29 марта 2024
USD 92.26 -0.33 EUR 99.71 -0.56
  1. Главная страница
  2. Архивная запись
  3. Архивная публикация 2009 года: "Мы с Маканиным"

Архивная публикация 2009 года: "Мы с Маканиным"

Роман Андрея Геласимова «Степные боги» получил премию «Национальный бестселлер», а мультипликационная серия Анатолия Прохорова, Салавата Шайхинурова и Ильи Попова «Смешарики» удостоилась Государственной премии. На то и другое стоит обратить внимание, поскольку «Нацбест» с традиционной барометрической точностью определяет главную тенденцию настоящего, а Госпремия задает ориентиры будущего.
После этих двух пиршеств духа хочется повторить мысль Бенкендорфа: «Прошедшее России было блестящее, ее настоящее более чем великолепно, а будущее превосходит все, что может представить себе самое смелое воображение».
«Нацбест», конечно, не назначает книгу бестселлером, да это и невозможно: он лишь фиксирует (225 тыс. рублей) главные предпочтения читательской аудитории. Когда в моде был исторический детектив, там побеждал Юзефович (более утонченный и менее аляповатый, чем Акунин); когда оказалась востребованной сатирическая антиутопия, всех одолел Пелевин; когда замаячила на горизонте сердитая и протестная молодая проза — наградили Гарроса с Евдокимовым. В шорт-листе этого года были куда более достойные кандидаты — скажем, «Таблетка» Германа Садуллаева, как раз сатира и антиутопия; была историческая фантазия с элементами стилизации — «Белый тигр» Ильи Бояшова; был, по-моему, очень плохой, но по крайней мере изобличающий в авторе некую эрудицию роман Сергея Самсонова «Аномалия Камлаева» (писатель обычно проверяется тем, как пишет эротические сцены; сцена, в которой героиня бьет героя «клитором по губам», попадет в анналы — русский человек не выходит из дому без клитора за голенищем, — но Самсонов по крайней мере читал Роллана и Манна). В общем, выбрать было из чего, и три голоса из шести возможных получил именно роман Андрея Геласимова, с безошибочной нацбестовской точностью обозначивший главную нынешнюю литературную установку на пафосный суррогат с элементами семейной саги, картонными национальными характерами и коллажной, отовсюду понемножку надерганной фабулой.
Мне уже приходилось писать о том, что чтение Геласимова — занятие исключительно приятное или по крайней мере легкое: он вас ничем не утомит, все знакомо, все прошло многоразовую апробацию. Геласимов — в каком-то смысле новый Сорокин, и это знаменует очередную (пожалуй что, и более симпатичную) стадию нашего восприятия советской действительности. Сорокин над ней измывался, как мог, мстил ей, подвергал советского положительного героя вивисекции, щедро вставлял в свои коллажи садомазокопрофагию; Геласимов, по сути, делает то же самое, только без членовредительства. Он оперирует исключительно советскими штампами — и тут у него в ход идет почти вся проза второй половины прошлого века, от Шолохова до Токаревой, от Бондарева до Довлатова, — но ни минуты не издевается. Он просто разливает вино, которое несколько раз уже пили. В некотором смысле он подводит итог советской литературы, прыгает даже не в последний вагон, а на его подножку; если Сорокин топтал картонный муляж соцреализма, Геласимов его любовно и подробно воспроизводит. Труба, разумеется, ниже и дым жиже — поскольку реставрированный «совок» сильно похож на подрумяненного кадавра; но постсоветскому человеку приятно, ибо, как оказалось, ничего, кроме рудиментарной советской памяти, у него нет. «Степные боги» — история дружбы мальчика с пленным японцем, книга о послевоенном Забайкалье. Сам Геласимов оценивает свой труд весьма положительно: на вручении «Нацбеста» он заявил, что его победа — часть нашей общей победы, одержанной 50 лет назад (Лев Пирогов в «Литгазете» уже поинтересовался, какая именно победа была одержана нами сообща в 1959 году, — но в этой оговорке нет ничего удивительного: время для Геласимова остановилось, его проза к эволюции не способна). Впрочем, Геласимов тоже склонен видеть в своем награждении государственную тенденцию: «Я думаю, само время востребовало (и даже продиктовало) именно такие тексты. Поиски национальной самоидентификации, возрождение — давайте назовем его так — имперского мышления... Попытка исследования войны (по крайней мере у меня) есть явный отклик на то, что происходит сейчас с Россией. Она усиливается. Мне очень нравится нынешняя стабилизация ситуации. Хотя и пугает возможность вернуться в те времена, когда в нашей стране было очень стабильное правительство, то есть в советскую эпоху… Но то, что эти процессы происходят, — это факт. И то, что художники на них реагируют, — это уже художественная реальность. Я думаю, что мы совпали с Маканиным именно в этом. Наши романы — реакция на усиление государства».
Вот так вот. Мы с Маканиным. Реакция на усиление. И тот факт, что усиливается муляж, — более чем характерная черта эпохи. Если востребованы худшие соцреалистические образцы, пропущенные через сепаратор «сетературы», — это говорит об эпохе больше, чем любая публицистика. Хвала «Нацбесту».
На этом фоне награждение «Смешариков», ставших не просто любимцами дошкольников и взрослых, но и новым национальным брендом (герой мультфильма у нас не становился игрушкой со времен Чебурашки), заслуживает особенной благодарности. Сам я смотрю этот бесконечный мультсериал с особенным удовольствием, потому что герои в нем круглые — а праведники, как учил Ориген, воскреснут в сферических телах. Смешарики — подлинные герои нашего времени. «У нас нет плохих персонажей», — заметил автор идеи Анатолий Прохоров. Сегодня надо быть круглым и по возможности мягким. Тогда ты будешь удобен, всеми любим и легко воспроизводим в форме брелока. Создатели «Смешариков» — единственные в этом году деятели культуры, удостоившиеся Госпремии (5 млн рублей). Если это не сигнал, я чего-то не догнал.
Возникает единственный вопрос: какую же империю будут реставрировать смешарики, круглые, универсально симпатичные существа, не способные ни на какой конфликт? Да такую и будут: замкнуто-сферическую, бронебойную снаружи, плюшевую внутри. На смех и ужас прочему человечеству.

Роман Андрея Геласимова «Степные боги» получил премию «Национальный бестселлер», а мультипликационная серия Анатолия Прохорова, Салавата Шайхинурова и Ильи Попова «Смешарики» удостоилась Государственной премии. На то и другое стоит обратить внимание, поскольку «Нацбест» с традиционной барометрической точностью определяет главную тенденцию настоящего, а Госпремия задает ориентиры будущего.
После этих двух пиршеств духа хочется повторить мысль Бенкендорфа: «Прошедшее России было блестящее, ее настоящее более чем великолепно, а будущее превосходит все, что может представить себе самое смелое воображение».
«Нацбест», конечно, не назначает книгу бестселлером, да это и невозможно: он лишь фиксирует (225 тыс. рублей) главные предпочтения читательской аудитории. Когда в моде был исторический детектив, там побеждал Юзефович (более утонченный и менее аляповатый, чем Акунин); когда оказалась востребованной сатирическая антиутопия, всех одолел Пелевин; когда замаячила на горизонте сердитая и протестная молодая проза — наградили Гарроса с Евдокимовым. В шорт-листе этого года были куда более достойные кандидаты — скажем, «Таблетка» Германа Садуллаева, как раз сатира и антиутопия; была историческая фантазия с элементами стилизации — «Белый тигр» Ильи Бояшова; был, по-моему, очень плохой, но по крайней мере изобличающий в авторе некую эрудицию роман Сергея Самсонова «Аномалия Камлаева» (писатель обычно проверяется тем, как пишет эротические сцены; сцена, в которой героиня бьет героя «клитором по губам», попадет в анналы — русский человек не выходит из дому без клитора за голенищем, — но Самсонов по крайней мере читал Роллана и Манна). В общем, выбрать было из чего, и три голоса из шести возможных получил именно роман Андрея Геласимова, с безошибочной нацбестовской точностью обозначивший главную нынешнюю литературную установку на пафосный суррогат с элементами семейной саги, картонными национальными характерами и коллажной, отовсюду понемножку надерганной фабулой.
Мне уже приходилось писать о том, что чтение Геласимова — занятие исключительно приятное или по крайней мере легкое: он вас ничем не утомит, все знакомо, все прошло многоразовую апробацию. Геласимов — в каком-то смысле новый Сорокин, и это знаменует очередную (пожалуй что, и более симпатичную) стадию нашего восприятия советской действительности. Сорокин над ней измывался, как мог, мстил ей, подвергал советского положительного героя вивисекции, щедро вставлял в свои коллажи садомазокопрофагию; Геласимов, по сути, делает то же самое, только без членовредительства. Он оперирует исключительно советскими штампами — и тут у него в ход идет почти вся проза второй половины прошлого века, от Шолохова до Токаревой, от Бондарева до Довлатова, — но ни минуты не издевается. Он просто разливает вино, которое несколько раз уже пили. В некотором смысле он подводит итог советской литературы, прыгает даже не в последний вагон, а на его подножку; если Сорокин топтал картонный муляж соцреализма, Геласимов его любовно и подробно воспроизводит. Труба, разумеется, ниже и дым жиже — поскольку реставрированный «совок» сильно похож на подрумяненного кадавра; но постсоветскому человеку приятно, ибо, как оказалось, ничего, кроме рудиментарной советской памяти, у него нет. «Степные боги» — история дружбы мальчика с пленным японцем, книга о послевоенном Забайкалье. Сам Геласимов оценивает свой труд весьма положительно: на вручении «Нацбеста» он заявил, что его победа — часть нашей общей победы, одержанной 50 лет назад (Лев Пирогов в «Литгазете» уже поинтересовался, какая именно победа была одержана нами сообща в 1959 году, — но в этой оговорке нет ничего удивительного: время для Геласимова остановилось, его проза к эволюции не способна). Впрочем, Геласимов тоже склонен видеть в своем награждении государственную тенденцию: «Я думаю, само время востребовало (и даже продиктовало) именно такие тексты. Поиски национальной самоидентификации, возрождение — давайте назовем его так — имперского мышления... Попытка исследования войны (по крайней мере у меня) есть явный отклик на то, что происходит сейчас с Россией. Она усиливается. Мне очень нравится нынешняя стабилизация ситуации. Хотя и пугает возможность вернуться в те времена, когда в нашей стране было очень стабильное правительство, то есть в советскую эпоху… Но то, что эти процессы происходят, — это факт. И то, что художники на них реагируют, — это уже художественная реальность. Я думаю, что мы совпали с Маканиным именно в этом. Наши романы — реакция на усиление государства».
Вот так вот. Мы с Маканиным. Реакция на усиление. И тот факт, что усиливается муляж, — более чем характерная черта эпохи. Если востребованы худшие соцреалистические образцы, пропущенные через сепаратор «сетературы», — это говорит об эпохе больше, чем любая публицистика. Хвала «Нацбесту».
На этом фоне награждение «Смешариков», ставших не просто любимцами дошкольников и взрослых, но и новым национальным брендом (герой мультфильма у нас не становился игрушкой со времен Чебурашки), заслуживает особенной благодарности. Сам я смотрю этот бесконечный мультсериал с особенным удовольствием, потому что герои в нем круглые — а праведники, как учил Ориген, воскреснут в сферических телах. Смешарики — подлинные герои нашего времени. «У нас нет плохих персонажей», — заметил автор идеи Анатолий Прохоров. Сегодня надо быть круглым и по возможности мягким. Тогда ты будешь удобен, всеми любим и легко воспроизводим в форме брелока. Создатели «Смешариков» — единственные в этом году деятели культуры, удостоившиеся Госпремии (5 млн рублей). Если это не сигнал, я чего-то не догнал.
Возникает единственный вопрос: какую же империю будут реставрировать смешарики, круглые, универсально симпатичные существа, не способные ни на какой конфликт? Да такую и будут: замкнуто-сферическую, бронебойную снаружи, плюшевую внутри. На смех и ужас прочему человечеству.

Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».

Реклама
Реклама
Реклама