«Странная» амнистия, по мнению правозащитников, стала одной из причин прокатившихся по колониям акций протеста заключенных. Самая громкая из них прошла летом этого года в Льговской колонии: несколько сотен арестантов вскрыли себе вены лезвиями от одноразовых бритвенных станков. И хотя главная причина протеста — действия администрации колонии, фактор несбывшихся ожиданий, уверены правозащитники, также сыграл свою роль.
«Годы проведения регулярных амнистий выработали определенный ритм жизни заключенных: как минимум раз в пять лет они ждут амнистии, — уверен глава Общественного совета при министре юстиции РФ правозащитник Валерий Борщев. — И поэтому неудивительно, что сам факт предстоящей амнистии действует положительно на ситуацию в колониях: люди ведут себя по-другому, зная, что амнистия может быть распространена и на них при условии хорошего поведения». В случае с амнистией-2005 этим ожиданиям не суждено было сбыться. В итоге «странная» амнистия привела к дестабилизации ситуации в зонах. «Новая амнистия призвана хотя бы частично снять возникшее напряжение», — полагает Борщев.
Борьба за свободу
По словам Борщева, на этот раз амнистия должна коснуться как раз «неучтенных» к Дню Победы несовершеннолетних, находящихся в местах лишения свободы женщин с детьми, пенсионеров, участников боевых действий, осужденных за преступления ненасильственного характера. То есть тех самых традиционно амнистируемых групп заключенных, о существовании которых на этот раз «забыли». «Всего, по нашим расчетам, речь может идти примерно о 20—30 тысячах человек, — говорит Борщев, — хотя лично я выступаю за более широкое амнистирование».
Сегодня концепция новой амнистии уже получила поддержку не только со стороны Минюста и Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН), но и на более высоком уровне. Как рассказала «Профилю» Элла Памфилова, председатель Совета при президенте РФ по развитию институтов гражданского общества и правам человека, на майской встрече с членами совета Владимир Путин «в принципе поддержал идею проведения дополнительной амнистии» и чуть ли не выразил недоумение по поводу странностей предыдущей.
Вполне позитивно отнеслись к предложениям правозащитников и в Госдуме. Источник «Профиля» в аппарате нижней палаты дал понять, что Дума «и раньше была готова одобрить более либеральный вариант амнистии, но тому помешали привходящие факторы».
«Дело в том, что амнистия — дело весьма деликатное: у всех в памяти случай, когда из-за технической ошибки в тексте постановления об амнистии к 55-летию Победы на свободе едва не оказалось несколько человек, подозреваемых в совершении серьезных преступлений». Именно этот прецедент, уверен собеседник «Профиля», породил у ряда высокопоставленных чиновников, курирующих правоохранительные органы по линии администрации президента, опасения по поводу того, что «едва ли не за каждой амнистией стоит чей-то корыстный интерес». Тем более что в последние годы число российских зэков пополнилось рядом «знаковых фигур» (таких, как осужденный за убийство полковник Юрий Буданов или же севший по экономическим статьям предприниматель Михаил Ходорковский), освобождение которых неизбежно вызвало бы широкий общественный резонанс «и, самое главное, было бы воспринято как проявление слабости государства».
Возможно, этим, по словам думского собеседника «Профиля», объясняется тот факт, что в апреле текущего года Дума приняла «странный» вариант амнистии. «И хотя уже тогда существовало как минимум три варианта более широкого амнистирования — в том числе и разработанные ФСИН, тем не менее неожиданно появился проект, подписанный группой «единороссов», который, как приватно признались сами «авторы», был спущен «сверху»: по некоторым признакам, из канцелярии помощника президента Виктора Иванова».
Тюрьма и воля
«Амнистия — не самое лучшее изобретение: одной рукой государство сажает людей, а другой — милостиво выпускает, но при нынешней системе назначения наказаний без нее не обойтись», — признался в беседе с обозревателем «Профиля» высокопоставленный правительственный чиновник, на протяжении последних лет неоднократно принимавший участие в разработке проектов амнистий.
«Если внимательно посмотреть, что дает амнистирование по сравнению с той ситуацией, когда человек, совершивший незначительное преступление, сидит «от звонка до звонка», преимущества досрочного освобождения или же сокращения срока заключения оказываются более чем очевидными», — признается Борщев. По данным правоохранительных органов, рецидив преступлений в среде тех, кто отсидел «от звонка до звонка», составляет 30—40%, среди освобожденных по амнистии этот показатель существенно ниже — 3—7%. «Таким образом, амнистия снижает воспроизводсто преступности в стране», — уверен правозащитник.
«Кроме того, в нынешней России, в отличие, скажем, от царской, не существует маленьких сроков заключения (два-три-пять месяцев) за мелкие преступления. В том числе и за совершенные человеком впервые, — продолжает Борщев. — А ведь именно такие сроки, как показывает зарубежная практика, дают наилучший исправительный эффект». Этого периода часто бывает достаточно для того, чтобы человек пережил шок от попадания в условия несвободы и осознал содеянное. «Если же он «пересиживает», происходит адаптация: человек привыкает не только к несвободе, но и к уголовному миру, окружающему его, становится его частью, — полагает Борщев. — А значит, мы вновь имеем дело с воспроизводством преступности».
