29 марта 2024
USD 92.26 -0.33 EUR 99.71 -0.56
  1. Главная страница
  2. Архивная запись
  3. Архивная публикация 2008 года: "Найти солидарность"

Архивная публикация 2008 года: "Найти солидарность"

Кризисное уныние российской элиты наступило феноменально быстро — быстрее, чем ухудшились настроения и ожидания населения, хотя ему, населению, и в самом деле тяжело, пока по преимуществу психологически. Еще летом был популярен анекдот: «Нам так прет, что пора начинать Третью мировую». А сегодня вновь, как и в 1990-е, популярны разговоры о социальном взрыве и распаде России. Искать истоки этих разговоров — дело безнадежное; они — в извечной катастрофичности национального сознания. Как справедливо заметил Виктор Ерофеев, русский человек, конечно, утопающий. Более того, вечный утопающий. Но ведь не утопленник! Пройдут, забудутся эти разговоры. Суета сует.
Но на тему «бывали у нас и тяжелее времена» (что, кстати, абсолютная правда) нужно говорить. Важна и уместна социальная психотерапия — этим занимаются в последнее время и Путин, и Сурков. Однако еще важнее найти реальные основы общественной солидарности.
Происходящее очень напоминает заключительные аккорды американского века джаза 1920-х. Кстати, слово «джаз» обозначало тогда не совсем то же, что сегодня. Музыка — да. Но еще и секс. И драйв, ту сумасшедшую жажду жизни, которая так отличала «ревущие двадцатые». Акции росли как на дрожжах, подпольные бары, кабаре и коктейльные вечеринки были заполнены до отказа, а «новая экономика» тех времен — телефон, массовый автомобиль, алюминий, химическая промышленность — казалось, гарантировала: процветанию не будет конца. В главном плавильном котле мира бурлило все сильнее, и вскоре показалась пена. Пена — это факт — плохо выглядела и дурно пахла. Вот что с горечью писал об этом певец века джаза Фицджеральд: «Всю страну охватили жажда наслаждений и погоня за удовольствиями… С каждым новым пароходом, доставлявшим из-за океана очередную партию американцев, изверженных из глубинки процветанием, обаяние Парижа развеивалось… все это была жизнь взаймы — десятая часть общества, его сливки, вела существование беззаботное, как у герцогов, и ненадежное, как у хористок». Очереди за супом в заснеженном Нью-Йорке быстро отрезвили «беззаботных». И еще более отрезвили их слова Рузвельта о том, что толпы голодных и безработных потребуют диктатуры. Общественный запрос на солидарность быстро превратился в национальную повестку дня. И вот итог: по данным Дж. Брэдфорда Делонга, в 1925 году в США было 32 миллиардера, а в 1968-м — 13. И это притом, что доллар стал по покупательной способности совсем другим, а численность рабочей силы увеличилась с 1925-го по 1968-й с 44,7 млн человек до 82 млн человек.
С точки зрения интенсивности социального расслоения, масштабов потребления элиты и демонстративности этого потребления начало XXI века не слишком отличается от нескольких лет, предшествовавших Великой депрессии. Мир почему-то закрыл глаза на то, как непропорционально увеличились личные состояния. Как в сотни раз выросли вознаграждения и бонусы управляющих. Слой, некогда совершивший «революцию менеджеров», откровенно заплыл жиром.
С шумом лопнули пузыри, надутые Аланом Гринспеном, — и сначала финансовый, а затем реальный сектор мировой экономики ощутили тяжесть кризиса. Однако дело не столько в безответственной политике американских (и не только) финансовых властей. И не столько в том, что экономическая модель неоконов, принятая в конце 1970-х, принципиально (и фатально) поддерживает капитал и собственность, игнорируя труд. Как сказал живой классик, «капитализм вновь сорвался с цепи». Богатые становятся богаче, бедные — беднее. Тот же Гринспен всего лишь компенсировал эти фатальные диспропорции с помощью цепочек ипотечных деривативов, чем и надул известные пузыри.
Все дело в том, что экономический цикл Маркса и кондратьевские «длинные волны» пока не отменял никто. Наступление рецессии неизбежно, как закон всемирного тяготения. Вопрос в другом. Как глубоко? Надолго ли? Затронет ли большинство населения? И главное — как обеспечить социальную стабильность в период кризиса?
Уж точно не слезливыми обращениями «капитанов бизнеса». Давно ли Сергей Полонский, один из столпов столичного строительного бизнеса, не желал даже общаться с теми, у кого нет миллиарда долларов? Несколько месяцев назад! А совсем недавно он заключал странноватые пари о съедении галстуков и умолял прессу не трогать социально значимых девелоперов. Впрочем, выступать с программой строительства жилья для малообеспеченных или хотя бы гарантировать занятость собственных работников, уменьшив прибыль, Полонский не торопится. В этом его (и не только его, конечно) главная проблема.
В период кризиса обществу нужна солидарность. И она должна заключаться не в абстрактных объяснениях в любви к среднему классу, а в конкретных программах поддержания его уровня жизни и благосостояния — таких, которые предложил Владимир Путин. Не в «снятии пены» прекращением поездок в Куршевель, а постепенным изменением в пользу средних слоев налоговой системы. Не в разовых подачках работникам, а в заключении «большого контракта» власти и бизнеса на следующих основаниях: власть предоставляет бизнесу кредиты, а бизнес гарантирует социальную ответственность.
Попросту говоря, чтобы большинство москвичей продолжали ходить в «Пятерочку», кое-кто должен пореже навещать «Азбуку вкуса». Такова сегодня великая сермяжная правда.

Кризисное уныние российской элиты наступило феноменально быстро — быстрее, чем ухудшились настроения и ожидания населения, хотя ему, населению, и в самом деле тяжело, пока по преимуществу психологически. Еще летом был популярен анекдот: «Нам так прет, что пора начинать Третью мировую». А сегодня вновь, как и в 1990-е, популярны разговоры о социальном взрыве и распаде России. Искать истоки этих разговоров — дело безнадежное; они — в извечной катастрофичности национального сознания. Как справедливо заметил Виктор Ерофеев, русский человек, конечно, утопающий. Более того, вечный утопающий. Но ведь не утопленник! Пройдут, забудутся эти разговоры. Суета сует.
Но на тему «бывали у нас и тяжелее времена» (что, кстати, абсолютная правда) нужно говорить. Важна и уместна социальная психотерапия — этим занимаются в последнее время и Путин, и Сурков. Однако еще важнее найти реальные основы общественной солидарности.
Происходящее очень напоминает заключительные аккорды американского века джаза 1920-х. Кстати, слово «джаз» обозначало тогда не совсем то же, что сегодня. Музыка — да. Но еще и секс. И драйв, ту сумасшедшую жажду жизни, которая так отличала «ревущие двадцатые». Акции росли как на дрожжах, подпольные бары, кабаре и коктейльные вечеринки были заполнены до отказа, а «новая экономика» тех времен — телефон, массовый автомобиль, алюминий, химическая промышленность — казалось, гарантировала: процветанию не будет конца. В главном плавильном котле мира бурлило все сильнее, и вскоре показалась пена. Пена — это факт — плохо выглядела и дурно пахла. Вот что с горечью писал об этом певец века джаза Фицджеральд: «Всю страну охватили жажда наслаждений и погоня за удовольствиями… С каждым новым пароходом, доставлявшим из-за океана очередную партию американцев, изверженных из глубинки процветанием, обаяние Парижа развеивалось… все это была жизнь взаймы — десятая часть общества, его сливки, вела существование беззаботное, как у герцогов, и ненадежное, как у хористок». Очереди за супом в заснеженном Нью-Йорке быстро отрезвили «беззаботных». И еще более отрезвили их слова Рузвельта о том, что толпы голодных и безработных потребуют диктатуры. Общественный запрос на солидарность быстро превратился в национальную повестку дня. И вот итог: по данным Дж. Брэдфорда Делонга, в 1925 году в США было 32 миллиардера, а в 1968-м — 13. И это притом, что доллар стал по покупательной способности совсем другим, а численность рабочей силы увеличилась с 1925-го по 1968-й с 44,7 млн человек до 82 млн человек.
С точки зрения интенсивности социального расслоения, масштабов потребления элиты и демонстративности этого потребления начало XXI века не слишком отличается от нескольких лет, предшествовавших Великой депрессии. Мир почему-то закрыл глаза на то, как непропорционально увеличились личные состояния. Как в сотни раз выросли вознаграждения и бонусы управляющих. Слой, некогда совершивший «революцию менеджеров», откровенно заплыл жиром.
С шумом лопнули пузыри, надутые Аланом Гринспеном, — и сначала финансовый, а затем реальный сектор мировой экономики ощутили тяжесть кризиса. Однако дело не столько в безответственной политике американских (и не только) финансовых властей. И не столько в том, что экономическая модель неоконов, принятая в конце 1970-х, принципиально (и фатально) поддерживает капитал и собственность, игнорируя труд. Как сказал живой классик, «капитализм вновь сорвался с цепи». Богатые становятся богаче, бедные — беднее. Тот же Гринспен всего лишь компенсировал эти фатальные диспропорции с помощью цепочек ипотечных деривативов, чем и надул известные пузыри.
Все дело в том, что экономический цикл Маркса и кондратьевские «длинные волны» пока не отменял никто. Наступление рецессии неизбежно, как закон всемирного тяготения. Вопрос в другом. Как глубоко? Надолго ли? Затронет ли большинство населения? И главное — как обеспечить социальную стабильность в период кризиса?
Уж точно не слезливыми обращениями «капитанов бизнеса». Давно ли Сергей Полонский, один из столпов столичного строительного бизнеса, не желал даже общаться с теми, у кого нет миллиарда долларов? Несколько месяцев назад! А совсем недавно он заключал странноватые пари о съедении галстуков и умолял прессу не трогать социально значимых девелоперов. Впрочем, выступать с программой строительства жилья для малообеспеченных или хотя бы гарантировать занятость собственных работников, уменьшив прибыль, Полонский не торопится. В этом его (и не только его, конечно) главная проблема.
В период кризиса обществу нужна солидарность. И она должна заключаться не в абстрактных объяснениях в любви к среднему классу, а в конкретных программах поддержания его уровня жизни и благосостояния — таких, которые предложил Владимир Путин. Не в «снятии пены» прекращением поездок в Куршевель, а постепенным изменением в пользу средних слоев налоговой системы. Не в разовых подачках работникам, а в заключении «большого контракта» власти и бизнеса на следующих основаниях: власть предоставляет бизнесу кредиты, а бизнес гарантирует социальную ответственность.
Попросту говоря, чтобы большинство москвичей продолжали ходить в «Пятерочку», кое-кто должен пореже навещать «Азбуку вкуса». Такова сегодня великая сермяжная правда.

Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».

Реклама
Реклама
Реклама