Архивная публикация 2005 года: "Назад в тупик"
Нефтяные цены бьют рекорды, финансовое положение России улучшается с каждым днем, благосостояние (по крайней мере части) населения растет как на дрожжах... а экономическая статистика продолжает разочаровывать. Вопрос об удвоении ВВП тихо исчезает с повестки дня, и политическую элиту все больше занимает вопрос о том, как потратить нежданно свалившиеся сверхдоходы от продаж нефти и сырья. Либералы в правительстве вынуждены отступать под натиском растущего популистского давления — бюджетные расходы постоянно пересматриваются в сторону увеличения, а меры по управлению экономикой все больше приобретают черты советской административной модели.
Кульминацией последней тенденции стало «добровольное» решение российских нефтепроизводителей заморозить цены на нефть до конца года. Это абсолютно нерыночное и с экономической точки зрения абсурдное решение было принято под плохо прикрытым госдавлением с двумя целями — сбить растущий накал недовольства высокими ценами со стороны бюджетных и сельскохозяйственных потребителей нефти и помочь правительству достичь, кажется, невозможного: снизить инфляцию с 12,5% в августе до менее 11% в декабре.
Усиление административного ресурса как средства управления экономикой — а это также включает расширение существующих госмонополий и запланированное создание новых — вначале может принести некоторые положительные результаты, в особенности если внешняя конъюнктура останется благоприятной для России. В связи с этим достаточно вспомнить эпоху «брежневского процветания» 70-х годов прошлого века. Однако хочется верить, что мы также не забыли, чем закончилось это «процветание» в 80-х годах. Какими бы большими ни казались сегодняшние госнакопления, они будут носить конечный характер до тех пор, пока мы как нация не научимся работать эффективно, приумножая — а не теряя — свое богатство. Однако, пока в умах продолжает главенствовать советский принцип «поделить легко нажитое», мы в своей истории будем следовать от кризиса к кризису с краткими полосами «везения», называемыми «процветанием».
Особенно печально то, что сегодня в создании предпосылок для будущего кризиса замешаны практически все: и правительство, которое предпочитает обирать частный бизнес налогами и способствовать росту госсектора, прикрываясь при этом реформистской риторикой; и парламент, который в принципе не может не быть популистским, но в котором одновластие фактически полностью вытеснило дебаты как инструмент политики, не оставив даже слабого намека на демократию; и общество, большинство в котором требует восстановления государственной опеки и системы перераспределения доходов; и бизнес, который с легкостью готов пожертвовать своими свободами и доходами в обмен на государственную поддержку и защиту от конкурентов.
Получается, что по сути большинство общества — включая его элиту — заинтересовано в восстановлении некоего подобия советской модели, когда государство играет роль верховного распределителя всех финансовых ресурсов, при этом являясь и главным собственником, политический плюрализм заменен одновластием, а львиная доля населения зависит от государственных дотаций.
То, что такая модель экономически неэффективна, крайне расточительна и, что главное, реакционна в смысле создания стимулов для роста производительности труда, доказывать не надо — достаточно заглянуть в любой учебник по экономической истории СССР позднего периода. Однако трудно отрицать и очевидные краткосрочные преимущества такого пути развития: он может позволить быстро восстановить стабильность в обществе, что, в свою очередь, гарантирует почти абсолютную политическую поддержку правящей элите и дальнейшее усиление системы одновластия в стране.
Как показал опыт Советского Союза, такой механизм может отлично работать, пока есть средства для его финансирования. Проблема лишь в том, что, поскольку такая система полностью уничтожает всякую инициативу, она одновременно подрывает и источники своего собственного будущего роста и, соответственно, финансирования. В итоге неминуемо следует истощение ресурсов, система приходит в упадок и самоуничтожается.
Кажется, недавний опыт СССР, вряд ли забытый нынешними российскими политиками, должен был служить надежной преградой для любой попытки возрождения советской модели. Однако на практике все как раз наоборот: стоило России достичь относительной экономической стабильности и некоторых национальных накоплений, как сразу же доминантной темой дискуссий в обществе стала необходимость усиления государственного распределения и всемерного увеличения господдержки экономики.
Конечно же, сами по себе рост госинвестиций и увеличение госрасходов необязательно носят отрицательный характер. Они могут — и, наверное, в российских условиях должны — сыграть роль сильнейшего стимула для повышения эффективности экономики и ее модернизации. Основное значение здесь должно иметь то, как используются эти госсредства. Если идет простое увеличение затрат на инвестиции, зарплаты и прочие расходы, не сопровождаемое созданием должных стимулов для самостоятельного роста экономики и бизнеса — а именно это сейчас и происходит, — то это безусловно тупиковый путь.
Однако, если те же средства идут на финансирование стимулов для развития частной инициативы, можно ожидать действительно существенных позитивных перемен. Так, вместо госфинансирования проектов можно финансировать налоговые и прочие льготы в отдельных регионах и отраслях. А вместо многократного повышения зарплат — финансировать рост производительности труда, стимулируя и награждая упорный труд и стремление к повышению квалификации.
Пока, к сожалению, этого не происходит. Государство все больше склоняется к простому решению — взять и потратить. В последнее время рыночное регулирование экономики все больше заменяется администрированием, а частная инициатива представляется по большей части лишь в криминальном свете.
Нефтяные цены бьют рекорды, финансовое положение России улучшается с каждым днем, благосостояние (по крайней мере части) населения растет как на дрожжах... а экономическая статистика продолжает разочаровывать. Вопрос об удвоении ВВП тихо исчезает с повестки дня, и политическую элиту все больше занимает вопрос о том, как потратить нежданно свалившиеся сверхдоходы от продаж нефти и сырья. Либералы в правительстве вынуждены отступать под натиском растущего популистского давления — бюджетные расходы постоянно пересматриваются в сторону увеличения, а меры по управлению экономикой все больше приобретают черты советской административной модели.
Кульминацией последней тенденции стало «добровольное» решение российских нефтепроизводителей заморозить цены на нефть до конца года. Это абсолютно нерыночное и с экономической точки зрения абсурдное решение было принято под плохо прикрытым госдавлением с двумя целями — сбить растущий накал недовольства высокими ценами со стороны бюджетных и сельскохозяйственных потребителей нефти и помочь правительству достичь, кажется, невозможного: снизить инфляцию с 12,5% в августе до менее 11% в декабре.
Усиление административного ресурса как средства управления экономикой — а это также включает расширение существующих госмонополий и запланированное создание новых — вначале может принести некоторые положительные результаты, в особенности если внешняя конъюнктура останется благоприятной для России. В связи с этим достаточно вспомнить эпоху «брежневского процветания» 70-х годов прошлого века. Однако хочется верить, что мы также не забыли, чем закончилось это «процветание» в 80-х годах. Какими бы большими ни казались сегодняшние госнакопления, они будут носить конечный характер до тех пор, пока мы как нация не научимся работать эффективно, приумножая — а не теряя — свое богатство. Однако, пока в умах продолжает главенствовать советский принцип «поделить легко нажитое», мы в своей истории будем следовать от кризиса к кризису с краткими полосами «везения», называемыми «процветанием».
Особенно печально то, что сегодня в создании предпосылок для будущего кризиса замешаны практически все: и правительство, которое предпочитает обирать частный бизнес налогами и способствовать росту госсектора, прикрываясь при этом реформистской риторикой; и парламент, который в принципе не может не быть популистским, но в котором одновластие фактически полностью вытеснило дебаты как инструмент политики, не оставив даже слабого намека на демократию; и общество, большинство в котором требует восстановления государственной опеки и системы перераспределения доходов; и бизнес, который с легкостью готов пожертвовать своими свободами и доходами в обмен на государственную поддержку и защиту от конкурентов.
Получается, что по сути большинство общества — включая его элиту — заинтересовано в восстановлении некоего подобия советской модели, когда государство играет роль верховного распределителя всех финансовых ресурсов, при этом являясь и главным собственником, политический плюрализм заменен одновластием, а львиная доля населения зависит от государственных дотаций.
То, что такая модель экономически неэффективна, крайне расточительна и, что главное, реакционна в смысле создания стимулов для роста производительности труда, доказывать не надо — достаточно заглянуть в любой учебник по экономической истории СССР позднего периода. Однако трудно отрицать и очевидные краткосрочные преимущества такого пути развития: он может позволить быстро восстановить стабильность в обществе, что, в свою очередь, гарантирует почти абсолютную политическую поддержку правящей элите и дальнейшее усиление системы одновластия в стране.
Как показал опыт Советского Союза, такой механизм может отлично работать, пока есть средства для его финансирования. Проблема лишь в том, что, поскольку такая система полностью уничтожает всякую инициативу, она одновременно подрывает и источники своего собственного будущего роста и, соответственно, финансирования. В итоге неминуемо следует истощение ресурсов, система приходит в упадок и самоуничтожается.
Кажется, недавний опыт СССР, вряд ли забытый нынешними российскими политиками, должен был служить надежной преградой для любой попытки возрождения советской модели. Однако на практике все как раз наоборот: стоило России достичь относительной экономической стабильности и некоторых национальных накоплений, как сразу же доминантной темой дискуссий в обществе стала необходимость усиления государственного распределения и всемерного увеличения господдержки экономики.
Конечно же, сами по себе рост госинвестиций и увеличение госрасходов необязательно носят отрицательный характер. Они могут — и, наверное, в российских условиях должны — сыграть роль сильнейшего стимула для повышения эффективности экономики и ее модернизации. Основное значение здесь должно иметь то, как используются эти госсредства. Если идет простое увеличение затрат на инвестиции, зарплаты и прочие расходы, не сопровождаемое созданием должных стимулов для самостоятельного роста экономики и бизнеса — а именно это сейчас и происходит, — то это безусловно тупиковый путь.
Однако, если те же средства идут на финансирование стимулов для развития частной инициативы, можно ожидать действительно существенных позитивных перемен. Так, вместо госфинансирования проектов можно финансировать налоговые и прочие льготы в отдельных регионах и отраслях. А вместо многократного повышения зарплат — финансировать рост производительности труда, стимулируя и награждая упорный труд и стремление к повышению квалификации.
Пока, к сожалению, этого не происходит. Государство все больше склоняется к простому решению — взять и потратить. В последнее время рыночное регулирование экономики все больше заменяется администрированием, а частная инициатива представляется по большей части лишь в криминальном свете.
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
