26.10.2009 01:00 Еженедельный журнал «Профиль»

Архивная публикация 2009 года: ""НЕ НАДО БЫТЬ КРОВОЖАДНЫМ""

Президент Ингушетии Юнус-бек Евкуров рассказал "Профилю" о коррупции в республике, убийстве оппозиционера Магомеда Евлоева и планах объединения с Чечней. Ровно год назад Юнус-бек ЕВКУРОВ стал президентом Ингушетии. Затем было страшное покушение, в результате которого глава республики получил тяжелые ранения. Однако он быстро вернулся к активной работе, которую, несмотря ни на что, не считает слишком опасной. Евкуров оказался вполне доступным человеком: в четверг мы с ним созвонились, а уже утром в субботу беседовали в московском представительстве Республики Ингушетия. Глава республики вообще не похож на российских начальников: немногословен, сдержан на эмоции, на вопросы отвечает четко и по существу. И самое главное: президент Ингушетии производит впечатление приличного человека.

- На прошлой неделе главой правительства Ингушетии стал экс-секретарь Совбеза Алексей Воробьев, до этого на посты главы президентской администрации и куратора силовых структур были назначены выходцы из спецслужб - Владимир Борщев и Николай Глущенко. Намечается тенденция? С чем это связано?
- Это никак не связано с тем, что они выходцы из спецслужб. Назначение Алексея Воробьева связано в первую очередь с тем, что я хочу сформировать правительство, которое бы эффективно работало в интересах республики. И я хочу, чтобы его возглавлял надежный человек. Не исключаю, что Алексей Воробьев проведет ту работу, которая мне необходима, и в последующем уже уйдет на повышение в центр.
- То, что оба они русские, говорит, что вы пока не можете найти в ингушской властной элите людей, на которых можно опереться. Это так?
- Владимир Петрович Борщев возглавил администрацию президента, в первую очередь чтобы научить сотрудников правильно выстраивать работу. Он всего лишь прикомандирован к нам, и пока он будет налаживать работу администрации, мы будем готовить ингуша, который смог бы эту работу продолжить. Также не нужно воспринимать назначение русского премьер-министром как проявление недоверия либо ко мне, либо к ингушам. Наоборот, есть правила игры, которые нужно соблюдать: если я сегодня назначаю русского, значит, надо меня в этом поддержать и понимать, что русский будет не лучше и не хуже, чем ингуш. Просто сегодня ситуация в Ингушетии такова, что требуется назначить человека со стороны, чтобы у него не было ни родственных, ни иных отношений в республике. Я ведь и на себе это ощущаю! Поэтому пытаюсь оградить председателя правительства от родственной составляющей, чтобы он спокойно занимался социально-экономическими проблемами.
- Вы испытываете давление со стороны родственников, знакомых?
- Ну, нельзя сказать, что это давление. Но влияние - да. Поступают просьбы оправдать преступников, коррупционеров, просьбы устроить кого-то на работу. Хочу, чтобы вы понимали: это происходит не один раз в неделю, и речь не идет только о родственниках, но и о знакомых и незнакомых людях. На эти просьбы нужно как-то отвечать: ведь когда ты постоянно говоришь "нет!", это тоже некрасиво.
- Как же вы выходите из этой ситуации?
- Беру справки, изучаю человека, снижаю должности по сравнению с теми, которые просят. У нас ведь если за кого-то просят, то как? Либо поставить министром или замминистра. А я говорю им: "Давайте сначала поставим его простым специалистом, посмотрим, как он работает, а уж в последующем, может быть, выйдем и на уровень замминистра".
- Чем вас не устроил бывший премьер Рашид Гайсанов? Есть версия, что он был причастен к коррупционным схемам; другая версия - все дело в амбициях Гайсанова: якобы, пока вы лечились после ранения, он стал метить на ваше место. Как обстояло дело на самом деле?
- Я стараюсь не комментировать такие вещи. Вы же понимаете: раз я отправил в отставку правительство, значит, были ошибки. Какие ошибки, я сам знаю, и позвольте, на этот вопрос я отвечать не буду.
- Понятно, что коррупция и в Ингушетии, и в России в целом чрезвычайно велика. На ваш взгляд, что делать с таким количеством коррупционеров?
- Моя позиция такова: все, что украл, человек должен вернуть, а после этого его нужно убирать с должности.
- А дальше?
- Дальше дать ему возможность исправиться, искупить вину. Обязательно! Если он такую схему воровства выстроил и смог украсть деньги, значит, наверное, не дурак! Хотя, если честно, есть и такие, которые, совсем не задумываясь, воруют деньги. Но я считаю, что не надо быть кровожадным в этом вопросе. В отношении того, кто дал чистосердечное признание и внес в бюджет украденные деньги, лучше не доводить ситуацию до уголовного дела. Нужно понизить его в должности и дать ему шанс.
- Сразу после покушения на вас первый президент Ингушетии Руслан Аушев сказал, что готов временно занять ваше место. Его тогда обвиняли чуть ли не в попытке захвата власти. Как вы относитесь к той инициативе Аушева и как вообще оцениваете его роль в республике?
- Первое. Роль Аушева в республике нельзя принижать. Большой процент населения относится к нему с уважением. Второе. Руслан Аушев в своем заявлении о том, что он готов взять ответственность за ситуацию в республике на себя, сказал важную фразу: "До возвращения Евкурова". Обычно его слова интерпретируют без этой формулировки. Лично я в этих словах ничего плохого не вижу. Он сказал их в тот момент, когда почувствовал раскол в обществе и, самое главное, разложение той власти, которая на тот момент осталась в республике. Когда же он увидел, что ситуация стабилизируется, он просто отошел в сторону. Поэтому я не вижу за этим заявлением каких-либо попыток подковерной борьбы: мы по этому поводу с ним разговаривали. Могу вам сказать: как я уважал Руслана Султановича, так я его и уважаю сейчас.
- У вас не сложилось впечатление, что вся эта история вокруг Аушева, попытка приписать ему стремление захватить власть была одним из элементов дестабилизации обстановки в республике, предпринятой на этот раз кем-то из Москвы?
- Я в этом просто уверен.
- Как вы оцениваете уровень коррупции в Ингушетии? Он выше, чем в других республиках Северного Кавказа, ниже, такой же?
- Не скажу, что выше. Скажу: пониже, потому что я знаю о многих фактах (коррупции. - "Профиль") в других субъектах. Но я не хотел бы оценивать то, что происходит в других регионах: пусть оценку таким фактам дают те, кому это положено. Но на этом фоне я считаю, что в Ингушетии уровень коррупции ниже. Но что значит ниже?! Все равно эта планка слишком высока! Я понимаю, что стопроцентная победа над коррупцией невозможна, но нам обязательно нужно ее существенно снизить.
- Вы ставите перед собой какую-то конкретную цель: например, чтобы разворовывали не 80% бюджета республики, а хотя бы 40%?
- Я всегда говорил и говорю: давайте сделаем так, чтобы хотя бы 80% бюджета шло по назначению. Хотя как должностное лицо я не должен, конечно, так говорить: нужно, чтобы все 100% расходовались по закону. Но сейчас, к сожалению, реалии пока таковы. Конечно, мы делаем все, чтобы все средства шли по назначению. Это опять же слова - "сделаем все". Но есть и факты: в правительстве Ингушетии, которое ушло в отставку, это (коррупция. - "Профиль") было, и тут нам скрывать нечего. Есть это и в федеральных структурах, которые работают на территории республики. Сегодня я ощущаю реальную помощь со стороны прокуратуры и cледственного комитета, но я абсолютно не ощущаю помощи со стороны судебной системы. С ее стороны я вижу постоянные попытки оправдать тех, кто преступил закон. И когда на меня было совершено покушение, в то время, что я отсутствовал в республике, буквально в течение недели были оправданы все, кто должен был понести реальное наказание. На свободу выходили сотнями! Сотнями! Они выходили из-под стражи, уголовные дела на них либо закрывались, либо им давали условный срок, либо ограничивались смехотворными штрафами. В этом я вижу подвох, провокацию со стороны судебной власти. И в ближайшее время у меня запланирована встреча с председателем Верховного суда России: мы с ним посоветуемся, как тут действовать дальше. Будем некоторые вещи менять в этой системе.
- Недавно появилась информация, что организаторы покушения на вас выявлены: кто-то уже ликвидирован, кто-то объявлен в розыск. И, судя по именам, это представители террористического подполья - то есть идейные враги. Есть ли связь между ними и "коррупционным подпольем" в республике?
- Если говорить о покушении на меня, то я не вижу здесь этой связи. Я с самого начала понимал, что это дело рук бандподполья. Тема коррупции присутствует здесь лишь в том смысле, что все коррупционеры часть украденных денег отстегивают бандитам. И за счет этих денег те готовят и совершают теракты. И не только на меня.
{PAGE}
- Многие считают, что коррупция в Ингушетии расцвела при президенте Мурате Зязикове. Как вы оцениваете работу вашего предшественника?
- Не соглашусь с таким утверждением. Не соглашусь, что при Зязикове, не соглашусь, что при Аушеве. На Кавказе, да и в Средней Азии коррупция была даже при советской власти: к сожалению, это очень устойчивое явление. Причем тогда проворачивали такие дела, которые сегодняшним ворам и не снились! Вопрос состоит в другом: можно признавать, что это есть, а можно делать вид, что этого нет. Я сегодня это признаю и стараюсь с этим бороться. А если я не буду признавать, что эта проблема есть, как я с ней буду бороться? Что касается Зязикова, есть разные оценки деятельности Мурата Магомедовича. Сегодня я, президент республики, говорю, что нет такого понятия - "бывший президент республики". И Мурат Магомедович, и Руслан Султанович (Аушев. - "Профиль") - президенты республики. И сейчас, сидя в этом кресле, мне наговаривать на них и негативно оценивать их работу неэтично, не с руки. Есть кому оценивать нас на наших должностях - пусть они и оценивают.
- Следствие по поводу убийства главного редактора оппозиционного сайта "Ингушетия.ру" Магомеда Евлоева пришло к выводу, что политической составляющей в этом преступлении не было. А вы считаете это убийство политическим?
- Родственники Евлоева не согласны с решением суда, давшего условные сроки виновным в этом преступлении. Они будут оспаривать это решение в высших судебных инстанциях. И это их право. Правоохранительные органы и суд говорят о том, что имело место неосторожное обращение с оружием. И мы должны с этим считаться. Мое же мнение заключается в том, что, конечно, это политическое убийство. Почему? Да потому, что человек активно занимался общественной деятельностью, его имя было на слуху, и он явно мешал власти. Я не буду говорить о том, прав был Магомед или не прав, но он явно мешал власти. Но при этом я уверен в том, что никто не собирался сажать его в "уазик" и там убивать. Скорее всего, то, что произошло уже внутри "уазика", действительно чистая случайность. Даже круглый идиот не догадался бы так поступить: на глазах у многих людей посадить человека в "уазик", а потом убить. Не такой он был охраняемый человек, чтобы его нельзя было "достать" в любых других условиях…
- Как вы объясняете недавнее обострение ситуации на Северном Кавказе?
- У каждого региона есть свои руководители, поэтому я скажу только об Ингушетии. Во-первых, проводя совместные с чеченской милицией мероприятия, мы начали активно теснить бандитов. Но, проводя мероприятия в горно-лесистой местности, мы упустили из виду равнину. С этим я связываю летнее обострение обстановки в Ингушетии. Во-вторых, мировая практика показывает, что активизация подполья происходит именно в весенне-летний период - тепло, много зелени, больше возможностей. Плюс я думаю, что международные террористы максимально хотели показать всему миру - особенно после известных событий в Южной Осетии, - что Северный Кавказ неустойчив и что там можно взять реванш.
- Как вы относитесь к идее объединения Чечни и Ингушетии в один субъект Федерации?
- Отрицательно. Я это совершенно не приемлю. История уже дала ответ на этот вопрос: нужно делать выводы из этого и не повторять прежних ошибок. Думаю, народ меня в этом поддержит.
- Какие отношения у вас складываются с Рамзаном Кадыровым? Некоторые считают, что с его стороны есть некоторая ревность по отношению к вам: еще один Герой России появился на Кавказе…
- Не думаю, что это так. Рамзан делает свое дело у себя в республике, я - у себя. И мы находим общий язык, чтобы делать общее дело в борьбе с терроризмом.
- А вы бы хотели сформировать в Ингушетии такую же модель управления, какая сложилась сегодня в Чечне?
- Я не считаю, что я согласен с моделью управления Чеченской Республикой. Также думаю, что Рамзан не согласен с моделью управления Республикой Ингушетия…
- Он как-то сказал, что считает, что вам следовало бы действовать жестче…
- Это его право считать так, как он считает: мы по этому поводу с ним уже говорили. Вопрос в другом: я не списываю модель управления республикой с той модели, которая существует у Рамзана. А строю свою модель, исходя и из своего опыта, и отчасти из опыта других регионов - и Чечни, и других соседних республик, и регионов Центральной России...
- После покушения на вас вы что-то пересмотрели в своей жизни?
- Какие-то вещи пересмотрел. Начиная с завещания…
- В каком смысле? Переписали завещание на других людей?
- Нет! (Смеется.) Там переписывать особо нечего. Просто внес некоторые указания в соответствии с канонами ислама и ингушскими традициями, чтобы после меня не осталось каких-то неурегулированных проблем. А в плане работы… Стал более пристально присматриваться к тем людям, которые меня окружают, - кто и как себя ведет.
- Как изменилась ваша частная жизнь и жизнь вашей семьи после того покушения?
- Особо никак - мы как жили, так и живем. Конечно, по-другому стали решаться вопросы охраны и передвижения. Хотя меня и до покушения охраняли очень хорошо. И вины охраны, как некоторые пытались это преподнести, в том, что произошло, не было никакой. Тут была чисто моя вина: мне казалось, что охрана не должна создавать неудобств людям, чтобы она была на скромном уровне. Теперь, конечно, понимаю, что три машины в кортеже президента - это не дело. Сейчас все изменилось.
- Где вы проводите больше времени: в Москве или в Ингушетии?
- В Ингушетии.
- Семью оттуда не стали вывозить?
- Нет, семья со мной.
- Вы не жалеете, что ввязались в эту опасную историю?
- У меня вся жизнь - в трудностях и опасностях. Не могу сказать, что предыдущая моя работа была сопряжена с меньшим риском для жизни. Скорее, наоборот. И нисколько не жалею и не жалел бы, если было бы еще в сто крат тяжелее.

- На прошлой неделе главой правительства Ингушетии стал экс-секретарь Совбеза Алексей Воробьев, до этого на посты главы президентской администрации и куратора силовых структур были назначены выходцы из спецслужб - Владимир Борщев и Николай Глущенко. Намечается тенденция? С чем это связано?
- Это никак не связано с тем, что они выходцы из спецслужб. Назначение Алексея Воробьева связано в первую очередь с тем, что я хочу сформировать правительство, которое бы эффективно работало в интересах республики. И я хочу, чтобы его возглавлял надежный человек. Не исключаю, что Алексей Воробьев проведет ту работу, которая мне необходима, и в последующем уже уйдет на повышение в центр.
- То, что оба они русские, говорит, что вы пока не можете найти в ингушской властной элите людей, на которых можно опереться. Это так?
- Владимир Петрович Борщев возглавил администрацию президента, в первую очередь чтобы научить сотрудников правильно выстраивать работу. Он всего лишь прикомандирован к нам, и пока он будет налаживать работу администрации, мы будем готовить ингуша, который смог бы эту работу продолжить. Также не нужно воспринимать назначение русского премьер-министром как проявление недоверия либо ко мне, либо к ингушам. Наоборот, есть правила игры, которые нужно соблюдать: если я сегодня назначаю русского, значит, надо меня в этом поддержать и понимать, что русский будет не лучше и не хуже, чем ингуш. Просто сегодня ситуация в Ингушетии такова, что требуется назначить человека со стороны, чтобы у него не было ни родственных, ни иных отношений в республике. Я ведь и на себе это ощущаю! Поэтому пытаюсь оградить председателя правительства от родственной составляющей, чтобы он спокойно занимался социально-экономическими проблемами.
- Вы испытываете давление со стороны родственников, знакомых?
- Ну, нельзя сказать, что это давление. Но влияние - да. Поступают просьбы оправдать преступников, коррупционеров, просьбы устроить кого-то на работу. Хочу, чтобы вы понимали: это происходит не один раз в неделю, и речь не идет только о родственниках, но и о знакомых и незнакомых людях. На эти просьбы нужно как-то отвечать: ведь когда ты постоянно говоришь "нет!", это тоже некрасиво.
- Как же вы выходите из этой ситуации?
- Беру справки, изучаю человека, снижаю должности по сравнению с теми, которые просят. У нас ведь если за кого-то просят, то как? Либо поставить министром или замминистра. А я говорю им: "Давайте сначала поставим его простым специалистом, посмотрим, как он работает, а уж в последующем, может быть, выйдем и на уровень замминистра".
- Чем вас не устроил бывший премьер Рашид Гайсанов? Есть версия, что он был причастен к коррупционным схемам; другая версия - все дело в амбициях Гайсанова: якобы, пока вы лечились после ранения, он стал метить на ваше место. Как обстояло дело на самом деле?
- Я стараюсь не комментировать такие вещи. Вы же понимаете: раз я отправил в отставку правительство, значит, были ошибки. Какие ошибки, я сам знаю, и позвольте, на этот вопрос я отвечать не буду.
- Понятно, что коррупция и в Ингушетии, и в России в целом чрезвычайно велика. На ваш взгляд, что делать с таким количеством коррупционеров?
- Моя позиция такова: все, что украл, человек должен вернуть, а после этого его нужно убирать с должности.
- А дальше?
- Дальше дать ему возможность исправиться, искупить вину. Обязательно! Если он такую схему воровства выстроил и смог украсть деньги, значит, наверное, не дурак! Хотя, если честно, есть и такие, которые, совсем не задумываясь, воруют деньги. Но я считаю, что не надо быть кровожадным в этом вопросе. В отношении того, кто дал чистосердечное признание и внес в бюджет украденные деньги, лучше не доводить ситуацию до уголовного дела. Нужно понизить его в должности и дать ему шанс.
- Сразу после покушения на вас первый президент Ингушетии Руслан Аушев сказал, что готов временно занять ваше место. Его тогда обвиняли чуть ли не в попытке захвата власти. Как вы относитесь к той инициативе Аушева и как вообще оцениваете его роль в республике?
- Первое. Роль Аушева в республике нельзя принижать. Большой процент населения относится к нему с уважением. Второе. Руслан Аушев в своем заявлении о том, что он готов взять ответственность за ситуацию в республике на себя, сказал важную фразу: "До возвращения Евкурова". Обычно его слова интерпретируют без этой формулировки. Лично я в этих словах ничего плохого не вижу. Он сказал их в тот момент, когда почувствовал раскол в обществе и, самое главное, разложение той власти, которая на тот момент осталась в республике. Когда же он увидел, что ситуация стабилизируется, он просто отошел в сторону. Поэтому я не вижу за этим заявлением каких-либо попыток подковерной борьбы: мы по этому поводу с ним разговаривали. Могу вам сказать: как я уважал Руслана Султановича, так я его и уважаю сейчас.
- У вас не сложилось впечатление, что вся эта история вокруг Аушева, попытка приписать ему стремление захватить власть была одним из элементов дестабилизации обстановки в республике, предпринятой на этот раз кем-то из Москвы?
- Я в этом просто уверен.
- Как вы оцениваете уровень коррупции в Ингушетии? Он выше, чем в других республиках Северного Кавказа, ниже, такой же?
- Не скажу, что выше. Скажу: пониже, потому что я знаю о многих фактах (коррупции. - "Профиль") в других субъектах. Но я не хотел бы оценивать то, что происходит в других регионах: пусть оценку таким фактам дают те, кому это положено. Но на этом фоне я считаю, что в Ингушетии уровень коррупции ниже. Но что значит ниже?! Все равно эта планка слишком высока! Я понимаю, что стопроцентная победа над коррупцией невозможна, но нам обязательно нужно ее существенно снизить.
- Вы ставите перед собой какую-то конкретную цель: например, чтобы разворовывали не 80% бюджета республики, а хотя бы 40%?
- Я всегда говорил и говорю: давайте сделаем так, чтобы хотя бы 80% бюджета шло по назначению. Хотя как должностное лицо я не должен, конечно, так говорить: нужно, чтобы все 100% расходовались по закону. Но сейчас, к сожалению, реалии пока таковы. Конечно, мы делаем все, чтобы все средства шли по назначению. Это опять же слова - "сделаем все". Но есть и факты: в правительстве Ингушетии, которое ушло в отставку, это (коррупция. - "Профиль") было, и тут нам скрывать нечего. Есть это и в федеральных структурах, которые работают на территории республики. Сегодня я ощущаю реальную помощь со стороны прокуратуры и cледственного комитета, но я абсолютно не ощущаю помощи со стороны судебной системы. С ее стороны я вижу постоянные попытки оправдать тех, кто преступил закон. И когда на меня было совершено покушение, в то время, что я отсутствовал в республике, буквально в течение недели были оправданы все, кто должен был понести реальное наказание. На свободу выходили сотнями! Сотнями! Они выходили из-под стражи, уголовные дела на них либо закрывались, либо им давали условный срок, либо ограничивались смехотворными штрафами. В этом я вижу подвох, провокацию со стороны судебной власти. И в ближайшее время у меня запланирована встреча с председателем Верховного суда России: мы с ним посоветуемся, как тут действовать дальше. Будем некоторые вещи менять в этой системе.
- Недавно появилась информация, что организаторы покушения на вас выявлены: кто-то уже ликвидирован, кто-то объявлен в розыск. И, судя по именам, это представители террористического подполья - то есть идейные враги. Есть ли связь между ними и "коррупционным подпольем" в республике?
- Если говорить о покушении на меня, то я не вижу здесь этой связи. Я с самого начала понимал, что это дело рук бандподполья. Тема коррупции присутствует здесь лишь в том смысле, что все коррупционеры часть украденных денег отстегивают бандитам. И за счет этих денег те готовят и совершают теракты. И не только на меня.
{PAGE}
- Многие считают, что коррупция в Ингушетии расцвела при президенте Мурате Зязикове. Как вы оцениваете работу вашего предшественника?
- Не соглашусь с таким утверждением. Не соглашусь, что при Зязикове, не соглашусь, что при Аушеве. На Кавказе, да и в Средней Азии коррупция была даже при советской власти: к сожалению, это очень устойчивое явление. Причем тогда проворачивали такие дела, которые сегодняшним ворам и не снились! Вопрос состоит в другом: можно признавать, что это есть, а можно делать вид, что этого нет. Я сегодня это признаю и стараюсь с этим бороться. А если я не буду признавать, что эта проблема есть, как я с ней буду бороться? Что касается Зязикова, есть разные оценки деятельности Мурата Магомедовича. Сегодня я, президент республики, говорю, что нет такого понятия - "бывший президент республики". И Мурат Магомедович, и Руслан Султанович (Аушев. - "Профиль") - президенты республики. И сейчас, сидя в этом кресле, мне наговаривать на них и негативно оценивать их работу неэтично, не с руки. Есть кому оценивать нас на наших должностях - пусть они и оценивают.
- Следствие по поводу убийства главного редактора оппозиционного сайта "Ингушетия.ру" Магомеда Евлоева пришло к выводу, что политической составляющей в этом преступлении не было. А вы считаете это убийство политическим?
- Родственники Евлоева не согласны с решением суда, давшего условные сроки виновным в этом преступлении. Они будут оспаривать это решение в высших судебных инстанциях. И это их право. Правоохранительные органы и суд говорят о том, что имело место неосторожное обращение с оружием. И мы должны с этим считаться. Мое же мнение заключается в том, что, конечно, это политическое убийство. Почему? Да потому, что человек активно занимался общественной деятельностью, его имя было на слуху, и он явно мешал власти. Я не буду говорить о том, прав был Магомед или не прав, но он явно мешал власти. Но при этом я уверен в том, что никто не собирался сажать его в "уазик" и там убивать. Скорее всего, то, что произошло уже внутри "уазика", действительно чистая случайность. Даже круглый идиот не догадался бы так поступить: на глазах у многих людей посадить человека в "уазик", а потом убить. Не такой он был охраняемый человек, чтобы его нельзя было "достать" в любых других условиях…
- Как вы объясняете недавнее обострение ситуации на Северном Кавказе?
- У каждого региона есть свои руководители, поэтому я скажу только об Ингушетии. Во-первых, проводя совместные с чеченской милицией мероприятия, мы начали активно теснить бандитов. Но, проводя мероприятия в горно-лесистой местности, мы упустили из виду равнину. С этим я связываю летнее обострение обстановки в Ингушетии. Во-вторых, мировая практика показывает, что активизация подполья происходит именно в весенне-летний период - тепло, много зелени, больше возможностей. Плюс я думаю, что международные террористы максимально хотели показать всему миру - особенно после известных событий в Южной Осетии, - что Северный Кавказ неустойчив и что там можно взять реванш.
- Как вы относитесь к идее объединения Чечни и Ингушетии в один субъект Федерации?
- Отрицательно. Я это совершенно не приемлю. История уже дала ответ на этот вопрос: нужно делать выводы из этого и не повторять прежних ошибок. Думаю, народ меня в этом поддержит.
- Какие отношения у вас складываются с Рамзаном Кадыровым? Некоторые считают, что с его стороны есть некоторая ревность по отношению к вам: еще один Герой России появился на Кавказе…
- Не думаю, что это так. Рамзан делает свое дело у себя в республике, я - у себя. И мы находим общий язык, чтобы делать общее дело в борьбе с терроризмом.
- А вы бы хотели сформировать в Ингушетии такую же модель управления, какая сложилась сегодня в Чечне?
- Я не считаю, что я согласен с моделью управления Чеченской Республикой. Также думаю, что Рамзан не согласен с моделью управления Республикой Ингушетия…
- Он как-то сказал, что считает, что вам следовало бы действовать жестче…
- Это его право считать так, как он считает: мы по этому поводу с ним уже говорили. Вопрос в другом: я не списываю модель управления республикой с той модели, которая существует у Рамзана. А строю свою модель, исходя и из своего опыта, и отчасти из опыта других регионов - и Чечни, и других соседних республик, и регионов Центральной России...
- После покушения на вас вы что-то пересмотрели в своей жизни?
- Какие-то вещи пересмотрел. Начиная с завещания…
- В каком смысле? Переписали завещание на других людей?
- Нет! (Смеется.) Там переписывать особо нечего. Просто внес некоторые указания в соответствии с канонами ислама и ингушскими традициями, чтобы после меня не осталось каких-то неурегулированных проблем. А в плане работы… Стал более пристально присматриваться к тем людям, которые меня окружают, - кто и как себя ведет.
- Как изменилась ваша частная жизнь и жизнь вашей семьи после того покушения?
- Особо никак - мы как жили, так и живем. Конечно, по-другому стали решаться вопросы охраны и передвижения. Хотя меня и до покушения охраняли очень хорошо. И вины охраны, как некоторые пытались это преподнести, в том, что произошло, не было никакой. Тут была чисто моя вина: мне казалось, что охрана не должна создавать неудобств людям, чтобы она была на скромном уровне. Теперь, конечно, понимаю, что три машины в кортеже президента - это не дело. Сейчас все изменилось.
- Где вы проводите больше времени: в Москве или в Ингушетии?
- В Ингушетии.
- Семью оттуда не стали вывозить?
- Нет, семья со мной.
- Вы не жалеете, что ввязались в эту опасную историю?
- У меня вся жизнь - в трудностях и опасностях. Не могу сказать, что предыдущая моя работа была сопряжена с меньшим риском для жизни. Скорее, наоборот. И нисколько не жалею и не жалел бы, если было бы еще в сто крат тяжелее.

ДОСЬЕ
Юнус-бек Баматгиреевич ЕВКУРОВ родился в 1963 году в селе Тарское (Северная Осетия) в многодетной ингушской семье. Учился в школе № 1 в Беслане, которая подверглась террористическому захвату 1 сентября 2004 года. Окончил Рязанское воздушно-десантное командное училище, Военную академию имени М.В. Фрунзе, Академию Генерального штаба. Принимал участие в контртеррористических операциях на Северном Кавказе. 12 июня 1999 года командовал подразделением российских десантников, которое вошло в Косово и заняло аэродром "Слатина", обеспечив российское присутствие в крае. За эту операцию Евкурову присвоено звание Героя России. В 2004-2008 годах - замначальника штаба Приволжско-Уральского военного округа. С октября 2008-го - президент Ингушетии. 22 июня 2009 года на Евкурова было совершено покушение, в результате которого водитель и охранник президента погибли, а сам он получил тяжелые ранения. 13 августа после лечения в Московском НИИ хирургии приступил к исполнению президентских обязанностей. Генерал-майор. Женат, имеет сына.

Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».