Архивная публикация 2006 года: "Немая сцена"
В этом году театральные фестивали NET и «Сезон Станиславского» накладываются друг на друга — NET пройдет с 27 ноября по 6 декабря, «Сезон Станиславского» с 12 ноября по 4 декабря. Раньше такого не бывало, накладка осложнила работу критикам, но для зрителей жизнь стала много интересней.По следам К.С.
Хотя природа этих фестивалей различна, их объединяет желание показать самые лучшие спектакли, влюбить в театр неофитов и удержать поклонников еще на один сезон.
«Сезон Станиславского» — респектабельный фестиваль, страж традиций — детище Международного фонда имени К.С.Станиславского, основанного Олегом Ефремовым для популяризации идей незабвенного К.С. во всем мире. Соответственно, спектакли не могут выходить слишком далеко за рамки эстетики великого К.С.Но это не значит, что от фестиваля попахивает нафталином. Например, несомненная заслуга фонда в прошлых сезонах — продюсирование спектакля «Вишневый сад» в постановке Эймунтаса Някрошюса.
Особенность нынешнего «Сезона Станиславского» в том, что сегодня он ровно такой же, как год, два, десять назад; в аристократических театральных кругах, как и во всех остальных, традиция (и такие ее проявления, как неспешность, предсказуемость и вырождение) превыше всего.
Если «Сезон Станиславского» сохраняет «старый» театр и сдувает с него пылинки, на фестивале нового европейского театра NET дуют ветры перемен — здесь из традиции высыпают труху.
Фестиваль NET появился в 1998 году благодаря интересу российских театральных критиков к авангардному театру Восточной Европы, теперь география расширилась, появился явный «немецкий акцент». Благодаря NET'у мы узнали имена таких театральных авангардистов, как Михаэль Тальхаймер, Алвис Херманис, Джозеф Надж, Акрам Хан, Оскарас Коршуновас.
Русский психологический театр со всеми его невиданными завоеваниями и сегодняшними проблемами в «Сезоне Станиславского» — как на ладони. Профессор Российской академии театрального искусства Алексей Бартошевич говорит: «У фестиваля нет явной концепции, но это неплохо. Так как концепция, с одной стороны, вещь нужная, но с другой — значительно сужает рамки. Здесь действует иной принцип — высокий художественный уровень спектакля». В участники из года в год попадают мэтры — обладатели премии Станиславского, чьи работы «вне подозрений». Говорят, что на фестиваль очень хотели привести хоть одного западного классика — знаменитого бельгийца Люка Персеваля, но тот, появившись на питерском «Балтдоме», Москве отказал.
В афише этого года Генриетта Яновская с «Трамваем «Желание», Эймунтас Някрошюс с громким «Фаустом» (см. «Профиль» №38), нежный и удивительный Миндаугас Карбаускис с «Рассказом о семерых повешенных», театр морали Сергея Женовача и его премьерный «Захудалый род», а также «Лир» Льва Додина.
«Лир» — самый новый спектакль Малого драматического театра. Додин, всегда говоривший, что шекспировские пьесы лежат на вершине горы, до самой вершины недотянул, хотя и стянул для постановки лучшие силы. Перевод пьесы делала дочь режиссера Дина Додина, известный переводчик с английского. Сценографию — почти пустую, но «умную» сцену создал перед смертью легендарный Давид Боровский. Эту голую сцену скоро и целиком заполняет изумление — главное эмоциональное и эстетическое открытие Додина в «Лире». Изумление, с какой страстью любящие родственники издеваются друг над другом, самоуничтожаются и терроризируют друг друга — по сути, додинский «Лир» — предвестник современного «Терроризма» братьев Пресняковых. В роли старика Лира — неузнаваемый из-за бороды красавец Петр Семак. Шут Лира — прекрасный петербургский актер Алексей Девотченко — наблюдает за персонажами пьесы из-за угла, мурлыкает сальные песенки, аккомпанируя себе на фортепьяно и называет своего хозяина чудаком на букву «м». Лир и вся его королевская рать на наших глазах превращаются в вырожденцев, дебилов, ублюдков. «Боги, помогите ублюдкам!» — кричит обезумевший Эдмунд.
Другой хит фестиваля — «Захудалый род» — первый спектакль Студии актерского мастерства Сергея Женовача, выросшей из актерско-режиссерского курса ГИТИСа, как когда-то театр Фоменко. Художник Александр Боровский превратил сцену в семейный альбом в формате 3D: к рамкам-багетам в человеческий рост подходит актриса и, обрамляясь, томно сообщает: «Варвара Никаноровна в 14 лет была довольно авантажна».
Семейная хроника захудалого и благородного рода князей Протозановых быстро превращается в историю богоискательства: глава семейства, прямодушная и добросердечная христианка Варвара Протозанова (великолепная работа Анны Шашловой), встретив учителя-аскета Червева (Сергей Аброскин), понимает, что истинная вера в смирении.
Театр Женовача — театр идеи и веры, обретший свой идеальный голос именно в прозе Лескова, не принявшего «стерворизацию» (капитализм) России конца 1870-х: «Люди, достойные презрения, идут в гору». Главное в «Захудалом роде» — чистая, благородная и патриотичная игра молодых актеров, не по президентской, а по режиссерской программе.
«Проблема там не в системе Станиславского, а в заскорузлости кадров»
— Что-нибудь принципиально новое произошло у вас в этом году?
— Концептуально ничего не изменилось.
— Вы согласны с мнением, что классический театр отжил свое?
— Мы-то как раз пытаемся доказать обратное, приглашаем людей, подверженных этой самой системе. Тот же Додин — яркое подтверждение, что классический театр вообще не умирает. А если вы говорите про пустующие академические театры, то, по-моему, проблема там не в системе Станиславского, а в заскорузлости кадров.
— Что вы думаете о современном театре?
— Местами — это очень интересно, когда попадаются яркие, талантливые спектакли, а иногда — полный промах, сдвиг в сторону перформанса и инсталляции, не имеющих к театру прямого отношения.
Тотальный апгрейд культуры
Прелесть фестиваля NET в том, что зритель может ощутить себя в Европе, не покидая Москвы, и приобщиться ко всем новинкам современной сцены, давно забывшей о К.С., – необычная режиссура, острые реплики, современная танцевальная техника, мультимедиа.
В программе этого года — безумные танцы наших больных времен в спектакле «Госпиталь» норвежца Йо Стромгрена («Компания Йо Стромгрена»), встреча с основателем лучшего документального театра «Римини Протокол» Штефаном Кэги, оригинальный британский проект «Не оглядывайся» режиссера Тристана Шарпса, рассчитанный на смену зрителей через каждые пять минут, и изысканное «цитатное» представление режиссера Франсуа Танги «Кода» (Театр дю Радо, «Одеон—Театр Европы»), а также оригинальный сплав театра предметов и пластических импровизаций в спектакле «Орфей» израильской театральной группы «Клипа» (Дмитрий Тюльпанов представил смесь контактной импровизации, современного танца и кукольного театра в абсолютно безмолвном спектакле).
Не обошелся NET и без громких постановок (см. «Профиль» №38), которые придали вес театральным новациям фестиваля, – «Федра. Золотой колос» режиссеров Андрея Жолдака и «Соня» Алвиса Херманиса. Гвоздем «нетовской» программы стали и премьеры театра питерских эстетов и интеллектуалов AXE. Как средневековые алхимики, Павел Семченко и Максим Исаев (спектакль «Фауст в кубе. 2360 слов») достанут свои колбочки, химреактивы, веревочки-бутылочки и нахимичат такого Фауста, что никаких эпитетов на них не напасешься. Все спектакли «ахешек» немые, так что если уж заговорили — слова идут на вес, поштучно, ровно 2360 слов. Озвучить их доверили штатному диджею группы Андрею Сизинцеву — невероятно смешному панку, недавно сыгравшему Клавдия в спектакле Андрея Могучего «НеHamlet».
«Фауст в кубе» можно будет увидеть и в международной версии, АХЕ привлекли к участию актеров мексиканского театра Linea de Sombra, которые наверняка без слов поделятся со зрителями рецептами расширения сознания.
Очевидно, что фестиваль NET окончательно закрепил прижившуюся в последние годы в Европе традицию невербального театра. На NETe мало слов, они просты и понятны. Главное место в постановках отведено соответствующим способам общения со зрителем: понятные любому европейцу метафоры, архетипы и даже социальные проблемы выражены в музыке, танце, пластике, видео.
Причин подобной театральной бессловесности несколько: одни считают, что виной всему кочевой образ жизни современного театра — актерам приходится выступать перед зрителями разных стран, а это значит, что язык сцены должен быть понятен любому вне зависимости от родного языка; другие — что тяга постановок к «телесности» связана с кризисом традиционной европейской цивилизации, требующим не вдумчивого осмысления, а ощущений на уровне телесности (звуков, движений, запахов); третьи — видят причину в размытости жанровых границ постановок: вроде бы классическая драма легко может перейти в пантомиму или фильм (правда, синтез не так уж нов — эта тенденция появилась еще в начале ХХ века в России, в спектаклях Таирова и Мейерхольда).
Тем же, кому слово все еще дорого, — прямая дорога к академическим постановкам «Сезона Станиславского», там авторский текст по-прежнему безраздельно царит на сцене.
Впрочем, противопоставлять новый «европейский» театр и привычный «русский» не стоит, оба типа театра восхищают и вызывают на спор, и оба увлеченно ставят классику.
Что выбрать — серьезную или ироничную игру в классику, — на самом деле лишь вопрос оптики, уважительного близкого всматривания или прищуренного отстранения. Такой оптический контраст очень полезен всем участникам игры. Классика, прочитанная в традициях Станиславского, или крикливые политические спектакли и бескомпромиссно говорящее тело, если они сделаны не только с умом, но и с чувством, оплодотворяют мозг и проникают в душу. Очевидно, что театр просто обязан быть разнообразным, нужны разные культурные ниши: для высоколобых, для простаков, для молодых радикалов, для занудных любителей классики. Ведь театр — место встречи всех слоев населения с тайной жизни. И, может быть, молчание как раз и помогает проникнуть в эту самую тайну не меньше, чем слово, Логос.
«Сейчас люди с мышлением художника все чаще занимаются режиссурой»
Марина Давыдова, арт-директор фестиваля NET
— Что отличает нынешний фестиваль?
— В этом году в поле нашего зрения попала область… скажем так, невербального театра. Это не значит, что слово в спектаклях не звучит вовсе, но оно, как правило, не несет главной смысловой нагрузки или же совершенно отчуждено от персонажа, как, например, в спектакле Алвиса Херманиса «Соня».
— Вы считаете невербальный театр принципиальной тенденцией нового европейского театра?
— Эта тенденция — не единственная, но она, конечно же, из самых важных. С некоторых пор я ощущаю исчерпанность идей интерпретационного театра. Текст автора можно было разгадывать, а можно — домысливать. Театр оставался вторичным по отношению к тексту, в нем царствовала неотменимая, как казалось, логика характеров и сюжета. Сейчас этот самый «интерпретационный театр» потихоньку уходит в тень, главные свершения — в «театре демиургическом». Тут режиссер не интерпретирует чужое сочинение, а свободно сочиняет сценический мир.
— В программе есть неизвестные публике имена, например, спектакль «Орфей» театра dreamthinkspeak.
— Этот театр очень известен в Англии, его спектакли — развернутые во времени и в пространстве инсталляции. Зрители не сидят в зале, они все время находятся в путешествии, причем путешествуют в одиночку. Каждые пять минут в зал впускают одного-двух зрителей, и они проходят путь, повторяющий сюжет мифа об Орфее и Эвридике. Это тоже одна из характерных черт нового театра — он все больше дрейфует в сторону того, что называется изобразительным искусством, не переставая при этом быть театром.
Выбор "Профиля"
Фестиваль «Сезон Станиславского»:
«Лир», реж. Лев Додин — 22, 23, 24 ноября, МТЮЗ.
«Захудалый род», реж. Сергей Женовач — 28 ноября, Центр Мейерхольда.
Фестиваль NET:
«Госпиталь», реж. Йо Стромгрен, «Компания Йо Стромгрена» (Норвегия) — 28, 29, 30 ноября, Театр Наций.
«Орфей», режиссеры и исполнители Идит Херман и Дмитрий Тюльпанов, театральная группа «Клипа» (Израиль) — 2, 3 декабря на Сцене под крышей Театра имени Моссовета.
«Федра. Золотой колос», реж. Андрей Жолдак — 3, 5 декабря, Театр Наций.
«Соня», реж. Алвис Херманис, Новый рижский театр — 5, 6 декабря, на Сцене под крышей Театра им. Моссовета.
В этом году театральные фестивали NET и «Сезон Станиславского» накладываются друг на друга — NET пройдет с 27 ноября по 6 декабря, «Сезон Станиславского» с 12 ноября по 4 декабря. Раньше такого не бывало, накладка осложнила работу критикам, но для зрителей жизнь стала много интересней.По следам К.С.
Хотя природа этих фестивалей различна, их объединяет желание показать самые лучшие спектакли, влюбить в театр неофитов и удержать поклонников еще на один сезон.
«Сезон Станиславского» — респектабельный фестиваль, страж традиций — детище Международного фонда имени К.С.Станиславского, основанного Олегом Ефремовым для популяризации идей незабвенного К.С. во всем мире. Соответственно, спектакли не могут выходить слишком далеко за рамки эстетики великого К.С.Но это не значит, что от фестиваля попахивает нафталином. Например, несомненная заслуга фонда в прошлых сезонах — продюсирование спектакля «Вишневый сад» в постановке Эймунтаса Някрошюса.
Особенность нынешнего «Сезона Станиславского» в том, что сегодня он ровно такой же, как год, два, десять назад; в аристократических театральных кругах, как и во всех остальных, традиция (и такие ее проявления, как неспешность, предсказуемость и вырождение) превыше всего.
Если «Сезон Станиславского» сохраняет «старый» театр и сдувает с него пылинки, на фестивале нового европейского театра NET дуют ветры перемен — здесь из традиции высыпают труху.
Фестиваль NET появился в 1998 году благодаря интересу российских театральных критиков к авангардному театру Восточной Европы, теперь география расширилась, появился явный «немецкий акцент». Благодаря NET'у мы узнали имена таких театральных авангардистов, как Михаэль Тальхаймер, Алвис Херманис, Джозеф Надж, Акрам Хан, Оскарас Коршуновас.
Русский психологический театр со всеми его невиданными завоеваниями и сегодняшними проблемами в «Сезоне Станиславского» — как на ладони. Профессор Российской академии театрального искусства Алексей Бартошевич говорит: «У фестиваля нет явной концепции, но это неплохо. Так как концепция, с одной стороны, вещь нужная, но с другой — значительно сужает рамки. Здесь действует иной принцип — высокий художественный уровень спектакля». В участники из года в год попадают мэтры — обладатели премии Станиславского, чьи работы «вне подозрений». Говорят, что на фестиваль очень хотели привести хоть одного западного классика — знаменитого бельгийца Люка Персеваля, но тот, появившись на питерском «Балтдоме», Москве отказал.
В афише этого года Генриетта Яновская с «Трамваем «Желание», Эймунтас Някрошюс с громким «Фаустом» (см. «Профиль» №38), нежный и удивительный Миндаугас Карбаускис с «Рассказом о семерых повешенных», театр морали Сергея Женовача и его премьерный «Захудалый род», а также «Лир» Льва Додина.
«Лир» — самый новый спектакль Малого драматического театра. Додин, всегда говоривший, что шекспировские пьесы лежат на вершине горы, до самой вершины недотянул, хотя и стянул для постановки лучшие силы. Перевод пьесы делала дочь режиссера Дина Додина, известный переводчик с английского. Сценографию — почти пустую, но «умную» сцену создал перед смертью легендарный Давид Боровский. Эту голую сцену скоро и целиком заполняет изумление — главное эмоциональное и эстетическое открытие Додина в «Лире». Изумление, с какой страстью любящие родственники издеваются друг над другом, самоуничтожаются и терроризируют друг друга — по сути, додинский «Лир» — предвестник современного «Терроризма» братьев Пресняковых. В роли старика Лира — неузнаваемый из-за бороды красавец Петр Семак. Шут Лира — прекрасный петербургский актер Алексей Девотченко — наблюдает за персонажами пьесы из-за угла, мурлыкает сальные песенки, аккомпанируя себе на фортепьяно и называет своего хозяина чудаком на букву «м». Лир и вся его королевская рать на наших глазах превращаются в вырожденцев, дебилов, ублюдков. «Боги, помогите ублюдкам!» — кричит обезумевший Эдмунд.
Другой хит фестиваля — «Захудалый род» — первый спектакль Студии актерского мастерства Сергея Женовача, выросшей из актерско-режиссерского курса ГИТИСа, как когда-то театр Фоменко. Художник Александр Боровский превратил сцену в семейный альбом в формате 3D: к рамкам-багетам в человеческий рост подходит актриса и, обрамляясь, томно сообщает: «Варвара Никаноровна в 14 лет была довольно авантажна».
Семейная хроника захудалого и благородного рода князей Протозановых быстро превращается в историю богоискательства: глава семейства, прямодушная и добросердечная христианка Варвара Протозанова (великолепная работа Анны Шашловой), встретив учителя-аскета Червева (Сергей Аброскин), понимает, что истинная вера в смирении.
Театр Женовача — театр идеи и веры, обретший свой идеальный голос именно в прозе Лескова, не принявшего «стерворизацию» (капитализм) России конца 1870-х: «Люди, достойные презрения, идут в гору». Главное в «Захудалом роде» — чистая, благородная и патриотичная игра молодых актеров, не по президентской, а по режиссерской программе.
«Проблема там не в системе Станиславского, а в заскорузлости кадров»
— Что-нибудь принципиально новое произошло у вас в этом году?
— Концептуально ничего не изменилось.
— Вы согласны с мнением, что классический театр отжил свое?
— Мы-то как раз пытаемся доказать обратное, приглашаем людей, подверженных этой самой системе. Тот же Додин — яркое подтверждение, что классический театр вообще не умирает. А если вы говорите про пустующие академические театры, то, по-моему, проблема там не в системе Станиславского, а в заскорузлости кадров.
— Что вы думаете о современном театре?
— Местами — это очень интересно, когда попадаются яркие, талантливые спектакли, а иногда — полный промах, сдвиг в сторону перформанса и инсталляции, не имеющих к театру прямого отношения.
Тотальный апгрейд культуры
Прелесть фестиваля NET в том, что зритель может ощутить себя в Европе, не покидая Москвы, и приобщиться ко всем новинкам современной сцены, давно забывшей о К.С., – необычная режиссура, острые реплики, современная танцевальная техника, мультимедиа.
В программе этого года — безумные танцы наших больных времен в спектакле «Госпиталь» норвежца Йо Стромгрена («Компания Йо Стромгрена»), встреча с основателем лучшего документального театра «Римини Протокол» Штефаном Кэги, оригинальный британский проект «Не оглядывайся» режиссера Тристана Шарпса, рассчитанный на смену зрителей через каждые пять минут, и изысканное «цитатное» представление режиссера Франсуа Танги «Кода» (Театр дю Радо, «Одеон—Театр Европы»), а также оригинальный сплав театра предметов и пластических импровизаций в спектакле «Орфей» израильской театральной группы «Клипа» (Дмитрий Тюльпанов представил смесь контактной импровизации, современного танца и кукольного театра в абсолютно безмолвном спектакле).
Не обошелся NET и без громких постановок (см. «Профиль» №38), которые придали вес театральным новациям фестиваля, – «Федра. Золотой колос» режиссеров Андрея Жолдака и «Соня» Алвиса Херманиса. Гвоздем «нетовской» программы стали и премьеры театра питерских эстетов и интеллектуалов AXE. Как средневековые алхимики, Павел Семченко и Максим Исаев (спектакль «Фауст в кубе. 2360 слов») достанут свои колбочки, химреактивы, веревочки-бутылочки и нахимичат такого Фауста, что никаких эпитетов на них не напасешься. Все спектакли «ахешек» немые, так что если уж заговорили — слова идут на вес, поштучно, ровно 2360 слов. Озвучить их доверили штатному диджею группы Андрею Сизинцеву — невероятно смешному панку, недавно сыгравшему Клавдия в спектакле Андрея Могучего «НеHamlet».
«Фауст в кубе» можно будет увидеть и в международной версии, АХЕ привлекли к участию актеров мексиканского театра Linea de Sombra, которые наверняка без слов поделятся со зрителями рецептами расширения сознания.
Очевидно, что фестиваль NET окончательно закрепил прижившуюся в последние годы в Европе традицию невербального театра. На NETe мало слов, они просты и понятны. Главное место в постановках отведено соответствующим способам общения со зрителем: понятные любому европейцу метафоры, архетипы и даже социальные проблемы выражены в музыке, танце, пластике, видео.
Причин подобной театральной бессловесности несколько: одни считают, что виной всему кочевой образ жизни современного театра — актерам приходится выступать перед зрителями разных стран, а это значит, что язык сцены должен быть понятен любому вне зависимости от родного языка; другие — что тяга постановок к «телесности» связана с кризисом традиционной европейской цивилизации, требующим не вдумчивого осмысления, а ощущений на уровне телесности (звуков, движений, запахов); третьи — видят причину в размытости жанровых границ постановок: вроде бы классическая драма легко может перейти в пантомиму или фильм (правда, синтез не так уж нов — эта тенденция появилась еще в начале ХХ века в России, в спектаклях Таирова и Мейерхольда).
Тем же, кому слово все еще дорого, — прямая дорога к академическим постановкам «Сезона Станиславского», там авторский текст по-прежнему безраздельно царит на сцене.
Впрочем, противопоставлять новый «европейский» театр и привычный «русский» не стоит, оба типа театра восхищают и вызывают на спор, и оба увлеченно ставят классику.
Что выбрать — серьезную или ироничную игру в классику, — на самом деле лишь вопрос оптики, уважительного близкого всматривания или прищуренного отстранения. Такой оптический контраст очень полезен всем участникам игры. Классика, прочитанная в традициях Станиславского, или крикливые политические спектакли и бескомпромиссно говорящее тело, если они сделаны не только с умом, но и с чувством, оплодотворяют мозг и проникают в душу. Очевидно, что театр просто обязан быть разнообразным, нужны разные культурные ниши: для высоколобых, для простаков, для молодых радикалов, для занудных любителей классики. Ведь театр — место встречи всех слоев населения с тайной жизни. И, может быть, молчание как раз и помогает проникнуть в эту самую тайну не меньше, чем слово, Логос.
«Сейчас люди с мышлением художника все чаще занимаются режиссурой»
Марина Давыдова, арт-директор фестиваля NET
— Что отличает нынешний фестиваль?
— В этом году в поле нашего зрения попала область… скажем так, невербального театра. Это не значит, что слово в спектаклях не звучит вовсе, но оно, как правило, не несет главной смысловой нагрузки или же совершенно отчуждено от персонажа, как, например, в спектакле Алвиса Херманиса «Соня».
— Вы считаете невербальный театр принципиальной тенденцией нового европейского театра?
— Эта тенденция — не единственная, но она, конечно же, из самых важных. С некоторых пор я ощущаю исчерпанность идей интерпретационного театра. Текст автора можно было разгадывать, а можно — домысливать. Театр оставался вторичным по отношению к тексту, в нем царствовала неотменимая, как казалось, логика характеров и сюжета. Сейчас этот самый «интерпретационный театр» потихоньку уходит в тень, главные свершения — в «театре демиургическом». Тут режиссер не интерпретирует чужое сочинение, а свободно сочиняет сценический мир.
— В программе есть неизвестные публике имена, например, спектакль «Орфей» театра dreamthinkspeak.
— Этот театр очень известен в Англии, его спектакли — развернутые во времени и в пространстве инсталляции. Зрители не сидят в зале, они все время находятся в путешествии, причем путешествуют в одиночку. Каждые пять минут в зал впускают одного-двух зрителей, и они проходят путь, повторяющий сюжет мифа об Орфее и Эвридике. Это тоже одна из характерных черт нового театра — он все больше дрейфует в сторону того, что называется изобразительным искусством, не переставая при этом быть театром.
Выбор "Профиля"
Фестиваль «Сезон Станиславского»:
«Лир», реж. Лев Додин — 22, 23, 24 ноября, МТЮЗ.
«Захудалый род», реж. Сергей Женовач — 28 ноября, Центр Мейерхольда.
Фестиваль NET:
«Госпиталь», реж. Йо Стромгрен, «Компания Йо Стромгрена» (Норвегия) — 28, 29, 30 ноября, Театр Наций.
«Орфей», режиссеры и исполнители Идит Херман и Дмитрий Тюльпанов, театральная группа «Клипа» (Израиль) — 2, 3 декабря на Сцене под крышей Театра имени Моссовета.
«Федра. Золотой колос», реж. Андрей Жолдак — 3, 5 декабря, Театр Наций.
«Соня», реж. Алвис Херманис, Новый рижский театр — 5, 6 декабря, на Сцене под крышей Театра им. Моссовета.
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
