Архивная публикация 2012 года: "Неравный бой"

Рост протестных настроений во многом является результатом сохраняющегося высокого экономического неравенства в стране.

Рост протестных настроений во многом является результатом сохраняющегося высокого экономического неравенства в стране.

Рост протестных настроений во многом является результатом сохраняющегося высокого экономического неравенства в стране. Пропасть между богатыми и бедными в России продолжает увеличиваться, провоцируя рост напряженности в обществе. Средний класс, на который в цивилизованных странах традиционно опирается власть, в нашей стране так и не сформировался. По оценкам генерального директора Всероссийского центра уровня жизни Вячеслава Бобкова, в среднем по стране к нему могут быть причислены от силы 14% россиян. В интервью "Профилю" эксперт подчеркнул, что если власть и бизнес не сделают правильных выводов и не прислушаются к гласу народа, то в дальнейшем протестные настроения будут нарастать - и, возможно, в менее цивилизованных формах.

ПРОФИЛЬ: Принято считать, что Россия относится к странам с высоким уровнем экономического неравенства, так ли это?

Бобков: Россия действительно относится к странам с высоким экономическим неравенством. Обычно, чтобы оценить уровень расслоения в обществе, используют так называемый коэффициент Джини, который позволяет увидеть, сколь велика разница в доле доходов у разных слоев населения. Если коэффициент равен нулю, неравенства нет, если же неравенство высоко и все доходы сконцентрированы у очень небольшой части населения, коэффициент стремится к единице. У нас этот показатель равен примерно 0,42. Это высокое, во многом избыточное неравенство. В России 2,5% населения с доходами от 11 прожиточных минимумов и выше имеют примерно 12,5% в общем объеме денежных доходов, а 13% населения с доходами менее прожиточного минимума - менее 3% от общего объема доходов. Это ситуация в среднем по стране. Спецификой же России является различный уровень расслоения в зависимости от региона проживания. Нам даже удалось создать своего рода карту, из которой видно, что по уровню неравенства каждый наш регион аналогичен целой стране. Например, Москва с коэффициентом Джини в 0,56 выглядит примерно как Колумбия, Дагестан - как Израиль, Владимирская область - как Ирландия. Среди регионов можно найти все государства мира. Получается, что такая разная у нас жизнь.

ПРОФИЛЬ: А на благополучные Скандинавские страны хоть один наш регион похож?

Бобков: Здесь любопытно. Например, Норвегия имеет коэффициент Джини 0,25, а ее ВВП составляет $54 тыс. на душу населения по паритету покупательной способности. У нас нет региона с таким показателем - в среднем по России он составляет $16 тыс. Ближе всего к норвежскому показателю ВВП, пожалуй, Ямало-Ненецкий автономный округ, но там и коэффициент неравенства в 2-2,5 раза выше. А вот самая депрессивная Ивановская область по коэффициенту Джини примерно равна Норвегии.

ПРОФИЛЬ: В чем причина такого высокого уровня неравенства в России?

Бобков: Одна из причин заключается в высокой разнице доходов, которые имеют разные категории наших граждан. В России более 60% населения живет на заработную плату; около 14-15% - на социальные выплаты, в частности на пенсии и пособия по безработице, предпринимательские доходы получают примерно 8-9% граждан (сюда мы относим людей, занятых в малом и среднем бизнесе), еще около 4% имеют доходы от собственных активов. Неравенство в распределении этих источников доходов и является основной причиной экономического неравенства в целом по стране.

ПРОФИЛЬ: Положение большинства, которое живет на одну зарплату, за последние годы улучшилось или ухудшилось?

Бобков: Приведу цифры. За последние 20 лет - с 1991-го по 2011 год - доля населения с зарплатой ниже бюджета прожиточного минимума выросла в России более чем в четыре раза. На старте реформ примерно 3% работающих имели доход ниже прожиточного минимума (сегодня это около 7 тыс. рублей), по итогам 2010 года доля такого населения составила уже 12,5%. Так, ухудшилось положение наемных работников. Справедливости ради стоит отметить, что доля высокооплачиваемых слоев тоже выросла, но их удельный вес незначительный - примерно 3%. Именно столько людей, по нашим оценкам, имеют зарплату выше бюджета высокого достатка, который мы считаем равным примерно 11 бюджетам прожиточного минимума, то есть более 77 тыс. рублей. И этот факт можно было бы считать положительным, если бы на этом фоне снижалась доля наименее оплачиваемых работников. У нас она резко растет, и это, конечно, плохо.

ПРОФИЛЬ: Насколько велик в стране средний класс, о котором так много сегодня говорят?

Бобков: В теории средний класс должен составлять примерно две трети населения, у нас это далеко не так. В среднем по России мы оцениваем его примерно в 14%. Это если смотреть только на доходы населения, а если рассматривать доходы в совокупности с жилищными условиями, будет еще меньше. По нашим оценкам, бюджет среднего достатка равен примерно 50-80 тыс. рублей. При этом особенно подчеркну, что это должен быть среднедушевой доход в семье, то есть если, например, в семье двое детей, то родитель должен получать вдвое больше. Понятно, что таких семей у нас немного. Среди наемных работников, получающих зарплату, к среднему классу можно отнести примерно 7%, среди мелких и средних предпринимателей - примерно 18%. В последние годы средний класс в России незначительно подрос - примерно на 4% с 2004 года. Если мы не погрузимся в кризис, к 2020 году у нас будет рост еще на 8 процентных пунктов. Но для роста хотя бы до 50% у нас условий нет.

ПРОФИЛЬ: То есть большинству работающих граждан, и уж тем более пенсионерам, до среднего класса у нас вообще дорасти нереально.

Бобков: Казалось бы, политика повышения пенсии в России проводится последовательно, тем не менее у нас нет пенсионеров, которые получают пенсии даже выше социально приемлемого потребительского бюджета, который составляет три бюджета прожиточного минимума (21 тыс. рублей). Практически все пенсионеры выведены из бедности, но все они находятся в низкой обеспеченности, в основном получая от 1 до 3 прожиточных минимумов.

ПРОФИЛЬ: А кому на Руси жить хорошо?

Бобков: В категории людей, имеющих предпринимательские доходы, примерно 36% имеют доход выше бюджета высокого достатка. И всего 2% людей, получающих предпринимательские доходы, имеют достаток ниже прожиточного минимума. Наконец, наивысшая обеспеченность - у получающих доходы от собственности. Их благосостояние определяется, конечно, не доходами, а активами, которыми они владеют. Судя по статистике, которую мы видим, за 2010 год капитал десяти самых богатых россиян вырос в два раза: у них было $76 млрд, а стало $139 млрд. То есть в то время как шел кризис и состояние большинства людей, получающих доходы от труда, ухудшилось, доходы от собственности, напротив, выросли. Разрыв и так был огромен, и он продолжает увеличиваться.

ПРОФИЛЬ: Насколько политика, которую проводит нынешняя власть, способствует сокращению неравенства?

Бобков: Есть такая закономерность, она выведена международными исследователями, в частности лауреатом Нобелевской премии Саймоном Кузнецом - он обосновал кривую, в которой увязан рост ВВП и коэффициент Джини. Кривая показывает, что по мере роста ВВП внутреннее неравенство сначала растет, а потом наступает некий оптимум, и в дальнейшем при росте ВВП неравенство снижается. Это происходит, как только государство начинает проводить политику перераспределения ресурсов, и, если оно ее проводит грамотно, неравенство снижается. Так вот, если взять соотношение ВВП и неравенства, для нашей страны при нашем уровне валового внутреннего продукта коэффициент Джини не должен превышать 0,38, однако у нас он составляет примерно 0,42.

ПРОФИЛЬ: Выходит, что власть действует неэффективно. На ваш взгляд, связаны ли недавние протестные акции с проблемой неравенства? Как вы считаете, во что это может вылиться?

Бобков: У нас сложное общество. С советских времен оно было приучено к тому, чтобы не иметь индивидуального мнения, это не приветствовалось. У нас была единая идеология, и в какой-то мере это передается и с генами. Большинство людей до сих пор носят свои оценки в себе. Однако социологические исследования показывают, что треть людей готовы выйти на улицу. Внутренняя напряженность в обществе очень высокая. Это проявляется в огромном отчуждении людей от власти, в высокой степени недоверия и скептицизма. Люди ушли в себя, каждый выживает в одиночку, это проявляется в разрозненности и в раздробленности нашего общества. В этом проявляется и реакция на то, что значительная часть населения при решении своих проблем предоставлена сама себе и не получает поддержки государства и общества. Конец прошедшего года оказался очень показательным и важным с социологической точки зрения. Обратите внимание на паломничество к поясу Богородицы. С чего бы столько людей туда пошли в надежде на чудо? Ведь это значит, что у них есть огромные проблемы. Они не могут их решить сами в своей обычной жизни. Это и проблемы со здоровьем, и проблемы в семье. Люди не могут справиться с ними в общении с властью и друг с другом, и им остается уповать на чудо. Я не считаю, что это нормальная ситуация, напротив, это один из ряда индикаторов неблагополучия, которое накопилось в обществе.

В результате мы видим акции протеста против высокого неравенства и вседозволенности богатых людей. Кто-то требует от чиновников отказа от "мигалок", кто-то забрасывает камнями "Сапсан" и т.п. Протестная реакция общества на результаты выборов в Государственную думу и многочисленные митинги после их проведения также показали, что в нашей стране накопилась большая критическая масса несправедливости и неблагополучия. Если, с одной стороны, власть и бизнес не сделают из этого правильных выводов, не будут честны со своим народом, не будут прислушиваться к его, прямо скажем, очень скромным пожеланиям, продолжат наращивать аппетиты своих эгоистических интересов, а, с другой стороны, общество не освободится от спячки, не обретет новые формы самоорганизации для контроля над властью, то в дальнейшем противостояние будет нарастать, и, возможно, в менее цивилизованных формах.

ПРОФИЛЬ: Что можно было бы сделать, чтобы хотя бы чуть-чуть сгладить неравенство в России?

Бобков: Очень многое зависит от политики перераспределения доходов. Большинство стран взимает прогрессивный подоходный налог по месту работы. Мы тоже долгое время взимали его, но с 2000 года перешли на единую плоскую шкалу 13% - общую для всех в расчете на то, что это выведет теневые доходы и увеличит базу налогообложения. Увеличение произошло, но в меньшей степени из-за вывода теневых доходов, а в большей степени потому, что обложили подоходным налогом всех, кого можно было обложить, - и военнослужащих, которые раньше этот налог не платили, и другие категории населения. Сейчас ведутся дискуссии, что надо вернуться к прогрессивному налогу. Мы тоже считаем, что это необходимо, однако возвращаться к нему в его прежнем виде - по месту работы - нецелесообразно. Правильнее было бы вернуться к нему по месту жительства, то есть взимать прогрессивный налог с домохозяйства, ведь доход в конечном итоге складывается в семье. Аналогичные схемы успешно применяются в зарубежных странах - во Франции и частично в США. В свое время мы разработали шкалу налого-обложения. Просчитали ее так, чтобы она не привела к снижению налого-облагаемой базы, и предложили Минфину. Наши предложения были восприняты, вопрос продолжает обсуждаться, но как быстро это решится, пока непонятно.