Архивная публикация 2008 года: "Нью-Йорк. Январь. Другая жизнь"
Когда мы летаем в Нью-Йорк всей семьей, то останавливаемся в «Уолдорф Тауэрс», расположенной в самом центре Манхэттена, вблизи 5-й и Мэдисон-авеню, с бесчисленными магазинами, с нужными вещами для шопинга. Недалеко и Центральный парк, где мы всегда гуляем, любуемся небоскребами в южной части парка, бегунами, роллерами, музыкантами.
Но когда мы летаем в Нью-Йорк вдвоем с дочкой Варварой, то останавливаемся в самой низкой части Манхэттена, в гостинице The Mercer в Сохо, в районе стильной, модной, богемной, интернациональной публики. Там совсем иная атмосфера — с невысокими домами преимущественно застройки 1920—1940-х годов. 6—7-этажные кирпичные здания с огромными окнами бывших фабричных и пошивочных цехов имеют неотразимый индустриальный шарм. Нижние этажи переоборудованы в магазины и рестораны. Жилье выросло в цене за последнее десятилетие в разы.
Mercer порекомендовал мне несколько лет назад мой американский друг Пол, управляющий успешным хедж-фондом. Когда он стал зарабатывать $20 млн в год, то купил в этом районе шестиэтажную секцию дома за небольшие в начале этого века $2,5 млн. С помощью модных дизайнеров превратил каждый этаж своего жилища в законченный в стилевом отношении шедевр с соответствующей мебелью и настенными декорациями. Фотографии знаменитых людей во всю стену, стеклянные полы в комнатах для приемов, над кухней и кабинетом, чудесное патио на крыше.
Пол — модный, преуспевающий молодой человек, холостяк, раньше таких называли playboy. Отсюда — многие особенности его дизайнерского проекта. На первом этаже, слева от входа, в нише, где у всех гардеробная, у него стоит пружинная двуспальная металлическая кровать с шариками на спинках. Он объясняет это тем, что, когда совсем невмоготу, он заваливается с девушкой прямо здесь, едва переступив порог собственного дома. Практично. Удобно. Прилично.
Пол всех знает, его все знают.
Mercer — необычная гостиница: номера дорогие, но ничего особенного ни в планировке, ни в меблировке, ни в видах из окна нет. Разве что ванная отгорожена от основной комнаты жалюзийными деревянными створками, которые в открытом состоянии создают интимную атмосферу между людьми по обе стороны.
Начало января. Мы сидим с Варей в узком лобби, пьем ромашковый чай. Появляется Пол во вьетнамках на босу ногу. Снега нет, но все же — январь. Пол подходит к какому-то старику в лимонном кашемировом свитере Loro Piana и голубых льняных брюках и тоже во вьетнамках, они целуются, хлопают друг друга по спине. Пол говорит, что это — знаменитый продюсер из Лос-Анджелеса. За одним из столиков в левой части лобби в компании стильной молодежи сидит дизайнер Louis Vuitton Марк Джекобс. Варя узнает его сразу, так как он делает любимые ее платья. Пол подходит к нему, о чем-то живо разговаривает, договариваются о встрече. Выясняется, что Марк Джекобс, приняв предложение от LV, совсем офранцузился, продал свою нью-йоркскую квартиру и теперь, когда прилетает в Штаты, живет в Mercer.
Мы едем с Полом в ресторан Cipriani, вокруг много модных узнаваемых людей. Варя знает половину по фильмам и MTV. Пол знакомит с ними, все радуются, что мы из Москвы, с интересом смотрят на Варвару, ее наряд, сумку, украшения. Оценивают, успокаиваются — свои, расслабленно пьют розовое шампанское за нашим столом. После полуночи на втором этаже начинается дискотека. Варя высоко оценивает селекцию музыки, узнает у DJ, где можно купить диск с музыкой сегодняшнего вечера. Он, улыбаясь, дает ей диск и говорит: «Здесь!»
Потом мы движемся в ночной клуб Butter, где знаменитостей еще больше. Знакомимся с Брюсом Уиллисом.
Я протягиваю руку: «Меня зовут Константин, я из России», он в ответ: «Меня зовут Брюс, я из Штатов».
Я благодарю его за то, что он неустанно дерется, падает, прыгает в своих бесконечных фильмах нам на радость. Он смеется — работа. В жизни он не такой мощный, скорее, худой. Глаза веселые, трезвые, настроение игривое. За спиной поодаль стоит телохранитель с проводками в ухе.
Варвара хорошо танцует. Мое отцовское тщеславие фиксирует внимание к ней окружающих.
Пол объявляет план на следующий день: мы должны ехать смотреть вещи из новой коллекции очень модного в эти дни Azzedin Alaia, французского кутюрье тунисского происхождения. В этом году ему стукнет 68 лет, но его скульптурный тщательный минималистский стиль по-прежнему высоко ценится худыми миниатюрными женщинами. Выкупив в прошлом году свою долю у Prada и заключив партнерство с Richemont, он выходит на новый уровень узнаваемости в мире моды. Недавно три стильные московские львицы назвали Аззедина Алайу (хотя правильно по-арабски читать его имя как Алия) своим любимым брендом, так что можно ожидать повального увлечения им в Москве в наступившем году. Мы с Варей свой долг перед ним выполнили и сможем смело смотреть в глаза московским львицам в предстоящем сезоне.
Пора лететь в Москву. Работать. А Варе сдавать сессию.
Когда мы летаем в Нью-Йорк всей семьей, то останавливаемся в «Уолдорф Тауэрс», расположенной в самом центре Манхэттена, вблизи 5-й и Мэдисон-авеню, с бесчисленными магазинами, с нужными вещами для шопинга. Недалеко и Центральный парк, где мы всегда гуляем, любуемся небоскребами в южной части парка, бегунами, роллерами, музыкантами.
Но когда мы летаем в Нью-Йорк вдвоем с дочкой Варварой, то останавливаемся в самой низкой части Манхэттена, в гостинице The Mercer в Сохо, в районе стильной, модной, богемной, интернациональной публики. Там совсем иная атмосфера — с невысокими домами преимущественно застройки 1920—1940-х годов. 6—7-этажные кирпичные здания с огромными окнами бывших фабричных и пошивочных цехов имеют неотразимый индустриальный шарм. Нижние этажи переоборудованы в магазины и рестораны. Жилье выросло в цене за последнее десятилетие в разы.
Mercer порекомендовал мне несколько лет назад мой американский друг Пол, управляющий успешным хедж-фондом. Когда он стал зарабатывать $20 млн в год, то купил в этом районе шестиэтажную секцию дома за небольшие в начале этого века $2,5 млн. С помощью модных дизайнеров превратил каждый этаж своего жилища в законченный в стилевом отношении шедевр с соответствующей мебелью и настенными декорациями. Фотографии знаменитых людей во всю стену, стеклянные полы в комнатах для приемов, над кухней и кабинетом, чудесное патио на крыше.
Пол — модный, преуспевающий молодой человек, холостяк, раньше таких называли playboy. Отсюда — многие особенности его дизайнерского проекта. На первом этаже, слева от входа, в нише, где у всех гардеробная, у него стоит пружинная двуспальная металлическая кровать с шариками на спинках. Он объясняет это тем, что, когда совсем невмоготу, он заваливается с девушкой прямо здесь, едва переступив порог собственного дома. Практично. Удобно. Прилично.
Пол всех знает, его все знают.
Mercer — необычная гостиница: номера дорогие, но ничего особенного ни в планировке, ни в меблировке, ни в видах из окна нет. Разве что ванная отгорожена от основной комнаты жалюзийными деревянными створками, которые в открытом состоянии создают интимную атмосферу между людьми по обе стороны.
Начало января. Мы сидим с Варей в узком лобби, пьем ромашковый чай. Появляется Пол во вьетнамках на босу ногу. Снега нет, но все же — январь. Пол подходит к какому-то старику в лимонном кашемировом свитере Loro Piana и голубых льняных брюках и тоже во вьетнамках, они целуются, хлопают друг друга по спине. Пол говорит, что это — знаменитый продюсер из Лос-Анджелеса. За одним из столиков в левой части лобби в компании стильной молодежи сидит дизайнер Louis Vuitton Марк Джекобс. Варя узнает его сразу, так как он делает любимые ее платья. Пол подходит к нему, о чем-то живо разговаривает, договариваются о встрече. Выясняется, что Марк Джекобс, приняв предложение от LV, совсем офранцузился, продал свою нью-йоркскую квартиру и теперь, когда прилетает в Штаты, живет в Mercer.
Мы едем с Полом в ресторан Cipriani, вокруг много модных узнаваемых людей. Варя знает половину по фильмам и MTV. Пол знакомит с ними, все радуются, что мы из Москвы, с интересом смотрят на Варвару, ее наряд, сумку, украшения. Оценивают, успокаиваются — свои, расслабленно пьют розовое шампанское за нашим столом. После полуночи на втором этаже начинается дискотека. Варя высоко оценивает селекцию музыки, узнает у DJ, где можно купить диск с музыкой сегодняшнего вечера. Он, улыбаясь, дает ей диск и говорит: «Здесь!»
Потом мы движемся в ночной клуб Butter, где знаменитостей еще больше. Знакомимся с Брюсом Уиллисом.
Я протягиваю руку: «Меня зовут Константин, я из России», он в ответ: «Меня зовут Брюс, я из Штатов».
Я благодарю его за то, что он неустанно дерется, падает, прыгает в своих бесконечных фильмах нам на радость. Он смеется — работа. В жизни он не такой мощный, скорее, худой. Глаза веселые, трезвые, настроение игривое. За спиной поодаль стоит телохранитель с проводками в ухе.
Варвара хорошо танцует. Мое отцовское тщеславие фиксирует внимание к ней окружающих.
Пол объявляет план на следующий день: мы должны ехать смотреть вещи из новой коллекции очень модного в эти дни Azzedin Alaia, французского кутюрье тунисского происхождения. В этом году ему стукнет 68 лет, но его скульптурный тщательный минималистский стиль по-прежнему высоко ценится худыми миниатюрными женщинами. Выкупив в прошлом году свою долю у Prada и заключив партнерство с Richemont, он выходит на новый уровень узнаваемости в мире моды. Недавно три стильные московские львицы назвали Аззедина Алайу (хотя правильно по-арабски читать его имя как Алия) своим любимым брендом, так что можно ожидать повального увлечения им в Москве в наступившем году. Мы с Варей свой долг перед ним выполнили и сможем смело смотреть в глаза московским львицам в предстоящем сезоне.
Пора лететь в Москву. Работать. А Варе сдавать сессию.
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
