Так назывался замечательный фильм Веры Хитиловой, снятый в 1963 году, о
трудной жизни знаменитой гимнастки и безвестной домохозяйки, которые, в
сущности, заняты одним делом, только называются профессии неодинаково и
платят за них по-разному. Так назывался замечательный фильм Веры Хитиловой, снятый в 1963 году, о трудной жизни знаменитой гимнастки и безвестной домохозяйки, которые, в сущности, заняты одним делом, только называются профессии неодинаково и платят за них по-разному. Но я не о фильме — мне просто нравится название. Мне нравится иногда, бродя по нынешней России, задумываться о чем-то ином — потому что думать о том, что перед глазами, уже скучно. Надо думать о чем-то ином.
Иногда у меня случается недельный отпуск, и тогда я еду либо на дачу, либо в давно облюбованный подмосковный пансионат на Клязьминском водохранилище. Почти все пространство и вокруг дачи, и вокруг Клязьминского водохранилища (10—15 км от МКАД) застроено элитными поселками. Во всех чудесных местах, где я сначала с ровесниками играл в шпионов, а потом целовался с ровесницами, построено по элитному поселку. Леса выведены, пляжи распаханы. На пляжах и в лесах стоят особняки, по сравнению с которыми проклинаемые когда-то цековские дачи и дома приемов выглядят слишком убогими даже для прислуги. О владельцах этой элитной недвижимости — двух-трехэтажных особняков яичного, лазурного или песочного цвета — ничего определенного вам не скажут, но стоимость такого жилья с участком колеблется от $10 млн до $15 млн по кризисным ценам. По докризисным, видимо, раза в полтора дороже. На одной только Клязьме я знаю таких поселков штук десять — вокруг каждого пансионата, вдоль всех берегов водохранилища, на месте всех бывших деревень, в изобилии теснившихся тут еще десять лет назад. Некоторые из этих деревень в полусожженном или полуразрушенном виде еще можно наблюдать ближе к Водникам. Дело в том, что жители не всегда одобряли строительство роскошных пристаней или шумные многочасовые кутежи новых хозяев жизни, и тогда этих жителей деликатно переселяли либо вытесняли иными способами. Согласитесь, соседство суперэлитного особняка и деревенской избы чревато социальными конфликтами, да и не с руки новому хозяину жить в недостаточно элитном окружении. Я прекрасно понимаю и то, что деревни по берегам водохранилища были нищими и нерентабельными и засоряли берег — а теперь, конечно, все экологично и облагорожено. Новым обитателям клязьминских деревень необходима чистая вода. И разве плохо, что люди, у которых есть деньги, купят себе элитную недвижимость в приличных местах? Но я не об этом, я о чем-то ином.
Правда, я иногда не понимаю, откуда у нас столько суперэлитных жителей. Ведь на Дмитровском шоссе, по данным агентства «ИНКОМ-недвижимость», размещается только 14% всех этих поселков, а на Новорижском, скажем, — 36%, больше, чем даже на Рублевском (23%). Получается, что всего в Подмосковье у нас никак не меньше тысячи суперэлитных поселков, в каждом из которых не меньше полусотни суперэлитных домов, с гаражами на 5—6 автомобилей и с огромными площадями для резвящихся суперэлитных детей. Я даже не о социальной напряженности в этом самом Подмосковье, где по недосмотру властей кое-где еще сохранились какие-то местные жители из упраздненных совхозов или разорившихся колхозов. Социальная напряженность у нас, по идее, должна была возникнуть уже очень давно, но в силу каких-то причин все никак не возникнет либо умело канализируется в формы национального противостояния. Типа во всем виноваты гастарбайтеры, засоряющие нашу речь. Я не против того, чтобы бизнес, неустанным трудом на благо Родины вполне заслуживший себе поселок на уютном берегу, комфортно расположился среди этой самой Родины в получасе езды от центра. Правда, иногда не совсем понятно, какой это бизнес. Потому что на территории бывшего санатория ФСБ теперь тоже располагается суперэлитный поселок и он тоже принадлежит ФСБ, что явствует из служебной переписки, деликатно вывешенной строителями на всеобщее обозрение. Оказывается, строительство поселка задерживается потому, что в связи с кризисом такой солидный и достойный заказчик, как ФСБ, не полностью внес оговоренную сумму, а потому сдача поселка, намеченная на конец 2007 года, откладывается на осень текущего.
И здесь я, конечно, уже несколько недоумеваю, памятуя недавние слова Д.А. Медведева о том, что земля вокруг городов все чаще достается всяким жуликам, — но это же он, наверное, не о ФСБ России. Он имел в виду, наверное, какой-нибудь рынок. Я только не понимаю, каким образом сотрудник ФСБ России может легальным образом заработать $10 млн, а если это взнос со стороны его руководства, которое лично оплачивает такой особняк, то мне не ясны причины, по которым это руководство вдруг делает своему сотруднику столь ценный подарок. Я понимаю, конечно, что до сих пор Россия жива лишь попечением ФСБ и еще «Газпрома», непосредственный руководитель которого, по информации «Газеты.Ру», полученной от окрестных крестьян, скоро может стать владельцем дворца а-ля Петергоф — правда, на берегу Истринского водохранилища. Но если насчет «Газпрома» хоть что-то понятно, то насчет ФСБ все загадочно до дрожи. Откуда у них берутся такие средства, не ответит, небось, и Дворкович. Однако я не об этом, я о чем-то ином.
Я о том, что же делать с этими домами, когда, наконец, настанет это что-то иное, то есть начнется история. Детские дома? Но наберется ли в Подмосковье столько беспризорников? Дома отдыха? Но для домов отдыха элитные особняки мало приспособлены. Селить очередников? Но поедут ли очередники за МКАД, хотя бы и на берега водохранилищ? В общем, все неочевидно. И именно об этом, по-моему, должны сейчас напряженно думать те, у кого еще осталось, чем думать.
