Архивная публикация 2001 года: "Опохмелениум"
Вот уже месяц натикал от третьего тысячелетия, пришествия которого так истерично ждали товарищи. И можно с оптимизмом констатировать, что ничем оно особенно не отличается от второго.В людских странностях было бы больше обаяния, если бы они не были общим местом. Один мой знакомый, умница, язва и большой интеллектуал, живет с убеждением, что если он не наступит четное количество раз на колодец на дороге (если таковой попадется на его пути), то беды не миновать. Отдавая себе отчет в некоторой причудливости своего предубеждения, он прикладывает массу сил, чтобы окружающие не видели, как он топчется на этом самом колодце. Другой -- человек совсем не нервического темперамента -- не ездит на машинах, где первая цифра меньше последующих. После полутора бутылок водки он раскололся: внутренний голос нашептывает ему, сказал он, что это к убыткам. Еще одна моя подруга всякий раз перед выходом из дома, зажмурив глаза, рисует на клочке бумаги частокол штрихов и соединяет их потом по три. Оказывается, количество палочек, оставшихся несоединенными, проливает свет на грядущие события. И если вы думаете, что широкий круг моих приятелей сформирован исключительно из психов, вы сильно ошибаетесь. Нормальнейшие люди -- если не считать крохотных заскоков, которые обнаруживаешь через годы безоблачного общения. И то благодаря гипертрофированному любопытству.
Поэтому, когда все жутко вдохновились сменой тысячелетий, я не сильно удивился. В самом деле, почему бы и не гордиться, что попал на смену вех? И наплевать, что большая часть населения земного шара живет по другим календарям. Причем, как свидетельствует история, на стыке первого и второго тысячелетий такого ажиотажа не наблюдалось. Но начиная с перетекания девятнадцатого века в двадцатый люди обнаружили параноидальную зацикленность на датах. Покойная двоюродная бабушка, родившаяся за полчаса до наступления 1900 года, навсегда осталась в прошлом веке. И была неоднократно поймана на том, что пыталась в документах указать дату рождения не 1899, а 1900. А один англичанин, которого спросили, как он относится к смене веков, сказал, что скверно: ведь "большую часть двадцатого века я буду мертв", сказал он. Что уж тут говорить о тысячелетии!
И тем не менее, народ ответственно отнесся к грядущему событию. Перед самым Новым годом случилось мне ловить "тачку". На крик моей протянутой руки среагировал раздолбанный синий "Москвич". За рулем сидел сморчок с "Беломором" в коричневых зубах, в тулупчике, валенках и очках на резинке вместо дужек.
-- У тебя сколько денег сгорело на павловском обмене? -- спросил он вместо приветствия.
-- Да у меня тогда вообще денег не было,-- признался я.
-- А у меня тридцать тысяч,-- сказал он и поднял узловатый коричневый палец, отчего "Москвич" занесло влево.
-- Это кем же вы работали, что у вас на книжке такие деньги были? -- поинтересовался я.
-- Водителем троллейбуса,-- ответил он. И объяснил: -- Я в свободное время удочки мастерил и поплавки. На Птичке сто рублей за день делал только так.-- Он вздохнул о пропавших деньгах, как по дорогому покойнику.
-- Сейчас не делаете удочки? -- спросил я, состроив из солидарности скорбную мину.
-- А нынче так не рыбачат, как прежде.-- Дальше шел пассаж, о том, что были времена, прошли былинные. И вообще, проще ловить рыбу из Москвы-реки, прямо напротив памятника Петру: там "Красный Октябрь" рядом и рыбешка вся ломится туда кормиться. "И даже бензином не пахнет!" -- сказал мой Вергилий, опять подняв палец и с трудом выруливая из-под грузовика.
-- А я так думаю,-- неожиданно переменил он тему.-- Раз уж нам повезло жить на смене тысячелетий, так я купил лотерейных билетов на 2000 рублей. Может, повезет?
В общем, свою сотню за проезд я заплатил ему скрепя сердце. Зачем деньги человеку, который чувствует себя вписанным в тысячелетия, зарабатывает состояние на поплавках и тратит их на лотерею?
Чем ближе было к Новому году, тем сильнее ажиотаж. Среди моих знакомых, которые осознавали этот момент как исторический, был и Андрон. Или, в просторечии, "человек с ведром". Ибо каждое утро, когда я сажусь со своей чашкой кофе на кухне к окну, я вижу Андрона, который с помойным ведром пересекает наискосок двор. Вырвавшись из дома, из-под контроля бдительной жены Ирки, он прислоняется к клену на детской площадке и закуривает -- о ворованное счастье! Через пару минут к нему присоединяется дядя Федя, грузчик из молочного магазина,-- при нем пара бутылок пива. Джентльмены курят, тянут пиво и говорят о политике. Если Федя по каким-либо причинам не оказывается на месте, Андрон поднимает свои глаза цвета маленьких мутненьких плевочков и смотрит на окна. Я ретируюсь вглубь кухни. И если я это делаю недостаточно проворно, через минуту в прихожей звонит звонок. Еще через пару минут в доме напротив раскрывается форточка и звучный Иркин голос перекрывает звуки улицы: "Андро-о-о-он!" Андрон подхватывает ведро: "Ну, я пошел".
Так вот, Андрон ждал смены тысячелетий маниакально. Он стал мало пить -- точнее, как писал Довлатов, стал пить "все менее много". Он заранее купил ящик водки для исторического момента. Он впервые за все годы, проведенные с Иркой, купил ей роскошный новогодний подарок -- новую дубленку. Чтобы Ирка ничего не заподозрила, он хранил дубленку на балконе. Он съездил в родную деревню за телячьей ляжкой. В конце концов, он две недели не заходил ко мне. И тут Андрону в его родном таксопарке дали премию. Надо сказать, это был опрометчивый поступок со стороны руководства. Человека, вышедшего на финишную прямую, нельзя оскорблять радостями жизни.
В общем, Андрон запил. Потому что, как известно, можно отказаться от первого стакана, но не от второго, а тем более от третьего. А еще мудрая и скандальная Ирка говорила, что Андрон пьет не больше ста граммов, но, выпив эти сто, становится другим человеком. Который пьет очень много. Утром, когда хрустальные звезды погасли в бледном московском рассвете, в наш двор въехала машина, из которой двое вынесли бесчувственное тело Андрона. К вечеру наш герой настолько пришел в себя, что был в состоянии опохмелиться, горячо покаяться перед женой и нализаться еще раз.
Процесс набирал обороты -- ящик водки, припасенный для встречи нового тысячелетия, пошел в расход. Ирка погружалась в пучины отчаяния (поскольку Андрон не пил вот уже почти два года). Андрон, протрезвев, с ужасом понимал, что Новый год на носу, и опять проваливался в миры, куда иным вход заказан. Все это продолжалось до 30 декабря. В это утро Андрон, проспавшись, явился на кухню. Жена встретила его привычным выражением лица "эта женщина много страдала".
-- Вызывай,-- хрипло сказал он.
-- Кого?
-- Бухенвальдский набат.
Ирка побежала за рекламной газетенкой, где в ряду прочих услуг обещалось "Выведу из запоя. Сниму похмельный синдром". Позвонив по первому же телефону, она вызвала бригаду протрезвлятелей.
Они приехали через полчаса. Один из этой тройки немолодых кандидатов наук упал прямо в передней.
-- Алкоголь -- это анестезия, позволяющая перенести операцию под названием жизнь,-- сказал большой и толстый мужчина в белом халате, похожий на обожравшегося Мефистофеля.
Его бледный и тихий товарищ быстренько уложил Андрона в постель, смотрел в глаза, как покойная мама перед смертью, нечувствительно вкатил Андрону несколько уколов и всыпал в несчастного горсть таблеток.
-- А во сколько я завтра проснусь? -- спросил Андрон, доверчиво отдаваясь в руки энергичных эскулапов.
-- Сейчас полдень. Ровно через сутки вы будете как огурчик,-- ответил ему корпулентный кандидат медицинских наук в очках, бешено вращая глазами. Его бледный и безмолвный приятель испуганно поглядывал на Ирку, которая, как гарпия, наблюдала за проделываемыми процедурами.
Оставив ей горсть таблеток и листочек с инструкцией на случай завтрашнего пробуждения, странная троица отбыла. При этом тихий кандидат медицинских наук скорбно нес врачебный чемоданчик, а похожий на Мефистофеля торжественно тащил нечувствительного к превратностям судьбы товарища.
...Когда Андрон проснулся, солнечные лучи заливали его комнату. Комната была вылизана Иркой, как пасхальное яичко. Из кухни неслись ароматы жареного мяса и песенка про мадам Брошкину. Андрон сладко потянулся и сел в кровати. Голова была ясная, как будто он неделю бегал перед сном, а не пил, как уволенный охранник.
-- Ирк,-- крикнул Андрон,-- сколько времени?
В дверях возникла жена.
-- Проснулся,-- констатировала она.-- Сколько, сколько? Двенадцать!
-- А где елка? -- озираясь по сторонам, спросил Андрон.-- В том же углу стояла елка.
-- Стояла,-- согласилась жена,-- пока не осыпалась.
-- Как это -- пока не осыпалась?
"Передаем последние известия,-- бодрым голосом вклинилось в мирную беседу супругов радио,-- сегодня четвертое января, полдень".
Вот уже месяц натикал от третьего тысячелетия, пришествия которого так истерично ждали товарищи. И можно с оптимизмом констатировать, что ничем оно особенно не отличается от второго.В людских странностях было бы больше обаяния, если бы они не были общим местом. Один мой знакомый, умница, язва и большой интеллектуал, живет с убеждением, что если он не наступит четное количество раз на колодец на дороге (если таковой попадется на его пути), то беды не миновать. Отдавая себе отчет в некоторой причудливости своего предубеждения, он прикладывает массу сил, чтобы окружающие не видели, как он топчется на этом самом колодце. Другой -- человек совсем не нервического темперамента -- не ездит на машинах, где первая цифра меньше последующих. После полутора бутылок водки он раскололся: внутренний голос нашептывает ему, сказал он, что это к убыткам. Еще одна моя подруга всякий раз перед выходом из дома, зажмурив глаза, рисует на клочке бумаги частокол штрихов и соединяет их потом по три. Оказывается, количество палочек, оставшихся несоединенными, проливает свет на грядущие события. И если вы думаете, что широкий круг моих приятелей сформирован исключительно из психов, вы сильно ошибаетесь. Нормальнейшие люди -- если не считать крохотных заскоков, которые обнаруживаешь через годы безоблачного общения. И то благодаря гипертрофированному любопытству.
Поэтому, когда все жутко вдохновились сменой тысячелетий, я не сильно удивился. В самом деле, почему бы и не гордиться, что попал на смену вех? И наплевать, что большая часть населения земного шара живет по другим календарям. Причем, как свидетельствует история, на стыке первого и второго тысячелетий такого ажиотажа не наблюдалось. Но начиная с перетекания девятнадцатого века в двадцатый люди обнаружили параноидальную зацикленность на датах. Покойная двоюродная бабушка, родившаяся за полчаса до наступления 1900 года, навсегда осталась в прошлом веке. И была неоднократно поймана на том, что пыталась в документах указать дату рождения не 1899, а 1900. А один англичанин, которого спросили, как он относится к смене веков, сказал, что скверно: ведь "большую часть двадцатого века я буду мертв", сказал он. Что уж тут говорить о тысячелетии!
И тем не менее, народ ответственно отнесся к грядущему событию. Перед самым Новым годом случилось мне ловить "тачку". На крик моей протянутой руки среагировал раздолбанный синий "Москвич". За рулем сидел сморчок с "Беломором" в коричневых зубах, в тулупчике, валенках и очках на резинке вместо дужек.
-- У тебя сколько денег сгорело на павловском обмене? -- спросил он вместо приветствия.
-- Да у меня тогда вообще денег не было,-- признался я.
-- А у меня тридцать тысяч,-- сказал он и поднял узловатый коричневый палец, отчего "Москвич" занесло влево.
-- Это кем же вы работали, что у вас на книжке такие деньги были? -- поинтересовался я.
-- Водителем троллейбуса,-- ответил он. И объяснил: -- Я в свободное время удочки мастерил и поплавки. На Птичке сто рублей за день делал только так.-- Он вздохнул о пропавших деньгах, как по дорогому покойнику.
-- Сейчас не делаете удочки? -- спросил я, состроив из солидарности скорбную мину.
-- А нынче так не рыбачат, как прежде.-- Дальше шел пассаж, о том, что были времена, прошли былинные. И вообще, проще ловить рыбу из Москвы-реки, прямо напротив памятника Петру: там "Красный Октябрь" рядом и рыбешка вся ломится туда кормиться. "И даже бензином не пахнет!" -- сказал мой Вергилий, опять подняв палец и с трудом выруливая из-под грузовика.
-- А я так думаю,-- неожиданно переменил он тему.-- Раз уж нам повезло жить на смене тысячелетий, так я купил лотерейных билетов на 2000 рублей. Может, повезет?
В общем, свою сотню за проезд я заплатил ему скрепя сердце. Зачем деньги человеку, который чувствует себя вписанным в тысячелетия, зарабатывает состояние на поплавках и тратит их на лотерею?
Чем ближе было к Новому году, тем сильнее ажиотаж. Среди моих знакомых, которые осознавали этот момент как исторический, был и Андрон. Или, в просторечии, "человек с ведром". Ибо каждое утро, когда я сажусь со своей чашкой кофе на кухне к окну, я вижу Андрона, который с помойным ведром пересекает наискосок двор. Вырвавшись из дома, из-под контроля бдительной жены Ирки, он прислоняется к клену на детской площадке и закуривает -- о ворованное счастье! Через пару минут к нему присоединяется дядя Федя, грузчик из молочного магазина,-- при нем пара бутылок пива. Джентльмены курят, тянут пиво и говорят о политике. Если Федя по каким-либо причинам не оказывается на месте, Андрон поднимает свои глаза цвета маленьких мутненьких плевочков и смотрит на окна. Я ретируюсь вглубь кухни. И если я это делаю недостаточно проворно, через минуту в прихожей звонит звонок. Еще через пару минут в доме напротив раскрывается форточка и звучный Иркин голос перекрывает звуки улицы: "Андро-о-о-он!" Андрон подхватывает ведро: "Ну, я пошел".
Так вот, Андрон ждал смены тысячелетий маниакально. Он стал мало пить -- точнее, как писал Довлатов, стал пить "все менее много". Он заранее купил ящик водки для исторического момента. Он впервые за все годы, проведенные с Иркой, купил ей роскошный новогодний подарок -- новую дубленку. Чтобы Ирка ничего не заподозрила, он хранил дубленку на балконе. Он съездил в родную деревню за телячьей ляжкой. В конце концов, он две недели не заходил ко мне. И тут Андрону в его родном таксопарке дали премию. Надо сказать, это был опрометчивый поступок со стороны руководства. Человека, вышедшего на финишную прямую, нельзя оскорблять радостями жизни.
В общем, Андрон запил. Потому что, как известно, можно отказаться от первого стакана, но не от второго, а тем более от третьего. А еще мудрая и скандальная Ирка говорила, что Андрон пьет не больше ста граммов, но, выпив эти сто, становится другим человеком. Который пьет очень много. Утром, когда хрустальные звезды погасли в бледном московском рассвете, в наш двор въехала машина, из которой двое вынесли бесчувственное тело Андрона. К вечеру наш герой настолько пришел в себя, что был в состоянии опохмелиться, горячо покаяться перед женой и нализаться еще раз.
Процесс набирал обороты -- ящик водки, припасенный для встречи нового тысячелетия, пошел в расход. Ирка погружалась в пучины отчаяния (поскольку Андрон не пил вот уже почти два года). Андрон, протрезвев, с ужасом понимал, что Новый год на носу, и опять проваливался в миры, куда иным вход заказан. Все это продолжалось до 30 декабря. В это утро Андрон, проспавшись, явился на кухню. Жена встретила его привычным выражением лица "эта женщина много страдала".
-- Вызывай,-- хрипло сказал он.
-- Кого?
-- Бухенвальдский набат.
Ирка побежала за рекламной газетенкой, где в ряду прочих услуг обещалось "Выведу из запоя. Сниму похмельный синдром". Позвонив по первому же телефону, она вызвала бригаду протрезвлятелей.
Они приехали через полчаса. Один из этой тройки немолодых кандидатов наук упал прямо в передней.
-- Алкоголь -- это анестезия, позволяющая перенести операцию под названием жизнь,-- сказал большой и толстый мужчина в белом халате, похожий на обожравшегося Мефистофеля.
Его бледный и тихий товарищ быстренько уложил Андрона в постель, смотрел в глаза, как покойная мама перед смертью, нечувствительно вкатил Андрону несколько уколов и всыпал в несчастного горсть таблеток.
-- А во сколько я завтра проснусь? -- спросил Андрон, доверчиво отдаваясь в руки энергичных эскулапов.
-- Сейчас полдень. Ровно через сутки вы будете как огурчик,-- ответил ему корпулентный кандидат медицинских наук в очках, бешено вращая глазами. Его бледный и безмолвный приятель испуганно поглядывал на Ирку, которая, как гарпия, наблюдала за проделываемыми процедурами.
Оставив ей горсть таблеток и листочек с инструкцией на случай завтрашнего пробуждения, странная троица отбыла. При этом тихий кандидат медицинских наук скорбно нес врачебный чемоданчик, а похожий на Мефистофеля торжественно тащил нечувствительного к превратностям судьбы товарища.
...Когда Андрон проснулся, солнечные лучи заливали его комнату. Комната была вылизана Иркой, как пасхальное яичко. Из кухни неслись ароматы жареного мяса и песенка про мадам Брошкину. Андрон сладко потянулся и сел в кровати. Голова была ясная, как будто он неделю бегал перед сном, а не пил, как уволенный охранник.
-- Ирк,-- крикнул Андрон,-- сколько времени?
В дверях возникла жена.
-- Проснулся,-- констатировала она.-- Сколько, сколько? Двенадцать!
-- А где елка? -- озираясь по сторонам, спросил Андрон.-- В том же углу стояла елка.
-- Стояла,-- согласилась жена,-- пока не осыпалась.
-- Как это -- пока не осыпалась?
"Передаем последние известия,-- бодрым голосом вклинилось в мирную беседу супругов радио,-- сегодня четвертое января, полдень".
ИВАН ШТРАУХ
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
