31.03.2008 00:00 Еженедельный журнал «Профиль»

Архивная публикация 2008 года: "Перепутье"

В апреле российской банковской системе предстоит экзамен. Самый банальный – на прочность. Пережить назревающий кризис долгов коммерческие банки уповают с помощью денег ЦБ.

Те, кто с чувством глубокого удовлетворения констатировал, что мировой кризис ликвидности Россию практически не коснулся, отчасти правы. «Тут тебе не Америка», как говаривал герой кинокомедии «Дежа вю»: у нас коллапса ипотеки не наблюдается. Поскольку сама ипотека едва просматривается на общем фоне отнюдь не отягощенного излишней кредитоспособностью населения (300 тыс. ссуд на всю страну).
Зато у нас — кризис долгов. Его первый пик в ноябре минувшего года пережили с помощью оперативного рефинансирования Центробанка. Второй ожидается в апреле, когда российским банкирам предстоят максимальные выплаты по внешним заимствованиям. К нему готовятся. Центробанк, прежде считавший своим главным делом давить инфляцию, уже заявил об изменении своих приоритетов. Как изменится отечественный банкинг, можно лишь предполагать. Поскольку кризис долгов повлек за собой кризис возможностей.
«Все дело в том, что банковская система России с точки зрения размера капиталов и активов сравнительно мала относительно размеров бюджета, валового национального продукта, капитализации фондового рынка, — сказал «Профилю» Александр Попов, председатель правления Росбанка. — Сама по себе она не может выступать локомотивом экономического роста в стране — возможностей не хватает. Общие активы нашей банковской системы, по данным ЦБ, составляют чуть более 18 трлн рублей. В итоге более 40% финансирования российская экономика получает с международных финансовых рынков: наш банкинг просто не в состоянии насытить ее в полной мере. А международные рынки ныне практически стоят, и заимствования на них ограниченны. Привлечение новых ресурсов и рефинансирование старых долгов превратилось в серьезную проблему».
Эта проблема — отнюдь не исключительное «внутреннее дело» банкиров. Вопрос о возможностях и потребностях банковской системы во многом определяет перспективы всей экономики.

Мы строили, строили — и наконец построили?
Наверху это начали понимать. В минувшую среду российское правительство представило президенту «аварийный план» по вытаскиванию российского банкинга из возможной долговой ямы. «Если такая необходимость потребуется», — заявил накануне Владимир Путин. Занялся этим документом лично премьер-министр. Что и понятно. Российский министр финансов настроен оценивать возможные риски для банковской системы куда благодушнее премьера с президентом.
«Устойчивость российской экономики на фоне мирового кризиса сохраняется высокая, Россия стоит немного в стороне от кризиса», — заявил на днях Алексей Кудрин, выступая на 1-м канале. Впрочем, констатацией того факта, что «моя хата с краю», министр не ограничился. И добавил, что банковская система беспокойства у него не вызывает, поскольку «ни один банк не обанкротился». А отток капитала из страны, который в первые два месяца этого года превысил $20 млрд, министра не напрягает, благо за последние восемь лет перед властями стояла задача «накопить такую прочность и создать такую систему, при которой отток $20 млрд, и даже $80 млрд, не страшен». «Мы такую систему создали!» — оптимистично констатировал Кудрин.
В банковском мире это заявление вызвало реакции, мягко говоря, неоднозначные. «Вы создали?» — с удивлением вопрошает один из завсегдатаев профессионального банковского форума Bankir.ru. Другой, менее лояльный в выражениях финансист, полагает, что, в отличие от банковской системы, «серьезное беспокойство внушает состояние самого Кудрина».
Впрочем, дело не в личностях. Даже если это личности обеспокоенного банковскими рисками президента и преисполненного олимпийским спокойствием министра финансов. Дело в том, что же действительно создано и чего не создано на российском банковском поприще к 2008 году.

Итоги восьмилетки
Отсчет, естественно, логично вести от 2000 года — накануне Россия только-только отдышалась от дефолта 1998-го.
К началу 2000 года в России действовало свыше 1300 банков. Сейчас осталось 1134. За минувшие восемь лет было зарегистрировано лишь 96 новых банков, а потеряли свои лицензии почти 300. Так что в целом можно сказать, что с «личным составом» российский банкинг определился. И в 2004 году вступил в эпоху кредитного бума. Если судить по основным традиционным показателям, то отечественные банки трудились в этот период прямо по-стахановски.
По данным Национального рейтингового агентства (НРА), только за последние пять лет совокупные активы российских банков выросли на 266,8%, причем прошлый год стал рекордным: рост активов — 43%. Капиталы за это же время увеличились на 227% и ныне составляют более 2,5 трлн рублей. Кредитный портфель за пять лет вырос на 350%. Как следствие — сверхприбыли лидеров российской банковской системы (в сравнении с рынками западных стран). За последние пять лет прибыль 20 крупнейших банков увеличилась в 4,3 раза и составила по итогам 2007 года 306,8 млрд рублей.
Издержки столь стремительного роста — коэффициент достаточности капитала российского банкинга постоянно сокращается и ныне составляет 12,5% (по итогам 2003 года — 14%). То же самое происходит и с коэффициентом ликвидности (отношение суммарных ликвидных активов к суммарным обязательствам по банковской системе) — 18,8% сейчас против 24,8% по итогам 2003 года.
«После 1998 года было хорошим тоном поддерживать высокую ликвидность, — напоминает Виктор Четвериков, гендиректор НРА. — Однако постепенно банки сокращали объемы, по их мнению, избыточной ликвидности в пользу рискованных активов, приносящих доход».
Оно и понятно. Кредитный бум стал для банков затянувшимся на годы «медовым месяцем». Деньги завертелись с бешеной скоростью и отдачей. Население стало брать. Иностранцы стали давать. Маржа российских банков, то есть попросту разница между тем, на каких условиях «брать» и на каких — «давать», достигала сумасшедших размеров. Оставалось перерезать ленточки на открытии новых офисов, вовремя и аккуратно отчитываться перед ЦБ и обучать клерков позаимствованным на Западе процедурам скоринга и андеррайтинга.
Но вот очередной август, и источник благоденствия забился в конвульсиях. «Брать» стали с оглядкой на ЭПС, да еще норовят не возвращать. «Давать» почти перестали. Пришла пора платить по счетам и находить новые импульсы для развития.
И что же дальше? Насколько долгосрочна тенденция нестабильности в финансовой сфере и как это может сказаться на российской банковской системе?
«Тенденция эта сохранится надолго, — отмечает Александр Попов. — Об этом красноречиво свидетельствуют показатели состояния американской экономики, которая оказывает системное влияние на все мировые рынки. В целом я предполагаю, что 2008—2009 годы станут временем, когда будут расти премии за кредитные риски и будет принципиально меняться подход к оценке стоимости активов по всему миру — и промышленных, и финансовых. Можно ожидать, что сложности с ликвидностью будут продолжаться. Сейчас мы вступили в полосу временного затишья, но думаю, что в конце первого квартала проблемы дадут о себе знать».
Попов напоминает, что только в этом году российским корпорациям и банкам предстоит выплатить около $80 млрд. «Центробанк, с моей точки зрения, блестяще справляется с функцией регулирования краткосрочной ликвидности, но в настоящее время речь идет о том, что, по всей видимости, экономике страны будет остро не хватать долгосрочных ресурсов», — заключает банкир.
Итог: началась новая жизнь — жизнь после кризиса. И российский банкинг вновь оказался на перепутье. Вопрос же в задачке простой: где вернее денег взять?

Налево пойдешь…
Собственно, самый главный итог кризиса для «стоящей немного в стороне» России как раз и заключается в том, что ответ на этот вопрос более не столь однозначен, как прежде. Предпринятые российскими банками «хождения за три моря» — за синдицированными кредитами, IPO и секьюритизацией — себя исчерпали. Но это не значит, что исчерпали себя возможности иностранцев. Они готовы приходить в Россию по-прежнему.
«За 2007 год был заключен ряд крупных сделок по приобретению российских банков международными финансовыми структурами, — напоминает Филипп Дельпаль, гендиректор направления розничных банковских услуг и потребительского кредитования BNP Paribas в России. — А всего было заключено рекордное количество — 43 сделки, общая стоимость которых составила около $4,5 млрд. И эта тенденция продолжится. Интерес международных игроков к российскому банкингу высок. Рост ВВП, улучшение экономических показателей, рост благосостояния населения и среднего класса делают Россию привлекательным рынком для сделок по слияниям и поглощениям, в особенности в банковском секторе».
Выход на российский рынок Setelem, розничного подразделения BNP Paribas, и старт российской «дочки» итальянской группы Unicredits, поглотившей Международный Московский банк, — последние крупные явления на стезе иностранной экспансии. ABN-Amro, Sitigroup, Morgan, Sosiete General, Swedbank, Nordea, Raiffaizen, Commerzbank, OTP-group давно здесь. Из мировых «крупняков» за бортом пока остается, пожалуй, лишь Barclay’s.
Эксперты полагают, что кризис ликвидности на темпах освоения иностранцами отечественного финансового рынка никак не скажется. «Российский банковский сектор сохраняет свою фундаментальную привлекательность — особенно в сравнении с тем, что сейчас творится с банками ряда развитых стран, — отмечает Кирилл Петров, старший президент Бинбанка. — Иностранцы продолжат увеличивать свое присутствие в России, прежде всего — в секторе розничного кредитования».
Что касается встречного интереса — готовности российских банкиров продаваться, то его мировой кризис только подстегнул. «Последние продажи иностранным инвесторам превратили этот процесс в спорт российских банкиров, где соревнуются амбиции и желание продать как можно дороже, — полагает Виктор Четвериков. — Существует миф, что наши банки недооценены. Однако реальная картина такова, что скорее предложение существенно опережает спрос. Капитализация иностранных «дочек» увеличивается с каждым годом, и мы еще станем свидетелями многих сделок по поглощению отечественных банков иностранцами».
Все это естественным образом возвращает к теме возможных опасностей, которые несет иностранная экспансия на российском банковском рынке. Тема эта в России традиционно воспринималась обостренно: здесь и появление «кока-колы» казалось подкопом под экономическую самостоятельность страны.
Напомню, что еще в 90-е годы в парламенте говорили, что неплохо бы ограничить присутствие иностранцев в капитале российских кредитных учреждений некоей планкой, например в 25%. Однако тогда выяснилось, что актуален вопрос не о том, как ограничить присутствие иностранцев в российских финансах, а о том, как их вообще сюда привлечь. О «25-процентном шлагбауме» на некоторое время забыли. За минувшую восьмилетку ситуация изменилась кардинально: эта планка иностранным капиталом де-факто давно превзойдена. Первоначальная «застенчивость» поглощений тоже остается позади. Например, Райффайзенбанк, клятвенно заверявший полтора года назад, что купленный им Импэксбанк останется «нетронутым», ныне пришел к выводу, что лучше оставить лишь один, австрийский бренд.
Так что можно констатировать: старт ап иностранной экспансии на российский банковский рынок завершен. Теперь иностранцы пойдут вглубь и вширь.
Вглубь — то есть увеличивая степень своего контроля над российскими приобретениями. «Можно ожидать завершения начатых ранее сделок по вхождению иностранцев в капитал российских банков — до уровня выкупа контрольного пакета», — говорит Евгений Сулима, начальник управления корпоративных клиентов УРСА Банка. По его мнению, «резкое увеличение иностранного капитала должно вызвать пристальный интерес и соответствующие корректирующие меры со стороны регулятора, поскольку его действия должны быть нацелены на защиту национальных интересов, включая финансовую безопасность».
Вширь — то есть если ранее иностранцам был важен сам факт выхода на российский рынок, приобретение лицензии и вывод бренда, то теперь вектор их интереса будет направлен в сторону мощных филиальных сетей и крепких региональных банков. И тема иностранной экспансии плавно сольется с темой слияний и поглощений. Кризис ликвидности тут опять не мешает, а скорее играет на руку потенциальным агрессорам. «С учетом снижения стоимости активов в российской банковской отрасли наши банки могут стать более привлекательными объектами поглощения», — отмечает Роман Кульбачный, директор инвестиционного департамента банка «Стройкредит».
Каковы же перспективы тех, кто продаваться и отдаваться не хочет ни под каким видом?
«Перспективы — оставаться середняками и развиваться как опорные банки малого и среднего бизнеса, — считает Виктор Четвериков. — Выжить таким банкам может помочь консолидация и создание банковских холдингов. Однако проблема заключается в том, что договориться акционерам очень сложно, так как в России никто не хочет терять контроль над бизнесом».

Направо пойдешь…
Некоторые участники рынка видят ресурс для дальнейшего развития банкинга в тесном «союзе меча и орала» — большем сближении и сотрудничестве российских банков и российского бизнеса — малого, среднего и крупного. По большому счету, к этому призывает и стратегия развития банковского сектора, разработанная Ассоциацией российских банков (АРБ) и получившая благословение властей предержащих. Первые «прикормки» в том направлении многие крупные банки уже предприняли: осенью презентации новых программ кредитования малого и среднего бизнеса следовали одна за другой. От Альфа-банка, заявившего о намерении довести портфель кредитов, выданных МСБ, до объемов, сопоставимых со ссудами «физикам», и до Балтинвестбанка, обещавшего наоткрывать кучу офисов в российских городах и весях. Сейчас в ряде банков в относительной тайне друг от друга готовятся новые «заманухи» — на этот раз адресованные крупным корпорациям.
Этот путь выглядит весьма логичным, но на нем участников забега поджидают два небольших «но».
Первое — перед банками, стремящимися к единению с промышленниками, стоит та же проблема, что и перед социал-демократами в канун русских революций. Как говорил Ленин, прежде чем объединиться и для того чтобы объединиться, нам надо решительно размежеваться.
Значительная часть российских банков возникала именно из недр тех или иных финансово-промышленных групп (газпромовских, потанинско-прохоровских, ананьевских и пр.). Аффилированность создавала им возможности для начального роста (первые клиенты и первые счета были предопределены фактом рождения), но теперь сдерживает шансы на успех (никто не хочет быть клиентом-«пасынком»). И хотя излишняя аффилированность постепенно сходит на нет, ее последствия еще ощущаются.
«Сейчас, когда большая часть владельцев российских банков желает развивать банкинг уже не как «дочернее», а как самостоятельное направление, связь с той или иной финансово-промышленной группой может оказать негативное влияние на рост бизнеса, — констатирует Сергей Рыбин, заместитель предправления банка «Стройкредит». — Российские компании традиционно с определенным недоверием относятся к кэптивным банкам».
Так что для того, чтобы стать «белыми и пушистыми» для бизнеса, многим банкам предстоит избавляться от имиджа банков олигархов или «дочек» промышленных монстров. И тут, скорее всего, на нормальное восприятие таких банков бизнесу потребуется время иногда не меньшее, чем юной невесте на привыкание к пусть богатому, но старому жениху.
Второе «но» — расчет на приданое этой самой «невесты» может не оправдаться. «Переориентироваться исключительно на корпоративных клиентов — это не выход, — сказал «Профилю» Максим Егунов, заместитель предправления СМП-банка. — Объем компаний, у которых хорошее финансовое положение, в России минимален. Большинство из них, как и банки, сейчас имеют значительную напряженность с выплатами по займам на международных рынках, где только за прошлый год отечественные корпорации одолжили более $300 млрд. Кредитование МСБ тоже вызывает вопросы, поскольку малый бизнес как был, так пока и остается крайне ненадежным заемщиком».
Теоретически есть еще один «патриотичный» вариант — массовый выход банков на фондовый рынок. Позволит и новые ресурсы привлечь, и от нежелательного имиджа кэптивных банков избавиться, и без продажи иностранцам обойтись. Вся проблема в том, что и тут мировой финансовый кризис спутал все карты.
«Сегодня банки, принявшие решение о выходе на российский фондовый рынок, могут столкнуться с рядом трудностей, которые связаны в первую очередь с текущей ситуацией на финансовых рынках», — констатирует Роман Кульбачный. С ним согласен и Кирилл Петров: «Текущая ситуация крайне неблагоприятна для банковского сектора при выходе на фондовый рынок. Скорее всего, придется ждать не менее полугода, чтобы, если ситуация улучшится, рассчитывать на неплохой объем привлечения в ходе IPO. Повторить успех ВТБ в ходе IPO в 2007 году по привлечению средств со стороны населения в ближайшей перспективе вряд ли кому удастся, поэтому придется рассчитывать на профессиональных инвесторов — как российских, так и иностранных».
Да уж, успех ВТБ и Сбербанка при «народных размещениях» повторить едва ли возможно. Особенно если учесть, что этот самый народ результатами этого самого размещения несколько раздражен. Ожидаемых сверхприбылей («это же монстры — надежное дело») не случилось. Напротив, случились падения текущей цены акций ниже цены первоначального размещения. «Разочарование населения в итогах размещения госбанков очень велико, тем более что государство уже неоднократно показывало свое отношение к средствам и накоплениям населения», — отмечает Виктор Четвериков.
В порядке алаверды: не так давно один из наиболее благополучных банков последнего времени — «КИТ Финанс» — отказался от проведения IPO. Видимо, время собирать камни на поле отечественного бизнеса для банков действительно еще не пришло.

Прямо пойдешь...
Третий путь — продолжать делать ставку на розницу и работу с населением как основной ресурс развития банкинга.
Но тут, опять же, мировой кризис косвенно ударил по интересам российских банков. В 2006 году уровень доходности рублевых депозитов впервые за последние 15 лет превысил уровень инфляции. В 2007 году — был примерно на одном уровне с инфляцией. В этом году, скорее всего, существенно инфляции проиграет. Депозиты в долларах, понятно, вообще не рассматриваются — там доходность не то что ниже инфляции, но и ниже плинтуса. «Депозитный бум не случился», — уже отмечают многие банкиры. Существенно объем вкладов населения в российские банки за последние полгода не вырос. То ли никто не хочет уступать свои сбережения инфляции, то ли все, что у него было, народ уже в банки отнес. Есть еще одна вероятность — население, обжегшись на своенравности фондового рынка и сомнительной доходности депозитного, ринется покупать золотишко. Благо по итогам минувшего года доходность привязанных к золоту «металлических счетов» составила около 30%, а просто вложений денег в золото в виде монет и слитков — 34%. «Радикально настроенные эксперты предрекают возможность возврата финансового мира к «металлическим» ценностям, — отмечает Дмитрий Балковский, генеральный директор Независимого бюро ипотечного кредитования, — а это в первую очередь поставит под сомнение развитие депозитного рынка».
Как стало известно «Профилю», в ближайшем будущем некоторые банки, разочаровавшись в эффективности гонки за средствами населения, намерены снизить ставки по депозитам.
Так что с депозитами — больше вопросов, чем ответов. Что же касается кредитной темы, то тут с населением совсем беда. Хотя тема реального кризиса ликвидности в последние полгода перекрыла собой тему предполагаемого кризиса невозвратов, последний — все вероятнее и вероятнее. На стыке прошлого и нынешнего годов общий объем кредитных просрочек в России достиг знаковой цифры в 100 млрд рублей. А темпы его роста по-прежнему выше темпов роста кредитных портфелей.
«Просроченная задолженность всегда опережала темп роста портфеля потребительских кредитов, — говорит Виктор Четвериков. — Однако еще несколько лет назад, когда доходность потребительского кредитования превышала 40%, потери от невозвратов сравнительно легко покрывались за счет избыточных доходов по кредитному портфелю в целом. Однако с введением обязательства открывать ЭПС и соответствующей коррекции ставок потребкредиты не приносят прежних высоких доходов».
О том, что ипотека стала более осторожной, сказано уже столько, что повторяться смысла нет. Ясно, что в сухом остатке мы видим одно: эпоха безудержного кредитования населения закончилась и прежних прибылей уже не даст.

Избушка на курьих ножках
Резюме: тезис о том, что мировой кризис обходит российский финансовый рынок стороной, столь полюбившийся министру финансов, — миф. Наоборот, именно здесь он может сказаться особенно остро, только не на сегодняшнем, а на завтрашнем дне.
Недавно Алексей Улюкаев, первый зампред Центробанка, весьма образно определил основные «якоря» отечественной банковской системы. Это депозиты населения, средства юрлиц и внешние займы. Улюкаев сравнил все это с тремя ножками, на которых и должна «стоять земля русская». Однако состояние этих ножек пока не внушает стопроцентной уверенности. И зависит, как видим, во многом именно от последствий мирового кризиса. Ну и от преодоления его ближайших последствий — в виде расплаты по долгам и поддержания ликвидности.
«Это будет целиком и полностью зависеть от ЦБ и Минфина, — считает Кирилл Петров. — Именно они будут оказывать решающее воздействие и способны удержать российский банковский сектор от потерь. Готовность ЦБ предоставлять посредством РЕПО значительные объемы ресурсов в совокупности с намеченными на конец апреля аукционами по размещению казначейских остатков на счетах коммерческих банков должны сгладить остроту нехватки рублевой ликвидности. А дальше многое будет зависеть от крупных банков, которые станут посредниками в поставках ликвидности остальным финансовым институтам». О принципиальной роли казенных учреждений говорят и специалисты «Эксперт РА», и многие участники рынка. Причем кого-то подобная ситуация весьма напрягает. Поскольку в итоге Центробанк из регулятора (иногда чрезмерно назойливого) превращается еще и в источник развития банковской системы. И в такой же источник может превратиться Минфин — что банкингу вообще противопоказано. Поскольку чревато возможными не слишком оптимистичными последствиями.
На банковском рынке может сложиться довольно типичная для российской экономики картинка. Наверху сидит некий «самый главный» — он и судья игры, и тренер, и главный игрок. Вокруг — с десяток «менее главных»: государственных или окологосударственных банков, имеющих льготный доступ к ресурсам вследствие лоббистских возможностей, «своих» людей в нужных коридорах или просто вовремя выпитой рюмки коньяку с боссами «самого главного». И далее — концентрическими кругами расходятся прочие участники рынка. А коль скоро ресурсы надолго окажутся в дефиците, то уровень развития этих самых участников может оказаться обратно пропорционален степени близости к центру этой пирамиды.
«Если такое случится, то российской банковской системы не будет, а на рынке будут доминировать иностранные «дочки» и 3—5 государственных банков, — говорит Виктор Четвериков. — Кстати, вариант весьма реальный и уже реализованный по соседству: именно так в общем-то выглядят банковские системы Украины, Казахстана и прочих самостийных экономик».
Материал подготовлен при участии Национального рейтингового агентства