Архивная публикация 2001 года: "Полосатый рейх"
Этим летом жители России, угнанные во время войны в Германию и принудительно трудившиеся на Третий рейх, начали наконец получать от Германии компенсацию за свой подневольный труд. Они вряд ли слышали о Фритце Заукеле -- человеке, который организовал перемещение миллионов рабов с Востока в Германию. Зато имя его громко прозвучало на Нюрнбергском процессе, оценившем организаторские способности гауляйтера высшим баллом -- смертной казнью.Инфраструктура рабства, или "четыре степени принуждения"
Принудительный труд миллионов советских граждан и военнопленных в самом рейхе изначально не планировался, он считался экономически избыточным.
Единственно нужной была победа, которая сама собой сняла бы с плеч всю тысячу тысяч проблем: усталые, но довольные германцы -- господа и победители! -- возвратились бы на родину к своим семьям, станкам, забоям, коровам. За пять дней до начала войны Геббельс записал в дневнике: "Мы должны напасть на Россию и для того, чтобы высвободить наших солдат. Неразбитая Россия заставляет нас постоянно держать 150 дивизий, солдаты которых срочно нужны нам для военной экономики... У нас есть и сырье, и машины для трехсменной работы, но не хватает людей..."
Но уже 5 августа 1941 года министр по делам оккупированных территорий Розенберг издал распоряжение о введении обязательной трудовой повинности для всех граждан в возрасте от 18 до 45 лет, а также для евреев в возрасте до 60 лет.
Не дремали и "арбайтсамты" -- органы одновременно оккупационной власти и общегерманской службы труда. На первых порах они занимались регистрацией всех работающих и безработных и составлением обзоров о положении с трудовыми ресурсами. Они были инфраструктурой, готовой практически к любым последующим указаниям: зарегистрировать взрослое население и проанализировать обстановку на рынке труда? -- найн проблем; вербовать для местных работ? -- пожалуйста; рабочие руки для Рейха? -- битте шен!
Между тем уже летом 1941 года положение именно на внутреннем -- трудовом -- фронте складывалось для Германии далеко не так радужно, как на военных: трудодефицит составлял 2--3 млн. рабочих мест.
Еще большие коррективы в "стратегию занятости" внес сам ход войны, опрокинувший доктрину блицкрига. Поэтому нечего и удивляться, что 31 октября 1941 года Гитлер издал приказ об использовании труда военнопленных на работах в Германии. И уже 7 ноября, под девизом "русские рабочие руки нам отныне нужны", подробные указания по их использованию издал Геринг. При этом исходить следовало из того, что сама низкая зарплата в восточных областях явится предпосылкой для покрытия военных издержек.
А 10 января 1942-го указом Гитлера "Вооружения 1942" официально был закреплен переход от концепции блицкрига к концепции длительной войны на истощение. Логичным элементом последней становилось интенсивное использование советской рабочей силы, а не ее истребление.
Была разработана универсальная концепция "четырех степеней принуждения" для рабочих: 1) законодательно затруднить получение ими работы или переход на другую работу на родине; 2) использовать для того же безработицу; 3) свести до прожиточного минимума пособие по безработице, а в случае злостного уклонения от работы не выдавать продуктовые карточки вовсе; 4) применить силу.
Генеральный уполномоченный
Трудовое использование быстро превращалось в ключевую проблему для победы. И 21 марта 1942 года Гитлер ввел специальный пост генерального уполномоченного по трудоиспользованию и назначил на эту должность 47-летнего гауляйтера Тюрингии Фритца Заукеля, подчинив его Герингу.
Накануне прихода Гитлера в рейхстаг Германия как государство состояла из исторически причудливой смеси земель, провинций и округов. Гитлер принес с собой не только "Майн кампф" и программу развития страны (правда, гибельного), но и тысячу других рецептов и прописей, в том числе и готовое деление территории страны на 26, а позднее на 42 и 43 гау -- своего рода партийные округа-ячейки НСДАП. Гауляйтеров, то есть региональных партийных вождей, Гитлер назначал и смещал самолично. В основном это были проверенные кадры "старых бойцов", соратники еще по 20-м годам, безгранично верившие в Гитлера, которым он и сам скорее доверял, чем нет. Эти партийно-государственные бонзы и были фактической "вертикалью власти" в нацистском государстве. Даже получая новые полномочия, например посты министров или рейхскомиссаров, они сохраняли за собой гауляйтерские кресла и вершили на свой лад дела своих регионов.
Одним из таких "старых бойцов" и был Эрнст Фридрих Кристоф Заукель, в просторечии Фритц Заукель. Он родился в Хасфурте-на-Майне в 1894 году, в семье почтового чиновника. Окончив начальную школу и всего 4 класса швайнфуртской гимназии, он надолго связал свою жизнь с морем: с 1909 по 1914 год плавал матросом на норвежских и шведских торговых судах. Начало Первой мировой войны застало его во французском порту, где его интернировали, и до конца 1918 года он просидел в плену. Различные мирные профессии (металлорабочий, рыбак) он сочетал с изучением языков, математики и экономики, а главное -- с напряженной национал-социалистической работой. Член НСДАП и штурмовик-"коричневорубашечник" с 1922 года, всего за год он сумел стать партийным лидером городского и окружного (Тюрингия) уровня.
Лишь в год запрета НСДАП (1923) Заукель сделал перерыв в бурной партийной карьере -- женился, став со временем примерным отцом десятерых детей, двое из которых погибли на войне.
После легализации партии в 1925 году Заукель -- управляющий делами первого гауляйтера Тюрингии А.Динтера, а с октября 1927 года и до дня капитуляции он и сам занимал эту должность. С приходом Гитлера к власти воспоследовали назначения Заукеля: на должность премьер-министра и министра внутренних дел Тюрингии, а 5 мая 1933 года и в куда более узкий круг Reichsstatthalter -- 11 представителей рейха на межрегиональном уровне (что-то вроде нынешних представителей российского президента в федеральных округах). С момента нападения на Польшу Заукель -- рейхскомиссар обороны в IX военном округе (Кассель), а с января 1941 года -- обергруппенфюрер СС.
Двумя месяцами позже -- новое, уже упомянутое выше назначение на ключевую позицию в рейхе в сфере труда. Но еще важнее была принадлежность Заукеля к весьма немногочисленному "ближнему кругу" Гитлера, состоявшему из лиц, имевших прямой доступ к фюреру.
Считается, что Заукеля выдвинул другой новичок в правительстве -- 37-летний Альберт Шпеер, энергичный технократ и реформатор военной экономики. На самом деле его выдвигали партийные круги (прежде всего Борман), но и Шпеер Заукелем -- по крайней мере до конца 1942 года -- был удовлетворен. Это уже позднее, в написанных в Шпандау мемуарах, Шпеер позволит себе заметить: "Я ощущаю свою долю ответственности за злосчастную политику Заукеля в области труда. Несмотря на все наши расхождения, я неизменно соглашался с проводимыми им массовыми депортациями рабочей силы в Германию".
С фанатической энергией и вместе с тем гибкостью принялся Заукель за поставленную перед ним задачу. Ученик Гитлера, он сделал свое управление органом одновременно административным и партийным. Первым же своим указом он назначил всех коллег-гауляйтеров своими уполномоченными на местах, разом превратив их из "противников" в "союзников". Впоследствии Заукель перестроил на партийный лад всю территориальную структуру своего ведомства в рейхе, приведя ее в полное соответствие со структурой партийных территориальных ячеек (гау).
Сам же Заукель стал важным связующим звеном между партией, правительством, экономикой и армией. Оставаясь гауляйтером НСДАП и имея через Бормана кратчайший выход на Гитлера, он номинально подчинялся только Герингу, а фактически -- только Шпееру. Указом от 30 сентября 1942 года Гитлер пожаловал Заукелю новые полномочия, включая право отдавать приказы военным структурам. Тем самым статус и компетенция Заукеля повысились.
Вскоре Заукеля, считавшего себя выдающимся организатором и политиком, скромная роль его нового ведомства как добытчика рабочих рук для Шпеера перестала устраивать, и он стал активно бороться за право самому определять всю политику трудового использования, за право распределять и контролировать распределение рабочей силы в рейхе. Он явно вышел за рамки роли "человека Шпеера" или "человека Бормана" и впоследствии "с полным основанием" занял свое место на нюрнбергской скамье подсудимых.
Без ложной сентиментальности
В области же своей компетенции Заукель и слышать не желал о преградах, запретах или неудачах. Истории известны четыре мощные попытки "окончательного" решения вопроса с рабочей силой в рейхе -- так называемые "Программы Заукеля". Осуществлять их предлагалось "без ложной сентиментальности" (любимое выражение Заукеля), но вместе с тем "и без лишней жестокости", поскольку рабочих, наряду со станками и машинами, желательно было поддерживать в состоянии трудовой готовности.
Бесподобное сочетание технократизма и нацизма зафиксировано в речи Заукеля, прочитанной им 3 мая 1942 года в Веймаре и транслировавшейся по радио. Он, в частности, заметил: "Я прошу при этом помнить, что даже машина может что-то производить, когда я обеспечиваю ее горючим, смазкой и уходом. А насколько больше возможностей я должен учесть для людей, если они по складу и расе примитивнее машины!"
Первая программа началась в апреле 1942 года, во всяком случае, серединой апреля 1942 года как самою крайней датой можно подвести черту под тем, что и по сей день достаточно неопределенно и бездоказательно именуется "добровольной вербовкой". Те, кто уехали в Германию раньше этого срока, может быть, и сделали это более или менее добровольно: их грубо обманывали, но, во всяком случае, их не шантажировали и им не угрожали. Те же, кто попал в Германию позже, включая и вероятных добровольцев, вербовались принудительно, их личным мнением и волей уже перестали интересоваться.
Так что и фюреру, и работодателям, да и бюргерам было за что благодарить гауляйтера Заукеля.
Но в конце 1942 года ход вербовки резко замедлился. И вербовочную, и транспортную сеть -- метастазой Сталинградского шока -- охватил затяжной паралич. Прирост новых земель сошел на нет, а человеческую "пенку" с завоеванного Заукель уже снял. Снял варварски, так что симпатий не снискал, и все больше и больше людей искали спасения от его "вербовщиков" в партизанских становьях.
Но ни окончательного, ни хотя бы промежуточного решения вопроса все не находилось: чем больше рабочих поставлялось в рейх, тем больше их требовалось. Молох военной экономики нацизма был ненасытен...
С учетом вербовки в округе Галиция, а также почти 600 тыс. завезенных в рейх военнопленных общее число работающих в рейхе выходцев из СССР, по состоянию на конец 1943 года, составляло 2,4 млн. человек.
К этому моменту Заукелю впору было думать об эвакуации собственных сотрудников: 24 декабря 1943 года началось зимнее наступление Красной армии. Уже осознав в марте некоторую, скажем так, умозрительность своих намерений, Заукель перекладывал вину за это на плечи военных, якобы срывавших и срывающих все его усилия из-за опасений еще более подтолкнуть партизанское движение.
Отступая, он хотел прихватить в рейх как можно больше рабочих рук, из которых можно было бы еще повыжимать соки. Тем более что в достатке было и желающих (беженцев), и нежелающих (то есть эвакуируемых насильно). Настолько много, что всех все равно было уже не прихватить: поздно. Так что от принципа тотальной эвакуации -- семьями, деревнями, предприятиями -- пришлось отказаться: и транспорта нужного нет, и все промежуточные и пересыльные лагеря переполнены.
Но и оставлять дееспособных людей Красной армии обидно: посему из людей в возрасте от 16 до 45 лет, годных "к труду и обороне", начали создавать приписанные непосредственно к армии трудовые батальоны.
За 33 месяца службы, в ходе четырех своих "программ", Заукель поставил рейху ни много ни мало 5,4 млн. иностранных рабочих! Общее число иностранцев и военнопленных, вовлеченных в трудовой оборот рейха, с начала войны выросло почти в 24 раза (с 0,3 до 7,1 млн. человек). С учетом иностранных рабочих, попавших в рейх до Заукеля или независимо от его усилий, а также их текучести, общее их число оценивалось в 10--12 млн. человек. А это значило, что к концу войны каждый пятый рабочий в рейхе был иностранцем!
Гитлер же, хотя и сетовал Шпееру в феврале на то, что назначение Заукеля было крупной ошибкой, похоже, смирился с ней и не оспаривал: иначе бы он не наградил Заукеля в октябре 1944 года, по случаю его 50-летия, за верную службу чеком на 250 тыс. RM, что более чем в 8 раз превышало годовое жалованье юбиляра.
Не менее высокой была и оценка деятельности Заукеля, данная Нюрнбергским трибуналом. Правда, сам Заукель немного скромничал: говорил, что ему и в голову не приходило, что все, что он делает, хоть сколько-нибудь противоправно. Тем не менее 30 сентября 1946 года ему был вынесен приговор: смерть через повешение и сожжение трупа в крематории концлагеря Дахау.
Спустя две недели, 16 октября, приговор привели в исполнение.
Еще спустя пятьдесят пять лет уцелевшим жертвам заукелевских программ решили выплатить утешительные компенсации -- якобы за их принудительный труд, а на самом деле -- за их исключительную живучесть.
Этим летом жители России, угнанные во время войны в Германию и принудительно трудившиеся на Третий рейх, начали наконец получать от Германии компенсацию за свой подневольный труд. Они вряд ли слышали о Фритце Заукеле -- человеке, который организовал перемещение миллионов рабов с Востока в Германию. Зато имя его громко прозвучало на Нюрнбергском процессе, оценившем организаторские способности гауляйтера высшим баллом -- смертной казнью.Инфраструктура рабства, или "четыре степени принуждения"
Принудительный труд миллионов советских граждан и военнопленных в самом рейхе изначально не планировался, он считался экономически избыточным.
Единственно нужной была победа, которая сама собой сняла бы с плеч всю тысячу тысяч проблем: усталые, но довольные германцы -- господа и победители! -- возвратились бы на родину к своим семьям, станкам, забоям, коровам. За пять дней до начала войны Геббельс записал в дневнике: "Мы должны напасть на Россию и для того, чтобы высвободить наших солдат. Неразбитая Россия заставляет нас постоянно держать 150 дивизий, солдаты которых срочно нужны нам для военной экономики... У нас есть и сырье, и машины для трехсменной работы, но не хватает людей..."
Но уже 5 августа 1941 года министр по делам оккупированных территорий Розенберг издал распоряжение о введении обязательной трудовой повинности для всех граждан в возрасте от 18 до 45 лет, а также для евреев в возрасте до 60 лет.
Не дремали и "арбайтсамты" -- органы одновременно оккупационной власти и общегерманской службы труда. На первых порах они занимались регистрацией всех работающих и безработных и составлением обзоров о положении с трудовыми ресурсами. Они были инфраструктурой, готовой практически к любым последующим указаниям: зарегистрировать взрослое население и проанализировать обстановку на рынке труда? -- найн проблем; вербовать для местных работ? -- пожалуйста; рабочие руки для Рейха? -- битте шен!
Между тем уже летом 1941 года положение именно на внутреннем -- трудовом -- фронте складывалось для Германии далеко не так радужно, как на военных: трудодефицит составлял 2--3 млн. рабочих мест.
Еще большие коррективы в "стратегию занятости" внес сам ход войны, опрокинувший доктрину блицкрига. Поэтому нечего и удивляться, что 31 октября 1941 года Гитлер издал приказ об использовании труда военнопленных на работах в Германии. И уже 7 ноября, под девизом "русские рабочие руки нам отныне нужны", подробные указания по их использованию издал Геринг. При этом исходить следовало из того, что сама низкая зарплата в восточных областях явится предпосылкой для покрытия военных издержек.
А 10 января 1942-го указом Гитлера "Вооружения 1942" официально был закреплен переход от концепции блицкрига к концепции длительной войны на истощение. Логичным элементом последней становилось интенсивное использование советской рабочей силы, а не ее истребление.
Была разработана универсальная концепция "четырех степеней принуждения" для рабочих: 1) законодательно затруднить получение ими работы или переход на другую работу на родине; 2) использовать для того же безработицу; 3) свести до прожиточного минимума пособие по безработице, а в случае злостного уклонения от работы не выдавать продуктовые карточки вовсе; 4) применить силу.
Генеральный уполномоченный
Трудовое использование быстро превращалось в ключевую проблему для победы. И 21 марта 1942 года Гитлер ввел специальный пост генерального уполномоченного по трудоиспользованию и назначил на эту должность 47-летнего гауляйтера Тюрингии Фритца Заукеля, подчинив его Герингу.
Накануне прихода Гитлера в рейхстаг Германия как государство состояла из исторически причудливой смеси земель, провинций и округов. Гитлер принес с собой не только "Майн кампф" и программу развития страны (правда, гибельного), но и тысячу других рецептов и прописей, в том числе и готовое деление территории страны на 26, а позднее на 42 и 43 гау -- своего рода партийные округа-ячейки НСДАП. Гауляйтеров, то есть региональных партийных вождей, Гитлер назначал и смещал самолично. В основном это были проверенные кадры "старых бойцов", соратники еще по 20-м годам, безгранично верившие в Гитлера, которым он и сам скорее доверял, чем нет. Эти партийно-государственные бонзы и были фактической "вертикалью власти" в нацистском государстве. Даже получая новые полномочия, например посты министров или рейхскомиссаров, они сохраняли за собой гауляйтерские кресла и вершили на свой лад дела своих регионов.
Одним из таких "старых бойцов" и был Эрнст Фридрих Кристоф Заукель, в просторечии Фритц Заукель. Он родился в Хасфурте-на-Майне в 1894 году, в семье почтового чиновника. Окончив начальную школу и всего 4 класса швайнфуртской гимназии, он надолго связал свою жизнь с морем: с 1909 по 1914 год плавал матросом на норвежских и шведских торговых судах. Начало Первой мировой войны застало его во французском порту, где его интернировали, и до конца 1918 года он просидел в плену. Различные мирные профессии (металлорабочий, рыбак) он сочетал с изучением языков, математики и экономики, а главное -- с напряженной национал-социалистической работой. Член НСДАП и штурмовик-"коричневорубашечник" с 1922 года, всего за год он сумел стать партийным лидером городского и окружного (Тюрингия) уровня.
Лишь в год запрета НСДАП (1923) Заукель сделал перерыв в бурной партийной карьере -- женился, став со временем примерным отцом десятерых детей, двое из которых погибли на войне.
После легализации партии в 1925 году Заукель -- управляющий делами первого гауляйтера Тюрингии А.Динтера, а с октября 1927 года и до дня капитуляции он и сам занимал эту должность. С приходом Гитлера к власти воспоследовали назначения Заукеля: на должность премьер-министра и министра внутренних дел Тюрингии, а 5 мая 1933 года и в куда более узкий круг Reichsstatthalter -- 11 представителей рейха на межрегиональном уровне (что-то вроде нынешних представителей российского президента в федеральных округах). С момента нападения на Польшу Заукель -- рейхскомиссар обороны в IX военном округе (Кассель), а с января 1941 года -- обергруппенфюрер СС.
Двумя месяцами позже -- новое, уже упомянутое выше назначение на ключевую позицию в рейхе в сфере труда. Но еще важнее была принадлежность Заукеля к весьма немногочисленному "ближнему кругу" Гитлера, состоявшему из лиц, имевших прямой доступ к фюреру.
Считается, что Заукеля выдвинул другой новичок в правительстве -- 37-летний Альберт Шпеер, энергичный технократ и реформатор военной экономики. На самом деле его выдвигали партийные круги (прежде всего Борман), но и Шпеер Заукелем -- по крайней мере до конца 1942 года -- был удовлетворен. Это уже позднее, в написанных в Шпандау мемуарах, Шпеер позволит себе заметить: "Я ощущаю свою долю ответственности за злосчастную политику Заукеля в области труда. Несмотря на все наши расхождения, я неизменно соглашался с проводимыми им массовыми депортациями рабочей силы в Германию".
С фанатической энергией и вместе с тем гибкостью принялся Заукель за поставленную перед ним задачу. Ученик Гитлера, он сделал свое управление органом одновременно административным и партийным. Первым же своим указом он назначил всех коллег-гауляйтеров своими уполномоченными на местах, разом превратив их из "противников" в "союзников". Впоследствии Заукель перестроил на партийный лад всю территориальную структуру своего ведомства в рейхе, приведя ее в полное соответствие со структурой партийных территориальных ячеек (гау).
Сам же Заукель стал важным связующим звеном между партией, правительством, экономикой и армией. Оставаясь гауляйтером НСДАП и имея через Бормана кратчайший выход на Гитлера, он номинально подчинялся только Герингу, а фактически -- только Шпееру. Указом от 30 сентября 1942 года Гитлер пожаловал Заукелю новые полномочия, включая право отдавать приказы военным структурам. Тем самым статус и компетенция Заукеля повысились.
Вскоре Заукеля, считавшего себя выдающимся организатором и политиком, скромная роль его нового ведомства как добытчика рабочих рук для Шпеера перестала устраивать, и он стал активно бороться за право самому определять всю политику трудового использования, за право распределять и контролировать распределение рабочей силы в рейхе. Он явно вышел за рамки роли "человека Шпеера" или "человека Бормана" и впоследствии "с полным основанием" занял свое место на нюрнбергской скамье подсудимых.
Без ложной сентиментальности
В области же своей компетенции Заукель и слышать не желал о преградах, запретах или неудачах. Истории известны четыре мощные попытки "окончательного" решения вопроса с рабочей силой в рейхе -- так называемые "Программы Заукеля". Осуществлять их предлагалось "без ложной сентиментальности" (любимое выражение Заукеля), но вместе с тем "и без лишней жестокости", поскольку рабочих, наряду со станками и машинами, желательно было поддерживать в состоянии трудовой готовности.
Бесподобное сочетание технократизма и нацизма зафиксировано в речи Заукеля, прочитанной им 3 мая 1942 года в Веймаре и транслировавшейся по радио. Он, в частности, заметил: "Я прошу при этом помнить, что даже машина может что-то производить, когда я обеспечиваю ее горючим, смазкой и уходом. А насколько больше возможностей я должен учесть для людей, если они по складу и расе примитивнее машины!"
Первая программа началась в апреле 1942 года, во всяком случае, серединой апреля 1942 года как самою крайней датой можно подвести черту под тем, что и по сей день достаточно неопределенно и бездоказательно именуется "добровольной вербовкой". Те, кто уехали в Германию раньше этого срока, может быть, и сделали это более или менее добровольно: их грубо обманывали, но, во всяком случае, их не шантажировали и им не угрожали. Те же, кто попал в Германию позже, включая и вероятных добровольцев, вербовались принудительно, их личным мнением и волей уже перестали интересоваться.
Так что и фюреру, и работодателям, да и бюргерам было за что благодарить гауляйтера Заукеля.
Но в конце 1942 года ход вербовки резко замедлился. И вербовочную, и транспортную сеть -- метастазой Сталинградского шока -- охватил затяжной паралич. Прирост новых земель сошел на нет, а человеческую "пенку" с завоеванного Заукель уже снял. Снял варварски, так что симпатий не снискал, и все больше и больше людей искали спасения от его "вербовщиков" в партизанских становьях.
Но ни окончательного, ни хотя бы промежуточного решения вопроса все не находилось: чем больше рабочих поставлялось в рейх, тем больше их требовалось. Молох военной экономики нацизма был ненасытен...
С учетом вербовки в округе Галиция, а также почти 600 тыс. завезенных в рейх военнопленных общее число работающих в рейхе выходцев из СССР, по состоянию на конец 1943 года, составляло 2,4 млн. человек.
К этому моменту Заукелю впору было думать об эвакуации собственных сотрудников: 24 декабря 1943 года началось зимнее наступление Красной армии. Уже осознав в марте некоторую, скажем так, умозрительность своих намерений, Заукель перекладывал вину за это на плечи военных, якобы срывавших и срывающих все его усилия из-за опасений еще более подтолкнуть партизанское движение.
Отступая, он хотел прихватить в рейх как можно больше рабочих рук, из которых можно было бы еще повыжимать соки. Тем более что в достатке было и желающих (беженцев), и нежелающих (то есть эвакуируемых насильно). Настолько много, что всех все равно было уже не прихватить: поздно. Так что от принципа тотальной эвакуации -- семьями, деревнями, предприятиями -- пришлось отказаться: и транспорта нужного нет, и все промежуточные и пересыльные лагеря переполнены.
Но и оставлять дееспособных людей Красной армии обидно: посему из людей в возрасте от 16 до 45 лет, годных "к труду и обороне", начали создавать приписанные непосредственно к армии трудовые батальоны.
За 33 месяца службы, в ходе четырех своих "программ", Заукель поставил рейху ни много ни мало 5,4 млн. иностранных рабочих! Общее число иностранцев и военнопленных, вовлеченных в трудовой оборот рейха, с начала войны выросло почти в 24 раза (с 0,3 до 7,1 млн. человек). С учетом иностранных рабочих, попавших в рейх до Заукеля или независимо от его усилий, а также их текучести, общее их число оценивалось в 10--12 млн. человек. А это значило, что к концу войны каждый пятый рабочий в рейхе был иностранцем!
Гитлер же, хотя и сетовал Шпееру в феврале на то, что назначение Заукеля было крупной ошибкой, похоже, смирился с ней и не оспаривал: иначе бы он не наградил Заукеля в октябре 1944 года, по случаю его 50-летия, за верную службу чеком на 250 тыс. RM, что более чем в 8 раз превышало годовое жалованье юбиляра.
Не менее высокой была и оценка деятельности Заукеля, данная Нюрнбергским трибуналом. Правда, сам Заукель немного скромничал: говорил, что ему и в голову не приходило, что все, что он делает, хоть сколько-нибудь противоправно. Тем не менее 30 сентября 1946 года ему был вынесен приговор: смерть через повешение и сожжение трупа в крематории концлагеря Дахау.
Спустя две недели, 16 октября, приговор привели в исполнение.
Еще спустя пятьдесят пять лет уцелевшим жертвам заукелевских программ решили выплатить утешительные компенсации -- якобы за их принудительный труд, а на самом деле -- за их исключительную живучесть.
ПАВЕЛ ПОЛЯН
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
