Во дворе дорогие джипы соседствуют с видавшими виды "Ладами" - боль уравняла богатых и бедных. Куда ни бросишь взгляд - вереницы венков, горы цветов: от русских, осетин, кабардинцев. Жители Буденновска привезли в Беслан целый грузовик венков.
На грязном полу школы, среди охапок роз и гвоздик, - детские игрушки. Раскрошенное печенье. Истоптанный учебник по истории Древнего мира. Башмачок с обугленным верхом. И еще сотни пластиковых бутылок с водой, которую горожане несли измученным заложникам.
Город в черном
Беслан одевается в черное.
- В 1995 году Буденновск называли городом черных платков. Скажите, как нам называть теперь Беслан? - срывающимся голосом спрашивает председатель комитета солдатских матерей Буденновска Людмила Батенкова.
Черную одежду - знак траура - кавказские женщины могут носить годами. Скорбь не имеет срока давности.
На улицах Беслана немноголюдно. Магазины работают, но школы по-прежнему закрыты (на всякий случай?). Страх перед террористами, которые "в любой момент могут вернуться", перед неизвестностью, перед беспомощностью власти порождает мифы. Бандитов, которым якобы удалось прорваться сквозь оцепление, в Беслане насчитывают чуть ли не десятки. Ведь "никто точно не знает, сколько их было на самом деле".
- Я сама видела двоих боевиков, они бежали через железную дорогу, во-он туда, - женщина, назвавшаяся тетей Валей, показывает рукой за соседнюю рощицу. - Теперь стараюсь в сумерках по городу не ходить. И в сарай не заглядываю - страшно. Эти... - женщина судорожно сглатывает, подбирая уместное слово, - эти выродки ведь за моим сараем спрятались.
В разговоре с журналистами жители города стараются не называть своих фамилий.
- Знаете, в некоторых семьях по три, четыре, а то и пять гробов стоят. У моей сестры все дети погибли, - говорит осетинка Клара. - Двор пустой теперь, не играет никто.
Детских голосов в Беслане действительно почти не слышно. Не многие родители отваживаются выпустить ребенка на улицу, где им все еще чудится, слышится свист пуль.
Жизнь на кладбище
Беслан хоронит погибших. На старом кладбище мест для убитых больше нет. За несколько дней, прошедших после трагедии, на окраине города, рядом с дорогой, ведущей в аэропорт, выросло огромное кладбище: десятки свежих, еще не осевших холмиков. На всех крестах и надгробных знаках одна дата - 3 сентября 2004 года.
Похороны начинаются после полудня. Так велит обычай. Детей и взрослых провожают в последний путь всей улицей, всем кварталом. Многолюдные траурные процессии одна за другой медленно идут к кладбищу. Вдоль дороги, ведущей к погосту, - милицейские кордоны. При приближении похоронного кортежа милиционеры снимают фуражки. У них здесь тоже лежат родные, друзья, соседи.
Маленькая республика, маленький город, все друг друга знают и едва ли не все друг другу родственники. Одного из террористов звали Владимир Ходов (он - осетин, соотечественник). В списке погибших в школе N1 - Алла Ходова.
34-летнего Руслана Гапоева бандиты расстреляли во дворе школы еще в первый день, 1 сентября - за то, что пытался заступиться за детей. Два дня спустя в огне пожара погибла его дочь Дерасса. Девочку с трудом опознали по фамильным сережкам. Дерассу похоронили на братском кладбище 8 сентября - в день рождения ее матери
- Как Господь мог такое допустить? Посмотри, вот старинное кладбище. Большое. А вот - могилы наших детей. - По лицу пожилой осетинки катятся крупные слезы. Женщина не выдерживает, срывается на крик: - Посмотри, сколько их! Ты же умный, ты из столицы приехал - скажи, как теперь жить?
Скрежет лопат, дробный стук земли о крышку гроба - кажется, будто в мире не осталось других звуков.
За спиной слышим глухой старческий голос:
- Теперь весь город будет здесь жить, на этом кладбище.
Пропавшие без вести
Беслан разыскивает оставшихся в живых. Тех, кто пропал без вести во время и после штурма. По городу ходят слухи, что некоторых детей увезли неизвестные люди в неизвестном направлении.
На дверях разрушенной школы, в фойе городской больницы, на стенах жилых домов - фотографии детей и надпись "Разыскивается".
В морге Владикавказа тяжелый липкий смрад и суматоха. Неопознанные детские трупы лежат на брезентовых носилках в коридоре и во дворе - под тентом армейских палаток. Завернутые в черные непрозрачные полиэтиленовые мешки. Обожженные и обезображенные. Заведующая танатологическим отделом бюро судебно-медицинской экспертизы Наталья Олейник диктует цифры сухим ровным голосом: "Исследовано 299 тел, в том числе 155 трупов детей в возрасте до 16 лет. Опознано из них - 236, в том числе детей - 116. Многочисленные минно-взрывные травмы, несовместимые с жизнью, пулевые и осколочные ранения". Утром 8 сентября в морге числилось 329 неопознанных тел. К вечеру 8 сентября их оставалось 93.
Алексей Габисов, врач, представитель московской клиники "Нейроэскулап" на Северном Кавказе, говорит, что никогда не видел ничего подобного - даже после схода ледника в Кармадоне, где он работал и где было "очень круто".
- В этих мешках - фрагменты человеческих тел, практически не поддающиеся визуальной идентификации, - говорит он. - Вся надежда на специалистов ростовской лаборатории N24 и генетическую экспертизу. А вот здесь еще утром лежал убитый террорист, - Алексей Габисов кивает в угол двора, - бородатый такой, длинноволосый. Судя по внешнему облику, араб. У него еще на клапане рубашки была надпись арабской вязью. Кажется, его убрали в холодильник, к бомжам.
Расстрельное место
Беслан скорбит, людям пока не до вопроса "кто виноват?". Правда, молчат не все.
- Это Дзасохов! - хрипит старческим горлом 68-летний Тамерлан Дзгоев. - Он, трус и предатель, не захотел к террористам пойти, испугался, что его убьют. За свою никчемную жизнь он жизнями невинных детей расплатился! Никому теперь не верю! Никого не хочу слушать! Так и запиши: нет у меня больше уважения ни к российскому президенту, ни к осетинскому!
Внучка Тамерлана Дзгоева в этом году не пошла в четвертый класс. Ее убили.
И все чаще в требование отстранить от власти "прогнившую, до основания коррумпированную дзасоховскую администрацию" вплетаются лозунги иного свойства: "Осетия без грузин и без ингушей". Ведь многие здесь думают, что террористическая акция в Беслане была спланирована именно в Ингушетии. На подобные мысли людей наводит этнический состав банды, костяк которой, как говорят, составляли выходцы из соседней республики.
В Пригородном районе Владикавказа, где живут и осетины, и "пришлые ингуши", внешне все спокойно. Работают магазины и кафе, функционирует муниципальный транспорт. О трагических событиях 1992 года напоминают лишь разрушенные ингушские дома на улице Дружбы. Руины давно заросли сорняком. Человеческая же память, увы, не так податлива.
Осетин Тамерлан Габараев рассказывает: после того как несколько дней назад власти Северной Осетии с трудом предотвратили ингушские погромы в Пригородном районе Владикавказа, многие ингуши в спешке бежали из своих домов. Другие "попрятались и не высовываются".
Это значит, что межэтническая вражда, спровоцированная террористической акцией в Беслане, может вспыхнуть с новой силой.
А президент Северной Осетии - как провинившийся школьник - просит "дать" ему "время", как будто хочет исправить двойку в дневнике.
Школу N1 города Беслана построили в 1889 году. Это была первая школа в городе, как написано на металлической табличке, привинченной у ее дверей.
Ходит слух, что школу снесут и на ее месте поставят памятник жертвам сентябрьской трагедии. Хотя не очень верится, что жителям нужен еще какой-нибудь памятник, кроме разрушенного спортзала.
Москва-Владикавказ-Беслан
