Архивная публикация 2001 года: "Потерпевшие от прогресса"
За спиной радикального ислама, выступающего сегодня в авангарде борьбы с "ценностями западной цивилизации", мерещится враг пусть менее определенный и воинственный, но зато гораздо более многочисленный. Это люди, социальные слои и целые страны, идеологией которых является иждивенчество. У этого сообщества нет религиозной или территориальной принадлежности. И парадоксально то, что сформировалось оно во многом именно благодаря усилиям динамичного и работящего Запада.Но прежде несколько слов о религиозной составляющей конфликта: на деле ее нет, но есть как бы ее призрак, усиленно надувавшийся с одной лишь стороны -- со стороны Усамы бен Ладена и уже почти разгромленных талибов. Это они объявили цивилизованному миру джихад, причем не были поддержаны ни одной нормальной мусульманской страной, даже единственной исламской теократией -- Ираном.
Обольщаться не надо -- исламское население многих стран и впрямь симпатизирует бен Ладену, но подавляющее большинство духовенства склонно относиться к нему как к опасному самозванцу и провокатору, а потому отказывает ему в праве на "освящение" той войны, которую он затеял.
Еще меньше оснований говорить о каком-либо религиозном факторе в реакции развитых стран на вызов террористов: Япония, направившая свои корабли в район конфликта, никак не может быть отнесена к христианским странам, равно как и Китай, который сдержанно, но все-таки осудил террор.
Если добавить к религиозному еще и культурный фактор и говорить не о религиях, а о "цивилизациях" -- исламской и христианской, то и тогда величественной картины их столкновения не получится. Уже потому, что обе названные "цивилизации" -- скорее, смелое художественное обобщение, нежели конкретная реальность.
Взять хотя бы "христианскую цивилизацию". Именно так, в кавычках. Слов нет -- истоки современного западного (прогрессистского, технократического) мира лежат в христианстве, обеспечившем в свое время возможность колоссального культурного рывка. Но история этого мира есть одновременно и история секуляризации общественной жизни, отделения церкви от государства, постепенной утраты ее влияния и признания религии частным делом личности. Права человека, в том числе и свобода совести, -- тоже один из фундаментальных принципов западной цивилизации. Религия сохраняет, конечно, часть своего влияния, но давно уже не служит цементом, скрепляющим западный мир.
Вот вопрос "на засыпку": и Германия и Эквадор -- страны, где подавляющее число верующих -- христиане. Но можно ли признать эквадорского крестьянина-индейца, верующего в Христа, представителем той же цивилизации, что и баварского бауэра-католика? Если и можно, то с очень большой натяжкой.
Примерно так же обстоят дела и с цивилизацией "исламской". Исламский мир, пожалуй, выглядит даже пестрее христианского: здесь и член НАТО, демократия западного образца -- Турция; и пережившие социалистические эксперименты Египет, Сирия, Судан, Йемен; и Ливия с совершенно экзотическим режимом полковника Каддафи; и классические монархии в Марокко и Иордании; и авторитарные режимы на постсоветском пространстве -- от Азербайджана до Узбекистана; и даже субъекты РФ -- Татарстан и Башкортостан. Совершенно особая статья -- аравийские режимы, во владении которых львиная доля мировой нефти.
Так является ли боснийский мусульманин (в недавнем прошлом югослав) представителем той же цивилизации, что и афганский талиб? С точки зрения светской части его жизни, той, в которой он пребывает между намазами и посещениями мечети? В которой он работает, смотрит телевизионные шоу и программы новостей, ходит в супермаркет?
Как ни вглядывайся, получается так, что, по крайней мере, внешнее устройство жизни боснийского мусульманина гораздо ближе к жизни баварского бауэра-католика. А житейские проблемы эквадорского крестьянина-индейца сильно напоминают те, с которыми сталкивается афганец-талиб.
Не в коня корм
Так кто же с кем столкнулся в беспощадной борьбе? Если бы стилистика советской пропаганды не вышла из моды лет десять назад, можно было бы смело написать: на наших глазах происходит столкновение сил мирового прогресса и мировой реакции. При этом "силы прогресса" выступают отнюдь не в "белых одеждах" -- рыльце у них в пуху, потому как они сами вскормили и воспитали себе опасного врага.
Начиналось все славно: христианское мировоззрение позволило человеку ощутить себя свободной, деятельной личностью. Это был путь ко все большей и большей свободе, раскрывающей творческие потенции человека, дающей ему власть над природой, над временем и пространством. И в какой-то момент свобода -- хотя бы на уровне государства и общественного устройства -- практически победила породившее ее христианство, стала для человека императивом более важным, по крайней мере -- более удобным.
Этот человек, постоянно устремленный ко все новым и новым достижениям, не успокаивающийся на достигнутом, постоянно расширяющий свою экспансию (и территориальную, и интеллектуальную, и экономическую), в сущности, и построил то, что называется сейчас "западной цивилизацией": совокупность демократических стран с развитой рыночной экономикой и высокими стандартами потребления. Собственно, приверженность демократии, правам и свободам личности, рыночной экономике и есть признак, по которому очень разные страны и в разные исторические эпохи примыкали к тому, что принято называть теперь "западной цивилизацией".
На пути к нынешнему могуществу было многое: и Крестовые походы, и Возрождение, и эпоха великих географических открытий, и Просвещение, и промышленная революция, и раздел мира между великими державами, и мировые войны, и схватка с тоталитаризмом. Из всех исторических передряг Запад выходил, только набирая силу. Когда закончилась "холодная война" и распался СССР, показалось, что у всего мира теперь только один путь развития, одна эффективная модель достижения благосостояния: идти след в след за Европой и Америкой, слушаться их советов и принимать их помощь.
Между тем "холодная война" очень сильно отвлекала внимание мирового сообщества, искажала реальную картину происходящего и помешала вовремя заметить тот простой факт, что из десятков стран, пошедших по западному пути развития, считанные единицы достигли хоть какого-то успеха. После краха СССР, когда уже все развивающиеся страны устремились в капитализм (насаждение социализма тоже ничем хорошим для "третьего мира" не обернулось), это стало еще заметнее.
Причем нельзя сказать, что помощь Запада "третьему миру" была недостаточной или чисто формальной: в развивающиеся страны были вложены и по сей день регулярно вкладываются многие сотни миллиардов долларов в виде кредитов или безвозмездной помощи. Это не считая помощи "гуманитарной", без которой "черная" Африка, да и не только она, давно бы вымерла с голоду.
Но результат всех этих огромных затрат ничтожен: кредиты разворовываются туземными властями, современная экономика даже в богатых ресурсами странах не складывается, зато разрушается экономика традиционная -- народ нищает и привыкает жить лишь гуманитарной помощью. Долги, естественно, не отдаются и время от времени великодушно списываются (только в этом году Запад списал развивающимся странам $100 млрд.). При этом иммигрантам из стран "третьего мира" до недавнего времени были довольно широко открыты двери в западные страны, и покидали родину, естественно, самые "пассионарные" и образованные.
То есть налицо картина вольного или невольного развращения Западом "третьего мира". В своем культурном высокомерии западные советники не очень-то присматривались к традициям и менталитету народов, которые хотели облагодетельствовать, и применяли одни и те же методы к странам, стоявшим на разных ступенях цивилизационной лестницы. А главное, для осуществления благих советов и проведения реформ по западному образцу в странах "третьего мира" не было западного типа людей: свободных, ориентированных на демократические ценности, деятельных и нацеленных на достижение успеха. Стоило ценой долгих цивилизаторских усилий вырастить хотя бы тоненький их слой, как его тут же сметало очередным военным переворотом или "народной революцией": эти люди, конечно же, выпадали из традиционного общества и начинали предъявлять к своим соплеменникам слишком высокие требования.
Если в самой Европе этот тип личности вырабатывался несколько веков, проходя множество стадий развития, странно было бы ожидать, что в Африке или Азии он явится прямо из недр родоплеменного строя. Из этих недр как-то чаще рождаются диктаторы-людоеды.
С другой стороны, и ждать исхода естественных процессов глупо -- открытое не закроешь. За последние пятьсот лет Запад дважды открывал и объединял мир. Первый раз -- когда с помощью грубой силы завоевывал себе колонии, не особенно заботясь об их будущем (естественное развитие завоеванных народов прервалось уже тогда). Второй раз мир был объединен и открыт от чистого, что называется, сердца -- средствами массовой коммуникации: и где-нибудь в Камеруне, в принципе, известно, как живут на богатом Западе (или в Японии -- разницы нет). Причем чем свободнее и глобальнее становятся СМИ, тем агрессивнее они пропагандируют тот самый прогрессистский, деятельный образ жизни и западные стандарты потребления, подняться до которых камерунец в обозримом будущем не сможет.
Между этими двумя "открытиями мира" было еще одно примечательное событие: создание (и снова руками Запада) Организации Объединенных Наций, где голос нищего Камеруна формально равен голосу, например, процветающей Японии. Как говорил Ильич: "формально правильно, а по существу -- издевательство".
Что получается на выходе? На выходе -- целая "цивилизация неудачников", аутсайдеров мирового развития. Десятки стран на разных континентах, где реформы общественной жизни и экономики по западному образцу закончились крахом, отчего у нации появился комплекс неполноценности, усугубленный привычкой к иждивенчеству. Такая гремучая смесь, как правило, лишает нацию воли к развитию. В лучшем случае неблагополучие надолго консервируется, а в худшем -- начинается деградация страны, которая может привести просто к распаду государства и "войне всех против всех", как это происходит сейчас в Сомали. Кстати, именно это практически распавшееся государство называют в качестве следующего -- после Афганистана -- объекта антитеррористической операции.
Ну и, разумеется, вместо благодарности "благодетелям" в странах-неудачниках концентрируется адресованная им злоба: завистливый иждивенец, в сущности, уже выкормлен, и если его вдруг перестать кормить (а экономические перспективы западной цивилизации туманны), он может перейти к открытой агрессии.
Если же найдется сильный и умный вожак, который сумеет объединить этот интернационал "потерпевших от прогресса", "униженных и оскорбленных" всего мира на почве ненависти к обществу потребления, то мировой катастрофы не избежать.
И еще одно немаловажное обстоятельство: на пике богатства и могущества Запад позволил себе расслабиться и санкционировал образование в собственном социальном теле чуждых своим ценностям "тканей" и "клеток". Речь о миллионах здоровых и трудоспособных людей, которые предпочли социальное пособие изматывающему труду, нацеленному на успех. Сейчас Запад достаточно богат, чтобы содержать их, но если задуматься, то ведь финансируется здесь не что иное, как измена основополагающим традициям западной цивилизации, в которой труд, достижение успеха, достатка и процветания всегда были основами общественного устройства.
Короче, Запад не идеален: многие узлы его конструкции нуждаются в смазке, а идея прогресса как основополагающего идеала -- в серьезном переосмыслении. Но остановить сложную цивилизацию "на ремонт" нельзя.
Ум с сердцем не в ладу
Образ России, примкнувшей волевым решением президента к западной антитеррористической коалиции, выглядит в свете всего вышесказанного двойственно.
Можно сказать, что умом Россия с Западом, но сердцу ее западная цивилизация пока что не очень мила, чему есть множество серьезных причин.
Во-первых, Россия -- инвалид двух не слишком-то удачных модернизаций, выпавших на одно столетие. Сначала большевики ценой великой крови и страданий превращали традиционное аграрное общество в индустриальную страну, причем в социальном смысле был возвращен вариант крепостного права. Потом либералы 90-х годов, оказавшись в жестоком цейтноте, еще раз переломили Россию через колено, причем по откровенно западному рецепту и надеясь на западную же помощь. Однако Запад решил, что помощь нужнее Мексике и Бразилии, и наш экономический кризис затянулся на долгие годы. Итогом его стал резкий раскол общества на активное меньшинство, вписавшееся в рыночную экономику, и пассивное большинство, оставшееся в сфере притяжения до сих пор огромного нерыночного сектора и оказавшееся на социальном дне.
Причем средний россиянин, как показывают все социологические исследования, предпочитает небольшой, но стабильный заработок большому, но сопряженному с дополнительной затратой энергии. Соответственно, уровень потребительских притязаний такого человека не выходит за рамки "набора", сложившегося еще при советской власти: телевизор, холодильник и далее по списку. Господствующая психология массового человека -- психология мелкого рантье, живущего попечением рантье большого, то есть государства, стригущего купоны с сырьевого экспорта, как и было заведено в советский "золотой век" -- эпоху Брежнева.
Все это очень далеко и от поведенческих, и от потребительских стандартов западной цивилизации, зато очень близко к идеалам распределительного социализма. В каком-то смысле нынешняя Россия -- довольно точный аналог всего мира. Мировая периферия примерно так же относится к Америке и вообще к развитому Западу, как российская глубинка относится к Москве, которая на десятый год реформ худо-бедно напоминает мировой мегаполис и где обращается львиная доля российских финансов.
Словом, Россия почти по всем параметрам плохо вписывается в роль верного союзника Запада в борьбе со всеми "потерпевшими от прогресса". Она сама, можно сказать, из их числа. И случись теракты в Нью-Йорке года три назад, сразу после августовского кризиса, когда Россия была в нижней точке разочарования реформами и уже испытывала жесточайший комплекс неполноценности, ни о каком союзничестве с Америкой не было бы и речи.
Но сейчас Россия чувствует себя на подъеме и потому при всей своей слабости почти инстинктивно выбирает себе место среди сильных, а не среди слабых. Вполне может быть, что для нее это реальный шанс остаться в ряду мировых держав. Нам есть куда повышать стандарты потребления. И уже явно некуда наращивать масштабы иждивенчества.
За спиной радикального ислама, выступающего сегодня в авангарде борьбы с "ценностями западной цивилизации", мерещится враг пусть менее определенный и воинственный, но зато гораздо более многочисленный. Это люди, социальные слои и целые страны, идеологией которых является иждивенчество. У этого сообщества нет религиозной или территориальной принадлежности. И парадоксально то, что сформировалось оно во многом именно благодаря усилиям динамичного и работящего Запада.Но прежде несколько слов о религиозной составляющей конфликта: на деле ее нет, но есть как бы ее призрак, усиленно надувавшийся с одной лишь стороны -- со стороны Усамы бен Ладена и уже почти разгромленных талибов. Это они объявили цивилизованному миру джихад, причем не были поддержаны ни одной нормальной мусульманской страной, даже единственной исламской теократией -- Ираном.
Обольщаться не надо -- исламское население многих стран и впрямь симпатизирует бен Ладену, но подавляющее большинство духовенства склонно относиться к нему как к опасному самозванцу и провокатору, а потому отказывает ему в праве на "освящение" той войны, которую он затеял.
Еще меньше оснований говорить о каком-либо религиозном факторе в реакции развитых стран на вызов террористов: Япония, направившая свои корабли в район конфликта, никак не может быть отнесена к христианским странам, равно как и Китай, который сдержанно, но все-таки осудил террор.
Если добавить к религиозному еще и культурный фактор и говорить не о религиях, а о "цивилизациях" -- исламской и христианской, то и тогда величественной картины их столкновения не получится. Уже потому, что обе названные "цивилизации" -- скорее, смелое художественное обобщение, нежели конкретная реальность.
Взять хотя бы "христианскую цивилизацию". Именно так, в кавычках. Слов нет -- истоки современного западного (прогрессистского, технократического) мира лежат в христианстве, обеспечившем в свое время возможность колоссального культурного рывка. Но история этого мира есть одновременно и история секуляризации общественной жизни, отделения церкви от государства, постепенной утраты ее влияния и признания религии частным делом личности. Права человека, в том числе и свобода совести, -- тоже один из фундаментальных принципов западной цивилизации. Религия сохраняет, конечно, часть своего влияния, но давно уже не служит цементом, скрепляющим западный мир.
Вот вопрос "на засыпку": и Германия и Эквадор -- страны, где подавляющее число верующих -- христиане. Но можно ли признать эквадорского крестьянина-индейца, верующего в Христа, представителем той же цивилизации, что и баварского бауэра-католика? Если и можно, то с очень большой натяжкой.
Примерно так же обстоят дела и с цивилизацией "исламской". Исламский мир, пожалуй, выглядит даже пестрее христианского: здесь и член НАТО, демократия западного образца -- Турция; и пережившие социалистические эксперименты Египет, Сирия, Судан, Йемен; и Ливия с совершенно экзотическим режимом полковника Каддафи; и классические монархии в Марокко и Иордании; и авторитарные режимы на постсоветском пространстве -- от Азербайджана до Узбекистана; и даже субъекты РФ -- Татарстан и Башкортостан. Совершенно особая статья -- аравийские режимы, во владении которых львиная доля мировой нефти.
Так является ли боснийский мусульманин (в недавнем прошлом югослав) представителем той же цивилизации, что и афганский талиб? С точки зрения светской части его жизни, той, в которой он пребывает между намазами и посещениями мечети? В которой он работает, смотрит телевизионные шоу и программы новостей, ходит в супермаркет?
Как ни вглядывайся, получается так, что, по крайней мере, внешнее устройство жизни боснийского мусульманина гораздо ближе к жизни баварского бауэра-католика. А житейские проблемы эквадорского крестьянина-индейца сильно напоминают те, с которыми сталкивается афганец-талиб.
Не в коня корм
Так кто же с кем столкнулся в беспощадной борьбе? Если бы стилистика советской пропаганды не вышла из моды лет десять назад, можно было бы смело написать: на наших глазах происходит столкновение сил мирового прогресса и мировой реакции. При этом "силы прогресса" выступают отнюдь не в "белых одеждах" -- рыльце у них в пуху, потому как они сами вскормили и воспитали себе опасного врага.
Начиналось все славно: христианское мировоззрение позволило человеку ощутить себя свободной, деятельной личностью. Это был путь ко все большей и большей свободе, раскрывающей творческие потенции человека, дающей ему власть над природой, над временем и пространством. И в какой-то момент свобода -- хотя бы на уровне государства и общественного устройства -- практически победила породившее ее христианство, стала для человека императивом более важным, по крайней мере -- более удобным.
Этот человек, постоянно устремленный ко все новым и новым достижениям, не успокаивающийся на достигнутом, постоянно расширяющий свою экспансию (и территориальную, и интеллектуальную, и экономическую), в сущности, и построил то, что называется сейчас "западной цивилизацией": совокупность демократических стран с развитой рыночной экономикой и высокими стандартами потребления. Собственно, приверженность демократии, правам и свободам личности, рыночной экономике и есть признак, по которому очень разные страны и в разные исторические эпохи примыкали к тому, что принято называть теперь "западной цивилизацией".
На пути к нынешнему могуществу было многое: и Крестовые походы, и Возрождение, и эпоха великих географических открытий, и Просвещение, и промышленная революция, и раздел мира между великими державами, и мировые войны, и схватка с тоталитаризмом. Из всех исторических передряг Запад выходил, только набирая силу. Когда закончилась "холодная война" и распался СССР, показалось, что у всего мира теперь только один путь развития, одна эффективная модель достижения благосостояния: идти след в след за Европой и Америкой, слушаться их советов и принимать их помощь.
Между тем "холодная война" очень сильно отвлекала внимание мирового сообщества, искажала реальную картину происходящего и помешала вовремя заметить тот простой факт, что из десятков стран, пошедших по западному пути развития, считанные единицы достигли хоть какого-то успеха. После краха СССР, когда уже все развивающиеся страны устремились в капитализм (насаждение социализма тоже ничем хорошим для "третьего мира" не обернулось), это стало еще заметнее.
Причем нельзя сказать, что помощь Запада "третьему миру" была недостаточной или чисто формальной: в развивающиеся страны были вложены и по сей день регулярно вкладываются многие сотни миллиардов долларов в виде кредитов или безвозмездной помощи. Это не считая помощи "гуманитарной", без которой "черная" Африка, да и не только она, давно бы вымерла с голоду.
Но результат всех этих огромных затрат ничтожен: кредиты разворовываются туземными властями, современная экономика даже в богатых ресурсами странах не складывается, зато разрушается экономика традиционная -- народ нищает и привыкает жить лишь гуманитарной помощью. Долги, естественно, не отдаются и время от времени великодушно списываются (только в этом году Запад списал развивающимся странам $100 млрд.). При этом иммигрантам из стран "третьего мира" до недавнего времени были довольно широко открыты двери в западные страны, и покидали родину, естественно, самые "пассионарные" и образованные.
То есть налицо картина вольного или невольного развращения Западом "третьего мира". В своем культурном высокомерии западные советники не очень-то присматривались к традициям и менталитету народов, которые хотели облагодетельствовать, и применяли одни и те же методы к странам, стоявшим на разных ступенях цивилизационной лестницы. А главное, для осуществления благих советов и проведения реформ по западному образцу в странах "третьего мира" не было западного типа людей: свободных, ориентированных на демократические ценности, деятельных и нацеленных на достижение успеха. Стоило ценой долгих цивилизаторских усилий вырастить хотя бы тоненький их слой, как его тут же сметало очередным военным переворотом или "народной революцией": эти люди, конечно же, выпадали из традиционного общества и начинали предъявлять к своим соплеменникам слишком высокие требования.
Если в самой Европе этот тип личности вырабатывался несколько веков, проходя множество стадий развития, странно было бы ожидать, что в Африке или Азии он явится прямо из недр родоплеменного строя. Из этих недр как-то чаще рождаются диктаторы-людоеды.
С другой стороны, и ждать исхода естественных процессов глупо -- открытое не закроешь. За последние пятьсот лет Запад дважды открывал и объединял мир. Первый раз -- когда с помощью грубой силы завоевывал себе колонии, не особенно заботясь об их будущем (естественное развитие завоеванных народов прервалось уже тогда). Второй раз мир был объединен и открыт от чистого, что называется, сердца -- средствами массовой коммуникации: и где-нибудь в Камеруне, в принципе, известно, как живут на богатом Западе (или в Японии -- разницы нет). Причем чем свободнее и глобальнее становятся СМИ, тем агрессивнее они пропагандируют тот самый прогрессистский, деятельный образ жизни и западные стандарты потребления, подняться до которых камерунец в обозримом будущем не сможет.
Между этими двумя "открытиями мира" было еще одно примечательное событие: создание (и снова руками Запада) Организации Объединенных Наций, где голос нищего Камеруна формально равен голосу, например, процветающей Японии. Как говорил Ильич: "формально правильно, а по существу -- издевательство".
Что получается на выходе? На выходе -- целая "цивилизация неудачников", аутсайдеров мирового развития. Десятки стран на разных континентах, где реформы общественной жизни и экономики по западному образцу закончились крахом, отчего у нации появился комплекс неполноценности, усугубленный привычкой к иждивенчеству. Такая гремучая смесь, как правило, лишает нацию воли к развитию. В лучшем случае неблагополучие надолго консервируется, а в худшем -- начинается деградация страны, которая может привести просто к распаду государства и "войне всех против всех", как это происходит сейчас в Сомали. Кстати, именно это практически распавшееся государство называют в качестве следующего -- после Афганистана -- объекта антитеррористической операции.
Ну и, разумеется, вместо благодарности "благодетелям" в странах-неудачниках концентрируется адресованная им злоба: завистливый иждивенец, в сущности, уже выкормлен, и если его вдруг перестать кормить (а экономические перспективы западной цивилизации туманны), он может перейти к открытой агрессии.
Если же найдется сильный и умный вожак, который сумеет объединить этот интернационал "потерпевших от прогресса", "униженных и оскорбленных" всего мира на почве ненависти к обществу потребления, то мировой катастрофы не избежать.
И еще одно немаловажное обстоятельство: на пике богатства и могущества Запад позволил себе расслабиться и санкционировал образование в собственном социальном теле чуждых своим ценностям "тканей" и "клеток". Речь о миллионах здоровых и трудоспособных людей, которые предпочли социальное пособие изматывающему труду, нацеленному на успех. Сейчас Запад достаточно богат, чтобы содержать их, но если задуматься, то ведь финансируется здесь не что иное, как измена основополагающим традициям западной цивилизации, в которой труд, достижение успеха, достатка и процветания всегда были основами общественного устройства.
Короче, Запад не идеален: многие узлы его конструкции нуждаются в смазке, а идея прогресса как основополагающего идеала -- в серьезном переосмыслении. Но остановить сложную цивилизацию "на ремонт" нельзя.
Ум с сердцем не в ладу
Образ России, примкнувшей волевым решением президента к западной антитеррористической коалиции, выглядит в свете всего вышесказанного двойственно.
Можно сказать, что умом Россия с Западом, но сердцу ее западная цивилизация пока что не очень мила, чему есть множество серьезных причин.
Во-первых, Россия -- инвалид двух не слишком-то удачных модернизаций, выпавших на одно столетие. Сначала большевики ценой великой крови и страданий превращали традиционное аграрное общество в индустриальную страну, причем в социальном смысле был возвращен вариант крепостного права. Потом либералы 90-х годов, оказавшись в жестоком цейтноте, еще раз переломили Россию через колено, причем по откровенно западному рецепту и надеясь на западную же помощь. Однако Запад решил, что помощь нужнее Мексике и Бразилии, и наш экономический кризис затянулся на долгие годы. Итогом его стал резкий раскол общества на активное меньшинство, вписавшееся в рыночную экономику, и пассивное большинство, оставшееся в сфере притяжения до сих пор огромного нерыночного сектора и оказавшееся на социальном дне.
Причем средний россиянин, как показывают все социологические исследования, предпочитает небольшой, но стабильный заработок большому, но сопряженному с дополнительной затратой энергии. Соответственно, уровень потребительских притязаний такого человека не выходит за рамки "набора", сложившегося еще при советской власти: телевизор, холодильник и далее по списку. Господствующая психология массового человека -- психология мелкого рантье, живущего попечением рантье большого, то есть государства, стригущего купоны с сырьевого экспорта, как и было заведено в советский "золотой век" -- эпоху Брежнева.
Все это очень далеко и от поведенческих, и от потребительских стандартов западной цивилизации, зато очень близко к идеалам распределительного социализма. В каком-то смысле нынешняя Россия -- довольно точный аналог всего мира. Мировая периферия примерно так же относится к Америке и вообще к развитому Западу, как российская глубинка относится к Москве, которая на десятый год реформ худо-бедно напоминает мировой мегаполис и где обращается львиная доля российских финансов.
Словом, Россия почти по всем параметрам плохо вписывается в роль верного союзника Запада в борьбе со всеми "потерпевшими от прогресса". Она сама, можно сказать, из их числа. И случись теракты в Нью-Йорке года три назад, сразу после августовского кризиса, когда Россия была в нижней точке разочарования реформами и уже испытывала жесточайший комплекс неполноценности, ни о каком союзничестве с Америкой не было бы и речи.
Но сейчас Россия чувствует себя на подъеме и потому при всей своей слабости почти инстинктивно выбирает себе место среди сильных, а не среди слабых. Вполне может быть, что для нее это реальный шанс остаться в ряду мировых держав. Нам есть куда повышать стандарты потребления. И уже явно некуда наращивать масштабы иждивенчества.
АЛЕКСАНДР АГЕЕВ
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
