В 1986 году Гельмут Коль вызвал возмущение в стране и
мире одним незамысловатым сравнением: «Это современный коммунистический
руководитель, который хотя и не был никогда в Калифорнии или Голливуде,
но кое-что понимает в пиаре. Геббельс тоже кое-что понимал в пиаре».
Речь шла о Михаиле Горбачеве.Бесспорно, Геббельс знал толк в пиаре. Именно поэтому он был так
недоволен названием, придуманным фюрером для его министерства.
«Министерство народного просвещения и пропаганды». Пропаганда, прямо
объявляющая себя пропагандой, наполовину теряет в силе, считал циник,
однако против воли шефа пойти не смог.
Современный смысл понятие «пропаганда» получило в XVII веке усилиями
католической церкви. В XIX веке к нему добавился отчетливый негативный
оттенок, а после коммунистических и национал-социалистических
пропагандистских битв XX века «пропаганда» стала пониматься почти
исключительно как манипуляция общественным мнением, свойственная
враждебным режимам.
Другими словами: пропаганда — это то, что делают наши противники. Мы
сами занимаемся работой с общественностью, мы информируем, объясняем и
дискутируем.
Пропагандисты же распространяют ложь. Мы-то, конечно, слишком умны,
чтобы на нее попасться, но, к сожалению, вокруг нас множество не столь
проницательных людей, внимающих сиренам по ту сторону баррикад. Поэтому
очень важно вовремя показывать, чем на самом деле является пропаганда:
острейшим орудием в руках врага.
Отвлечемся пока от моральной составляющей и договоримся считать
пропагандой все попытки политиков влиять на общественное мнение.
Пропаганда необходима, поскольку политика, осуществляемая против воли
людей, дороже и сложнее, чем политика, поддерживаемая общественностью.
Большинство людей получают политические сведения из вторых рук, поэтому
выигрывает тот, кто контролирует информационные потоки.
И вот тут-то мы и можем наблюдать превосходство свободного общества
над всеми возможными видами управляемых демократий и диктатур.
Информационный контроль можно осуществлять различными способами. Когда
в новостном потоке очевидны белые пятна, когда повсюду понатыканы
запреты и постоянно превозносится великий вождь — информация теряет
правдоподобие. Когда пером водит страх наказания и идеологические
установки — язык теряет выразительность. Неэффективность советской
пропаганды объясняется именно тем, что любой слушатель уже по первым
словам понимал, что ему скажут дальше. Такая пропаганда только
заставляет целевую аудиторию прислушиваться к шепоту с другой стороны,
поскольку любая альтернатива монотонному пению собственного руководства
уже выглядит интересной. Первоначальное заинтересованное отношение
Запада к Горбачеву, как правильно заметил Гельмут Коль, объясняется
тем, что он заговорил о новых, непривычных вещах на новом, непривычном
языке.
Пиар-гуру Геббельс в 1934 году утверждал: «Неплохо иметь власть,
опирающуюся на оружие, но еще лучше завоевать сердце народа и тем
получить его в свое распоряжение». Однако и он, и его единомышленники в
случае необходимости предпочитали опираться именно на оружие. Насколько
лучше живется пропагандистам свободного общества! Ведь в нем царит
свобода слова. Можно найти место для выражения почти любого, самого
непопулярного мнения. Нет, это, конечно, не значит, что у маргиналов
есть шанс докричаться до широкой аудитории. Они копошатся каждый в
своем углу, их газеты вызывают презрение большинства, воспринимаются
как предвзятые. Но они существуют и порождают ощущение, что в свободном
обществе можно говорить все, что угодно.
В голове гражданина свободного общества сосуществуют две догмы.
Первая — «кругом полно пропаганды», вторая — «дома тебе не о чем
беспокоиться; конечно, в свободном обществе тоже лгут, но всегда
найдется кто-нибудь, кто укажет на ложь». Граждане свободного мира
верят, что находятся ближе к истине, чем кто бы то ни было.
«Верят» здесь — ключевое слово. Журналист влиятельной газеты в
свободной Америке верит представителю правительства, который не будет
просто так дурить ему голову. Главный редактор газеты в свободной
Германии верит сообщениям, которые он получает из влиятельной
американской газеты, — ведь они всегда так хорошо информированы и
расследовали уже множество неприглядных историй. Читатель немецкой
газеты доверяет своему любимому источнику информации. Зато откровениям
несвободных обществ не доверяет никто. Это все пропаганда, ведь ложь —
краеугольный камень существования несвободного мира. Йозеф Геббельс
позавидовал бы работе подобного механизма, знай он о его существовании.
И, может быть, просто распустил бы свое министерство.
