Архивная публикация 2003 года: "Пятый Интернационал"
К Владимиру Вольфовичу Жириновскому у нас принято относиться с иронией: мол, человек он, безусловно, талантливый, но сферу применения таланта выбрал не совсем адекватно. Ему бы не на политической сцене подвизаться, а на театральной, а еще лучше -- на цирковой арене: там и его темпераменту, и его эксцентричности цены бы не было.Патриоты всех стран
Так-то оно так, но сдается мне, что Жириновского у нас недооценивают: за выбранной им клоунской маской скрывается недюжинная проницательность, или -- что, в общем, одно и то же -- незаурядный политический нюх. Владимир Вольфович раньше многих чувствует, чем пахнет в стране и в мире, какие ветры и вихри только-только зарождаются в атмосфере. Другое дело, что воспользоваться своими прозрениями с пользой ему дурной темперамент мешает: пар уходит в свисток и на выходе получается какое-нибудь полубезумное политическое шоу, к которому и пресса, и общественность относятся с понятной ухмылкой.
Вот, например, на днях в Москве, в Институте Мировых Цивилизаций (структура, принадлежащая ЛДПР), состоялся первый Конгресс патриотических партий Европы, Азии и Африки, созванный по инициативе Жириновского. Подготовка к нему началась еще в сентябре прошлого года, -- и вот представители нескольких десятков партий из многих стран (даже из далекой ЮАР) действительно пожаловали в Москву. Ждали даже ветерана французских националистов Жана-Мари Ле Пена, но вместо него приехал вице-президент Национального фронта Доминик Шабош. Шире всех были представлены, конечно, патриоты из стран СНГ (Украина, Грузия, Армения, Таджикистан, Казахстан, Приднестровье), но были и партии из Германии, Финляндии, Японии, Чехии, Греции, Индии, Болгарии, Ливана, Черногории и т.д. То есть "международность" конгресса была отнюдь не липовой, как это часто у нас бывает.
Подбор партий получился эксцентричный, вполне в духе Владимира Вольфовича: социалисты и ультраправые радикалы, антисемиты и борцы за независимость Курдистана, сторонники апартеида и защитники русскоязычного населения в странах СНГ. Такой, короче говоря, фантастический компот из несовместимых, на первый взгляд, политических "фруктов". Но вот поди ж ты: Жириновский позвал -- и приехали, и совместились, и два дня мирно дискутировали, а потом приняли решение собираться в Москве каждый год в "третью субботу второго месяца", как сказано в итоговом документе.
Владимир Вольфович открыл Конгресс необычно кратким для него обращением, которое закончил, разумеется, напрашивавшимся лозунгом "Патриоты всех стран, объединяйтесь!", а потом каждый из делегатов заговорил о своем, о наболевшем. Кто-то о прелестях апартеида, кто-то о жидомасонском заговоре, кто-то о нашествии иммигрантов и спасении белой расы.
В общем, можно себе представить, какой живописный получился базар. Или цирк. Недаром телевидение практически игнорировало событие, а немногие заметившие его газеты отнеслись к нему так же, как и ко всем "постановкам" Владимира Вольфовича: с иронией, а то и открытой насмешкой. Дескать, Жириновский в своем амплуа -- выборы близко, и лишняя самореклама не помешает.
Так-то оно так, но посмеяться и забыть что-то не дает.
Эксцентричное сборище разношерстных маргиналов можно, конечно, воспринимать в чисто комическом ключе, как это сделали журналисты большинства СМИ. Но можно и задуматься: что же это такое случилось в мире, если объединяться вдруг решили крайние националисты разных стран? Националисты в любой стране -- люди тяжелые, упертые, к юмору не очень-то склонные, тяготеющие, скорее, к трагическому мироощущению. Любимое их занятие -- вести счет национальным обидам, предъявлять претензии соседям и призывать к реваншу. Французский националист с немецким националистом прежде ни при какой погоде не могли бы сойтись в одной тусовке. А вообразите себе диалог русского националиста Жириновского с японским националистом Мицухиро Кимурой (представлял на Конгрессе радикальную партию "Иссуй-Кай") о судьбе Курильских островов? Зрелище будет достойное кисти Айвазовского.
Короче говоря, "интернационал националистов" по всем привычным критериям -- нонсенс, оксюморон, сладкая соль или горький сахар. Это социалисты разных стран еще могли объединяться поверх национальных барьеров, потому что считали, что "рабочий класс не имеет отечества", что интересы международного пролетариата выше национальных интересов. Да и то -- стоило начаться Первой мировой войне, как социалистический II Интернационал рассыпался, словно карточный домик: и французские, и немецкие, и русские социалисты в одночасье почувствовали себя прежде всего сыновьями Родины, а потом уже борцами за счастье пролетариата и дружно проголосовали за военные кредиты. Что ж говорить о националистах, да еще крайних? Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда!
Уже было
Впрочем, вру. Однажды в новейшей истории такое уже было.
В сущности, вся первая треть ХХ века прошла под знаком повышения градуса национализма, и уже Первая мировая, будучи классической "империалистической" войной за передел мира, проходила под аккомпанемент националистической риторики. А к 20-м годам национализм во многих странах Европы, прежде всего в Германии, предельно радикализировался, обогатился расовой теорией и стал агрессивной идеологией, основой претензии на мировое господство. И те страны, где радикальные националисты смогли прийти к власти, довольно быстро почувствовали взаимную тягу и образовали нечто вроде "интернационала националистов" -- знаменитую "ось Берлин--Рим--Токио". К державам этой "оси" тяготели и другие режимы радикально-националистического толка, установившиеся в Испании, Венгрии, Румынии, Болгарии. Да и в демократических странах тогда хватало крайних партий, образцом для которых были немецкие национал-социалисты или итальянские фашисты.
Договор, который заключили между собой Германия, Япония и Италия (позднее к нему присоединились Венгрия, Манчжоу-го, Испания, Финляндия, Хорватия, Дания, Румыния, Словакия и Болгария), вошел в историю как "Антикоминтерновский пакт", и само это название многое объясняет.
А именно -- националисты разных стран способны объединиться, когда у них появляется могущественный общий враг, то есть враг не какого-то конкретного государства или нации, а враг всего того уклада жизни, при котором может существовать национальное государство со своими амбициями и национализм как идеология. В 20--40-е годы в роли такого общего врага националистов выступал международный коммунизм, олицетворяемый Коминтерном.
Ирония истории в том, между прочим, проявилась, что несущая опора Коминтерна, Советский Союз, объявлявший себя "отечеством всех трудящихся", в ходе войны вдруг осознал себя нормальным национальным государством (впрочем, бери выше -- империей) и повел себя соответственно, заботясь о приращении территории и расширении сферы влияния, не отказываясь от контрибуций, которые вгоняли в нищету пролетариат побежденных стран (а ведь начиналось все когда-то с лозунга "Мир без аннексий и контрибуций"). Недаром Коминтерн, который имперским аппетитам Сталина стал мешать, был распущен аккурат в разгар войны -- в 1943 году. И недаром уже в ходе войны в СССР стал крепнуть великорусский шовинизм, были репрессированы и депортированы целые народы и началась политика государственного антисемитизма. Но это уж так, к слову, -- о феноменальной заразительности национализма...
Вернемся к нашим баранам. Из всего вышесказанного следует вот что: если радикальные националисты всех стран почувствовали неодолимую тягу к объединению, значит, у них появился могущественный общий враг. И враг этот был, вестимо, громко назван на проходившем в Москве конгрессе.
Враг рода человеческого
Разумеется, речь не о Бен Ладене и не о международных террористах. Этим ребятам радикалы, скорее, сочувствуют по принципу "враг моего врага -- мой друг". Ибо врагом номер один нынешние националисты осознают Соединенные Штаты Америки.
Впрочем, и Евросоюз, и НАТО, и ООН, и транснациональные корпорации -- словом, все и всякие наднациональные структуры им тоже очень не нравятся, поскольку воспринимаются агентами ненавистного процесса -- глобализации.
А глобализация для любого националиста -- просто чума, так как посягает на самое для него святое -- на принцип национального государства, на его неограниченный суверенитет.
Кстати, если есть нужда различить патриотизм и национализм, так лучшей лакмусовой бумажки, чем отношение к глобализации, для этого дела не найти. Патриоты, для которых в любви к родине важен культурно-гуманитарный аспект (грубо говоря, народное благосостояние), могут относиться к глобализации по-разному: кому-то -- нравится (поскольку благосостояние повышает), кому-то -- нет (поскольку подвергает нешуточному испытанию на прочность национальную культуру). Но националисты могут говорить о глобализации только с пеной на губах, поскольку родину они любят, прежде всего, как державу, как государство. И ради его величия готовы поступиться не только благосостоянием населения, но и пойти на масштабное кровопускание.
Глобализация в пределе своего развития превращает традиционное национальное государство если не в фикцию, так в декорацию, стирает границы, из-за которых некогда было пролито столько крови, перемещает с места на место огромные массы людей, смешивая языки и нации. Тем самым она выбивает из-под ног националиста-государственника почву, на которой он стоит. И потому в борьбе с ней националист готов объединиться хоть с чертом, хоть с Усамой бен Ладеном, не говоря уже о своих коллегах из ближних и дальних стран. А Штаты не воспринимаются как одно из национальных государств в ряду других таких же, это нечто качественно иное и потому вызывающее у традиционного националиста реакцию отторжения.
Действительно, что такое американский национализм? Есть белые американские расисты, есть черные американские расисты, есть множество национальных общин, в большей или меньшей степени интегрированных в американское общество, но какого-то вообще американского национализма (как есть, к примеру, национализм сербский, французский или финский) -- нет. При этом американская нация точно есть и почти каждый американец -- ярый патриот-державник.
В Штатах глобализация (если иметь в виду ее национальный аспект) как бы уже давно состоялась, языки и народы смешались, породив синтетическую эрзац-культуру, пока еще пошлую и примитивную, но все-таки кое-как скрепляющую "сложносочиненное" общество. Какой-нибудь французский обыватель, поклонник Ле Пена, смотрит на все на это с ужасом и отвращением, отказываясь принять в качестве модели общего будущего. А между тем в его собственной стране уже достаточно разнородных ингредиентов -- иммигрантов со всей Северной Африки -- для начала того процесса, который в Америке идет давным-давно. Только здесь он пойдет гораздо конфликтнее, чем в Америке, где традиционного национализма европейского типа никогда не было.
Словом, Штаты для националистов всех мастей не просто единственная супердержава, мировой гегемон, начинающий диктовать другим странам свои правила игры, плевать на чужой суверенитет и т.д. По этому поводу вполне естественна и даже законна реакция зависти и протеста. Но Штаты постепенно становятся в глазах националистов врагом идеологическим, посягающим уже не на территорию, не на материальные богатства той или иной державы, а на ценности, которым поклоняются "патриоты". А потому Ирак, отстаивающий свой суверенитет, уже кажется им ближе и понятней, чем Америка.
Из чего может произойти в самом ближайшем будущем много чего интересного. Я, например, ничуть не удивлюсь, если в итоге самым ожесточенным врагом Штатов станет не пресловутый "международный терроризм", а радикальный национализм в странах-союзницах.
Без жандарма никак
Жириновский, конечно, хвастался, когда говорил на открытии Конгресса: "Мы собрались в Москве на свой первый Конгресс с целью в полный голос объявить о том, что во всем мире стремительно растет новая плеяда политических сил -- патриотические движения, партии и союзы. На место доживающим свой век и не оправдавшим надежд социалистам, коммунистам и демократам приходим мы -- патриоты". Но ведь и впрямь последние лет десять--пятнадцать ознаменовались и кризисом традиционной демократии, и ростом националистических настроений во всем мире. Причем националисты настроены по-боевому: "Мы готовы взять в свои руки все нити управления нашими странами, убрать мирным путем с политической арены государственных деятелей, культивирующих проамериканскую модель внешней и внутренней политики. Мы способны жить своим умом и нам не нужны подсказки с Североамериканского континента".
Сейчас многие задаются отнюдь не праздным вопросом: в чем причина такого буйного расцвета национализма в конце ХХ века? Разве его первая половина не была наглядной иллюстрацией убойной силы национальных идей, доведенных до логического предела? Горы трупов, миллионы беженцев, разрушенная и перекроенная Европа -- разве этого урока не было достаточно для горячих голов? Ведь и впрямь лет тридцать--сорок после войны националистов воспринимали как маргиналов, а демократия и разного рода интеграционные процессы крепли. Но стоило пасть Берлинской стене, как история словно бы пошла вспять: распад СССР, кровавый раздел Югославии, развод Чехии и Словакии, ренессанс ультраправых партий почти во всех странах демократической Европы...
Да, видимо, как раз за этой треклятой стеной причина и кроется. Как нет худа без добра, так, наверное, нет и добра без худа. Противостояние двух сверхдержав, подобравших под свою руку десятки сателлитов и вассалов с обеих сторон, требовало предельной концентрации сил, внутриблоковой дисциплины, а потому национализм ни той, ни другой стороной не поощрялся. Притом что сами они представляли собой многонациональные империи с глобальными целями, а потому национализм для их внутренней безопасности был смертельно опасен.
К тому же балансирование на грани ядерной войны требовало чрезвычайной осторожности: поводом могло стать все, что угодно, и потому мир был буквально опутан паутиной всевозможных писаных и неписаных договоров и конвенций, которые сторонами в основном соблюдались.
А когда одна из империй пала (в том числе и под ударами местных "национально-освободительных движений"), очень быстро -- после недолгой эйфории самого начала 90-х -- стало очевидно, что могучих сил победившей Америки все-таки недостаточно, чтобы полноценно исполнять функции "мирового жандарма". И она, если честно признаться, все 90-е годы исполняла их спустя рукава. За что и поплатилась 11 сентября 2001 года.
Да, как ни грустно это сознавать, но "мировая жандармерия" -- с правом вмешиваться в чужие внутренние дела, нарушая суверенитет, -- нужна. Иначе мир обособленных и свирепо суверенных национальных государств быстро скатится куда-то туда -- в состояние, в каком он был этак в 1914 году: ни одной неоспоренной границы, длинные счета взаимных национальных обид, готовность проливать свою и чужую кровь во имя престижа державы. Жириновский вот вещал на Конгрессе: "Нам нужен мир, безопасность и порядок. Мы пришли на политическую арену для того, чтобы человечеству перестали угрожать войны, революции и катаклизмы". Но это вранье: где национализм, там и война -- это, увы, опытным путем выяснено.
Конечно, абстрактно было бы приятнее, если бы мировая жандармерия являлась институцией коллективной. Но что-то пока не видно других претендентов, готовых взять на себя ответственность. Зато полным-полно тех, кто кричит с трибун: "Судью на мыло!"
Всех громче в последние годы кричит как раз этот -- пятый по счету -- националистический интернационал...
К Владимиру Вольфовичу Жириновскому у нас принято относиться с иронией: мол, человек он, безусловно, талантливый, но сферу применения таланта выбрал не совсем адекватно. Ему бы не на политической сцене подвизаться, а на театральной, а еще лучше -- на цирковой арене: там и его темпераменту, и его эксцентричности цены бы не было.Патриоты всех стран
Так-то оно так, но сдается мне, что Жириновского у нас недооценивают: за выбранной им клоунской маской скрывается недюжинная проницательность, или -- что, в общем, одно и то же -- незаурядный политический нюх. Владимир Вольфович раньше многих чувствует, чем пахнет в стране и в мире, какие ветры и вихри только-только зарождаются в атмосфере. Другое дело, что воспользоваться своими прозрениями с пользой ему дурной темперамент мешает: пар уходит в свисток и на выходе получается какое-нибудь полубезумное политическое шоу, к которому и пресса, и общественность относятся с понятной ухмылкой.
Вот, например, на днях в Москве, в Институте Мировых Цивилизаций (структура, принадлежащая ЛДПР), состоялся первый Конгресс патриотических партий Европы, Азии и Африки, созванный по инициативе Жириновского. Подготовка к нему началась еще в сентябре прошлого года, -- и вот представители нескольких десятков партий из многих стран (даже из далекой ЮАР) действительно пожаловали в Москву. Ждали даже ветерана французских националистов Жана-Мари Ле Пена, но вместо него приехал вице-президент Национального фронта Доминик Шабош. Шире всех были представлены, конечно, патриоты из стран СНГ (Украина, Грузия, Армения, Таджикистан, Казахстан, Приднестровье), но были и партии из Германии, Финляндии, Японии, Чехии, Греции, Индии, Болгарии, Ливана, Черногории и т.д. То есть "международность" конгресса была отнюдь не липовой, как это часто у нас бывает.
Подбор партий получился эксцентричный, вполне в духе Владимира Вольфовича: социалисты и ультраправые радикалы, антисемиты и борцы за независимость Курдистана, сторонники апартеида и защитники русскоязычного населения в странах СНГ. Такой, короче говоря, фантастический компот из несовместимых, на первый взгляд, политических "фруктов". Но вот поди ж ты: Жириновский позвал -- и приехали, и совместились, и два дня мирно дискутировали, а потом приняли решение собираться в Москве каждый год в "третью субботу второго месяца", как сказано в итоговом документе.
Владимир Вольфович открыл Конгресс необычно кратким для него обращением, которое закончил, разумеется, напрашивавшимся лозунгом "Патриоты всех стран, объединяйтесь!", а потом каждый из делегатов заговорил о своем, о наболевшем. Кто-то о прелестях апартеида, кто-то о жидомасонском заговоре, кто-то о нашествии иммигрантов и спасении белой расы.
В общем, можно себе представить, какой живописный получился базар. Или цирк. Недаром телевидение практически игнорировало событие, а немногие заметившие его газеты отнеслись к нему так же, как и ко всем "постановкам" Владимира Вольфовича: с иронией, а то и открытой насмешкой. Дескать, Жириновский в своем амплуа -- выборы близко, и лишняя самореклама не помешает.
Так-то оно так, но посмеяться и забыть что-то не дает.
Эксцентричное сборище разношерстных маргиналов можно, конечно, воспринимать в чисто комическом ключе, как это сделали журналисты большинства СМИ. Но можно и задуматься: что же это такое случилось в мире, если объединяться вдруг решили крайние националисты разных стран? Националисты в любой стране -- люди тяжелые, упертые, к юмору не очень-то склонные, тяготеющие, скорее, к трагическому мироощущению. Любимое их занятие -- вести счет национальным обидам, предъявлять претензии соседям и призывать к реваншу. Французский националист с немецким националистом прежде ни при какой погоде не могли бы сойтись в одной тусовке. А вообразите себе диалог русского националиста Жириновского с японским националистом Мицухиро Кимурой (представлял на Конгрессе радикальную партию "Иссуй-Кай") о судьбе Курильских островов? Зрелище будет достойное кисти Айвазовского.
Короче говоря, "интернационал националистов" по всем привычным критериям -- нонсенс, оксюморон, сладкая соль или горький сахар. Это социалисты разных стран еще могли объединяться поверх национальных барьеров, потому что считали, что "рабочий класс не имеет отечества", что интересы международного пролетариата выше национальных интересов. Да и то -- стоило начаться Первой мировой войне, как социалистический II Интернационал рассыпался, словно карточный домик: и французские, и немецкие, и русские социалисты в одночасье почувствовали себя прежде всего сыновьями Родины, а потом уже борцами за счастье пролетариата и дружно проголосовали за военные кредиты. Что ж говорить о националистах, да еще крайних? Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда!
Уже было
Впрочем, вру. Однажды в новейшей истории такое уже было.
В сущности, вся первая треть ХХ века прошла под знаком повышения градуса национализма, и уже Первая мировая, будучи классической "империалистической" войной за передел мира, проходила под аккомпанемент националистической риторики. А к 20-м годам национализм во многих странах Европы, прежде всего в Германии, предельно радикализировался, обогатился расовой теорией и стал агрессивной идеологией, основой претензии на мировое господство. И те страны, где радикальные националисты смогли прийти к власти, довольно быстро почувствовали взаимную тягу и образовали нечто вроде "интернационала националистов" -- знаменитую "ось Берлин--Рим--Токио". К державам этой "оси" тяготели и другие режимы радикально-националистического толка, установившиеся в Испании, Венгрии, Румынии, Болгарии. Да и в демократических странах тогда хватало крайних партий, образцом для которых были немецкие национал-социалисты или итальянские фашисты.
Договор, который заключили между собой Германия, Япония и Италия (позднее к нему присоединились Венгрия, Манчжоу-го, Испания, Финляндия, Хорватия, Дания, Румыния, Словакия и Болгария), вошел в историю как "Антикоминтерновский пакт", и само это название многое объясняет.
А именно -- националисты разных стран способны объединиться, когда у них появляется могущественный общий враг, то есть враг не какого-то конкретного государства или нации, а враг всего того уклада жизни, при котором может существовать национальное государство со своими амбициями и национализм как идеология. В 20--40-е годы в роли такого общего врага националистов выступал международный коммунизм, олицетворяемый Коминтерном.
Ирония истории в том, между прочим, проявилась, что несущая опора Коминтерна, Советский Союз, объявлявший себя "отечеством всех трудящихся", в ходе войны вдруг осознал себя нормальным национальным государством (впрочем, бери выше -- империей) и повел себя соответственно, заботясь о приращении территории и расширении сферы влияния, не отказываясь от контрибуций, которые вгоняли в нищету пролетариат побежденных стран (а ведь начиналось все когда-то с лозунга "Мир без аннексий и контрибуций"). Недаром Коминтерн, который имперским аппетитам Сталина стал мешать, был распущен аккурат в разгар войны -- в 1943 году. И недаром уже в ходе войны в СССР стал крепнуть великорусский шовинизм, были репрессированы и депортированы целые народы и началась политика государственного антисемитизма. Но это уж так, к слову, -- о феноменальной заразительности национализма...
Вернемся к нашим баранам. Из всего вышесказанного следует вот что: если радикальные националисты всех стран почувствовали неодолимую тягу к объединению, значит, у них появился могущественный общий враг. И враг этот был, вестимо, громко назван на проходившем в Москве конгрессе.
Враг рода человеческого
Разумеется, речь не о Бен Ладене и не о международных террористах. Этим ребятам радикалы, скорее, сочувствуют по принципу "враг моего врага -- мой друг". Ибо врагом номер один нынешние националисты осознают Соединенные Штаты Америки.
Впрочем, и Евросоюз, и НАТО, и ООН, и транснациональные корпорации -- словом, все и всякие наднациональные структуры им тоже очень не нравятся, поскольку воспринимаются агентами ненавистного процесса -- глобализации.
А глобализация для любого националиста -- просто чума, так как посягает на самое для него святое -- на принцип национального государства, на его неограниченный суверенитет.
Кстати, если есть нужда различить патриотизм и национализм, так лучшей лакмусовой бумажки, чем отношение к глобализации, для этого дела не найти. Патриоты, для которых в любви к родине важен культурно-гуманитарный аспект (грубо говоря, народное благосостояние), могут относиться к глобализации по-разному: кому-то -- нравится (поскольку благосостояние повышает), кому-то -- нет (поскольку подвергает нешуточному испытанию на прочность национальную культуру). Но националисты могут говорить о глобализации только с пеной на губах, поскольку родину они любят, прежде всего, как державу, как государство. И ради его величия готовы поступиться не только благосостоянием населения, но и пойти на масштабное кровопускание.
Глобализация в пределе своего развития превращает традиционное национальное государство если не в фикцию, так в декорацию, стирает границы, из-за которых некогда было пролито столько крови, перемещает с места на место огромные массы людей, смешивая языки и нации. Тем самым она выбивает из-под ног националиста-государственника почву, на которой он стоит. И потому в борьбе с ней националист готов объединиться хоть с чертом, хоть с Усамой бен Ладеном, не говоря уже о своих коллегах из ближних и дальних стран. А Штаты не воспринимаются как одно из национальных государств в ряду других таких же, это нечто качественно иное и потому вызывающее у традиционного националиста реакцию отторжения.
Действительно, что такое американский национализм? Есть белые американские расисты, есть черные американские расисты, есть множество национальных общин, в большей или меньшей степени интегрированных в американское общество, но какого-то вообще американского национализма (как есть, к примеру, национализм сербский, французский или финский) -- нет. При этом американская нация точно есть и почти каждый американец -- ярый патриот-державник.
В Штатах глобализация (если иметь в виду ее национальный аспект) как бы уже давно состоялась, языки и народы смешались, породив синтетическую эрзац-культуру, пока еще пошлую и примитивную, но все-таки кое-как скрепляющую "сложносочиненное" общество. Какой-нибудь французский обыватель, поклонник Ле Пена, смотрит на все на это с ужасом и отвращением, отказываясь принять в качестве модели общего будущего. А между тем в его собственной стране уже достаточно разнородных ингредиентов -- иммигрантов со всей Северной Африки -- для начала того процесса, который в Америке идет давным-давно. Только здесь он пойдет гораздо конфликтнее, чем в Америке, где традиционного национализма европейского типа никогда не было.
Словом, Штаты для националистов всех мастей не просто единственная супердержава, мировой гегемон, начинающий диктовать другим странам свои правила игры, плевать на чужой суверенитет и т.д. По этому поводу вполне естественна и даже законна реакция зависти и протеста. Но Штаты постепенно становятся в глазах националистов врагом идеологическим, посягающим уже не на территорию, не на материальные богатства той или иной державы, а на ценности, которым поклоняются "патриоты". А потому Ирак, отстаивающий свой суверенитет, уже кажется им ближе и понятней, чем Америка.
Из чего может произойти в самом ближайшем будущем много чего интересного. Я, например, ничуть не удивлюсь, если в итоге самым ожесточенным врагом Штатов станет не пресловутый "международный терроризм", а радикальный национализм в странах-союзницах.
Без жандарма никак
Жириновский, конечно, хвастался, когда говорил на открытии Конгресса: "Мы собрались в Москве на свой первый Конгресс с целью в полный голос объявить о том, что во всем мире стремительно растет новая плеяда политических сил -- патриотические движения, партии и союзы. На место доживающим свой век и не оправдавшим надежд социалистам, коммунистам и демократам приходим мы -- патриоты". Но ведь и впрямь последние лет десять--пятнадцать ознаменовались и кризисом традиционной демократии, и ростом националистических настроений во всем мире. Причем националисты настроены по-боевому: "Мы готовы взять в свои руки все нити управления нашими странами, убрать мирным путем с политической арены государственных деятелей, культивирующих проамериканскую модель внешней и внутренней политики. Мы способны жить своим умом и нам не нужны подсказки с Североамериканского континента".
Сейчас многие задаются отнюдь не праздным вопросом: в чем причина такого буйного расцвета национализма в конце ХХ века? Разве его первая половина не была наглядной иллюстрацией убойной силы национальных идей, доведенных до логического предела? Горы трупов, миллионы беженцев, разрушенная и перекроенная Европа -- разве этого урока не было достаточно для горячих голов? Ведь и впрямь лет тридцать--сорок после войны националистов воспринимали как маргиналов, а демократия и разного рода интеграционные процессы крепли. Но стоило пасть Берлинской стене, как история словно бы пошла вспять: распад СССР, кровавый раздел Югославии, развод Чехии и Словакии, ренессанс ультраправых партий почти во всех странах демократической Европы...
Да, видимо, как раз за этой треклятой стеной причина и кроется. Как нет худа без добра, так, наверное, нет и добра без худа. Противостояние двух сверхдержав, подобравших под свою руку десятки сателлитов и вассалов с обеих сторон, требовало предельной концентрации сил, внутриблоковой дисциплины, а потому национализм ни той, ни другой стороной не поощрялся. Притом что сами они представляли собой многонациональные империи с глобальными целями, а потому национализм для их внутренней безопасности был смертельно опасен.
К тому же балансирование на грани ядерной войны требовало чрезвычайной осторожности: поводом могло стать все, что угодно, и потому мир был буквально опутан паутиной всевозможных писаных и неписаных договоров и конвенций, которые сторонами в основном соблюдались.
А когда одна из империй пала (в том числе и под ударами местных "национально-освободительных движений"), очень быстро -- после недолгой эйфории самого начала 90-х -- стало очевидно, что могучих сил победившей Америки все-таки недостаточно, чтобы полноценно исполнять функции "мирового жандарма". И она, если честно признаться, все 90-е годы исполняла их спустя рукава. За что и поплатилась 11 сентября 2001 года.
Да, как ни грустно это сознавать, но "мировая жандармерия" -- с правом вмешиваться в чужие внутренние дела, нарушая суверенитет, -- нужна. Иначе мир обособленных и свирепо суверенных национальных государств быстро скатится куда-то туда -- в состояние, в каком он был этак в 1914 году: ни одной неоспоренной границы, длинные счета взаимных национальных обид, готовность проливать свою и чужую кровь во имя престижа державы. Жириновский вот вещал на Конгрессе: "Нам нужен мир, безопасность и порядок. Мы пришли на политическую арену для того, чтобы человечеству перестали угрожать войны, революции и катаклизмы". Но это вранье: где национализм, там и война -- это, увы, опытным путем выяснено.
Конечно, абстрактно было бы приятнее, если бы мировая жандармерия являлась институцией коллективной. Но что-то пока не видно других претендентов, готовых взять на себя ответственность. Зато полным-полно тех, кто кричит с трибун: "Судью на мыло!"
Всех громче в последние годы кричит как раз этот -- пятый по счету -- националистический интернационал...
АЛЕКСАНДР АГЕЕВ
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
