Архивная публикация 2011 года: "Ретро как улика"

Кинофестиваль "Кинотавр" еще раз доказал, что со временем все воспоминания становятся хорошими. За пару дней до начала "Кинотавра" удалось познакомиться с нарезкой из фильмов-участников - так вот логотип у кинофестиваля, может, и нарядный, но настоящее у нашего кино довольно безрадостное. Усредненный кадр из отечественной арт-премьеры выглядит примерно так: в степи за столом пьянствуют несколько мужиков, на заднем плане с криками "спасите-помогите!" бегает от мента проститутка. В конце концов мент ее ловит и долго насилует. А мужики пьют, а степь шумит… Жизнь, м-мать ее, продолжается.

ПОБЕДИЛО "БЕЗРАЗЛИЧИЕ"
"Кинотавр", как большой военный парад, всегда отражал текущую боеготовность российского кино. В начале 2000-х маршировать было некому, поэтому фестиваль работал в режиме военно-исторического музея: заслуженные советские актеры грелись на пляже, заседали в кафе "Иверия", а вечерами давали газете "Жизнь" разные смешные инфоповоды. Основатель фестиваля Марк Рудинштейн недавно опубликовал мемуары, в которых, в частности, пьяный Марат Башаров скачет по обеденным столам, крича: "Я Человек-паук!" Примерно вот этим, а не фильмами, и был знаменит фестиваль. В 2005 году "Кинотавр" продали продюсеру Александру Роднянскому, фестивалю сделали ребрендинг - теперь он желтый, модный и даже немного хипстерский. Гостей и критиков стали, как рыбу, глушить мощными премьерами вроде "Груза-200" или "Изображая жертву". Из междусобойчика "Кинотавр" превратился в фестиваль в мировом понимании этого слова, то есть в место, где люди смотрят фильмы и говорят о них.
Каким же выглядит российское кино по итогам "Кинотавра-2011"? Странно выглядит, если не сказать больше. Жюри во главе с режиссером Александром Миндадзе лучшим фильмом 22-го "Кинотавра" назначило "Безразличие" Олега Флянгольца. Эта черно-белая как бы комедия снята в 1989 году и единственной ее ценностью можно счесть молодого Федора Бондарчука: еще с шевелюрой, но уже крутой, он слоняется по шестидесятнической Москве. Сюжет условен (познакомился парень с девчонкой, а та, дура, с бандитами водится). Оригинального материала с лохматым Бондарчуком сохранилось где-то 15 минут (в основном Федор Сергеевич лежит на диване с телефонной трубкой), поэтому к нему добавили кинохронику, компьютерную графику, мультипликацию, все это как следует взболтали и снабдили абстрактным названием. Присудить видеоарту гран-при - все равно как показать со сцены сочинского Зимнего театра фигу или еще что пообиднее: "Выкусите!"
Спустя пару дней стало известно, что Владимира Путина итоги фестиваля также расстроили и он хотел бы "увидеть новых авторов, новые фильмы, отвечающие именно проблемам сегодняшнего дня". Хотя именно с "проблемами сегодняшнего дня" на "Кинотавре" был полный порядок. На события на Триумфальной площади и молчаливую подготовку к гражданской войне российское кино реагирует живо, используя весь спектр жанров - от романтической комедии до социальной страшилки.

ТУДА НЕ ХОДИ
Три лучших фильма "Кинотавра" размышляли о том, как слушателям "Бизнес FM" ужиться с аудиторией радио "Шансон" и других неделовых станций. Рецепт, похоже, таков: оставаться на своей волне и не расшатывать ручку.
"Два дня" Авдотьи Смирновой (в кинотеатрах - осенью) препарирует отношения интеллигенции и власти. Столичный чиновник (опять-таки Федор Бондарчук, но привычно бритый) приезжает в провинциальный музей-усадьбу литературного классика Щегловитова. Музей и сам вот-вот уйдет в историю. У сотрудников - зарплаты в копейку, посетителей нет, простые люди заезжают сюда, только чтобы выпить под живописными кленами. Чиновник прибыл с теми же целями: экспозицию закрыть, персонал разогнать, на месте усадьбы построить партийную здравницу. Он гоголем ходит по помещениям (при этом музейщики ползают на коленях) и деловито инспектирует - рухлядь убрать, "ветошь" снести. За столом он опрокидывает пару стопок и по душам говорит с местными интеллигентами. Они видят в высоком госте зажравшегося сноба, циничную харю в пиджаке, которая на всех начхала и все давно продала - что ей культура? Музейщики харе тоже не нравятся. Правда, приметив симпатичную научную сотрудницу и решив за ней приударить, чиновник несколько отходит от собственных тезисов (по крайней мере один музей решает оставить). Но к финалу он остается тем же циничным снобом, сотрудница - отрешенной высокодуховной дамой, и зрителю становится ясно: это сказ не о влюбленных, а о столкновении двух общественных институтов. Так вот, компромисс между ними возможен в одном случае: если культура разрешает власти ей "вдуть".
"Портрет в сумерках" дебютантки Ангелины Никоновой смотрит на провинцию еще жестче. Это снятая на цифровую камеру в тысяче и одном оттенке серого драма о турпоходе холеной ростовской девушки в реальный мир. Нарисовавшись в белом пальто на окраине Ростова-на-Дону, она нечаянно запускает цепь страшных событий: сумочку с телефоном вырвут, каблук отломится, а сотрудники ДПС, вместо того чтобы помочь, отвезут ее на пустую спортивную площадку и грубо втроем изнасилуют. В шоковом состоянии она возвращается на ту же окраину и все глубже погружается в реальность серых типовых многоэтажек, кафе с меню из водки и чебуреков, загаженных коммуналок, грубого, озверевшего быдла.
Наконец, классовый вопрос закрыла "Елена" Андрея Звягинцева (в конкурсе фильм не участвовал, так как уже получил приз в программе "Особый взгляд" Каннского фестиваля). В центре Москвы в большой богатой квартире, собранной из стенных шкафов и сдвижных дверей, живут двое - лет шестидесяти сухопарый волевой бизнесмен и его супруга, в прошлом сиделка, выходившая его после неопасной операции. Их быт подчинен ритуалам: раздвинуть шторы, позавтракать, обсудить планы, вечером посмотреть телевизоры (он смотрит футбол, она - ток-шоу), задвинуть шторы - есть в этом скука и одновременно достоинство. Жена (формально жена, а на деле обслуга) боится напомнить мужу о мире, который остался у нее за спиной: в спальном районе, в двухкомнатном панельном клоповнике жрет пиво и щелкает "семки" ее великовозрастный безработный сын с семьей. Отказ мужа помочь бездельнику оказывается смертным приговором: от черни нужно держаться как можно дальше, иначе она захлестнет, закрутит, утопит тебя, займет твой чистый дом, изуродует евроремонт фанерной перегородочкой, чтобы организовать комнатку для очередного случайного младенца. Ритмичная, впечатляющая и очень сильная картина снята на грант Фонда кино и передает аудитории Звягинцева в России - тому самому среднему классу - недвусмысленный сигнал: раскачивать лодку и родниться с "ширнармассами" опасно. Ведь под окнами охраняемых жилкомплексов беснуются и бьют в барабаны настоящие дикари.

ОНА САМА
Второй магистральной темой "Кинотавра" стала женская доля. Кроме "Портрета в сумерках" несколько фильмов конкурса показали, какой должна быть женщина в современной России: сильной, решительной, несгибаемой и в машине жизни сидеть не на заднем сиденье, а обязательно за рулем, - потому что на мужчин сегодня положиться нельзя, да и не осталось в стране мужчин.
Самый эмоциональный фильм, "Бедуин" Игоря Волошина, - как бы драма об онкологии и ЭКО, а на самом деле полуторачасовая изощренная пытка. Героиня, строгая маленькая женщина лет тридцати, едет из Украины в Петербург, чтобы заработать на операцию умирающей от лейкоза дочке. Волошин относится к ней, как злой мальчишка, который жжет увеличительным стеклом забавного жучка: посмотрите, как корчится! Единственный способ собрать деньги - стать суррогатной матерью. Уже на обследовании гинекологи просят взятку (иначе сорвут контракт), вырваться к дочке не получается, лекарства не доходят - и чем дальше, тем туже на шее затягивается удавка: вот уже мать с животом стоит в порностудии, худой неприятный типчик, кажется, режиссер, просит ее: "Раздевайтесь!" И беременная смущенно закрывает ладонями грудь. Она - самый беззащитный и одновременно самый сильный человек в стране.
Другие премьеры были с девушками нежнее ("Огни притона" Александра Гордона с Оксаной Фандерой в роли одесской проститутки) и даже пытались взглянуть на женское одиночество в комедийном ключе: в "Без мужчин" Резо Гигинеишвили и Алисы Хмельницкой две нечаянные подруги, одна постарше, другая понаивнее, в разных ситуациях лупят мужчин тяжелыми тупыми предметами. Нетрудно догадаться, что это метафора для двух возрастов одной и той же усталой тетки. От молодости до зрелости для нее ничего не меняется: какой-нибудь мужлан непременно нажрется и попробует трахнуть, и если в молодости она еще не знает, как ответить на приставания, то с возрастом находится - надо его огреть и смело шагать дальше, потому что без мужчин в России гораздо спокойнее.

НАМ ТУДА
Наконец, "Кинотавр" предавался ностальгии по прошлому, которое, оказывается, было расписано сплошь золотыми красками. "Бабло" Константина Буслова - приключения сумки с миллионом евро, которая гуляет по рукам криминала, проституток и милицейских чинов, - сообщает о том, что бандитские 1990-е не закончились, и это, в общем-то, даже весело. Но другие участники конкурса отмотали календарь еще дальше.
Трагикомедия "Мой папа Барышников" Дмитрия Поволоцкого и Марка Другого рассказала о том, что плохому танцору мешает пятый пункт. В 1986 году худенький еврейский мальчик-безотцовщина, пятиклассник балетного училища, влипает в обычные школьные драмы: самая красивая девочка в классе даже не взглянет, парни не зовут на вечеринку - приходится фарцевать командирскими часами у Библиотеки им. Ленина в Москве и выдумывать себе роковую биографию: якобы он сын Михаила Барышникова. Размеренная ироничная история похожа на пропедевтические рассказы для детей и пропитана тоской по СССР. Закадровый голос вспоминает, что в той стране "все жили в одинаковых квартирах, носили одинаковую одежду и мечтали быть разными" (то есть дружно, в понимании жили).
Та же симпатия к прошлому есть в "Огнях притона" и "Безразличии" (из него становится ясно, что Советский Союз - это такое место, где, даже когда тебя бьют ногами три бандита, ты покрякиваешь от удовольствия). "Раньше было лучше", - шепчет зрителям наше новое кино. И показывает на глобусе времени, где именно находится это "раньше". Это страна границами совпадает с Россией, но в ней нет классовых различий. Это родина мужчин, которые крепки духом и телом. Это место радости и восторга. Это там, где нас нет.
{PAGE}