Архивная публикация 2008 года: "Русский танк на большой поляне"

Футбол — это не просто спортивная игра. Россия — не просто большая страна. Когда две эти величины — футбол и Россия — совпадают во времени и пространстве, эффект получается крайне показательный.Собственно, о спортивных результатах и уроках Евро-2008 – в комментарии на с. 20. Однако, по совести говоря, даже важнее долгожданных медалей нашей сборной – то, что футбол наконец-то стал не поводом для национального уныния и самобичевания, а поводом для национального единения и национальной гордости. Как-то вовремя, в общем, совпало.

Нет нужды пересказывать, что творилось в российских городах со дня (точнее, с ночи) победы над Швецией и до ночи испанской конфузии. С этой работой достойно справились коллеги из более оперативной прессы – ТВ и ежедневок. Да и, думается, у значительной части читателей хватает собственных впечатлений от непосредственного участия во всенародных торжествах.

А что случилось-то, собственно?

Ну, радость специально обученных футбольных болельщиков понятна и естественна: настрадались за беспросветное 20-летие и дорвались наконец-то. Но из 750 тыс., вываливших на улицы ночной Москвы после четвертьфинала Россия – Голландия, таковых было явное меньшинство. Будь иначе, обороты нашего футбольного бизнеса (по части посещаемости стадионов, торговли атрибутикой и пр.) измерялись бы другими цифрами.

В конце концов, успехи наших теннисистов и гандболистов не отмечаются же массовыми демонстрациями с флагами и милыми безобразиями. И даже майская блистательная победа хоккейной сборной на чемпионате мира по шкале уличного восприятия, мягко говоря, не превзошла выхода в футбольный полуфинал (всего лишь полуфинал!).

Почему? Да потому, что это – футбол. Не просто спортивная игра.

И – Россия. Не просто большая страна.

Забава британских джентльменов XIX века в конце концов захватила и подчинила себе весь мир. Главным образом – внешними простотой и логичностью, которые таинственным образом моделируют алгоритмы любой буквально области человеческого бытия. Футбол – это и искусство, и противоборство. И математика, и вдохновение. И бесшабашная изобретательность, и упрямая зубрежка. И неумолимая закономерность, и драматическая интрига. И реализация личных амбиций, и подчинение их коллективу. Это гармоничная система, прочно скованная немногочисленными, но консервативными законами, — и способная, тем не менее, к бесконечному саморазвитию.

Много чего полезного понапридумывало человечество за свои тысячелетия. Но футбол — он один такой. И то — родился же он все-таки в недрах не самой распоследней имперской цивилизации.

Это такая игра, в которой участвуют две команды по 11 человек, а сопереживают им сотни и сотни миллионов, для которых эти дважды одиннадцать — свои Пересветы и Челубеи. И не важно, идет речь о соревновании коллективов физкультуры соседних деревень или о финале мирового первенства.

Вот, казалось бы, междусобойчик на маленьком полуострове с левого края евразийского континента — а за ним по всему миру с придыханием наблюдает больше народу, чем на этом полуострове живет.

Применительно к мировой геополитике — невозможно считать себя суверенным государством и не играть в футбол. Может, кто и пробовал, но история таких фактов не сохранила. Вот самонадеянные американцы до последней трети ХХ века упрямо считали себя умнее всех и без профессионального подхода к этому важному вопросу норовили обойтись. Они в своей заморской глуши самим словом этим священным до сих пор что-то совершенно невообразимое называют. Но в конце концов даже до янки доперло: принялись культивировать человеческий футбол чуть ли не в приказном порядке, что твой Хрущев кукурузу. Правда, текущие успехи у них ничуть не лучше наших (особенно если вынести за скобки нынешнюю русскую феерию на Евро). Зато претензии США на глобальное лидерство хотя бы не вызывают теперь снисходительной ухмылки: все-таки тоже в футбол играют, может, лет через сто совсем как люди станут.

Но это так, к слову.

Особый статус футбола в сигнальной системе успешности-неуспешности той или иной страны, собственно, и объясняет своеобразное к нему отношение в России. Как всякий нормальный народ, мы обожаем футбол. Как и положено всяким русским, обожаем не вполне в рамках здравого смысла и трезвой оценки реалий. Как всякий нормальный имперский народ, мы жаждем в футболе побед. Тем более что именно в футболе нам еще есть ой как много чего доказывать, а не почивать на лаврах по причине крайней скудости таковых.

Конечно, в этой сигнальной системе критерии успешности-неуспешности у каждого свои. Вот, например, Латвия самим фактом своего сенсационного участия в финальной части Евро-2004 счастлива была просто отметиться — мол, есть такое государство. Для Бразилии футбол — это вообще самодостаточный смысл существования.

А в русском восприятии большой футбол — это та самая оптимальная большая поляна, на которой положено раззудить плечо и явить удаль молодецкую. Ну прямо для нас придумано, даром что англичанами.

И ведь футбол — он же чуткий, зараза, и справедливый.

После мая 1945-го он одарил великое поколение великой страны триумфом московского «Динамо» в Англии и золотым дуплетом на Олимпиаде и самом первом Евро (который тогда незатейливо назывался Кубком Европы). Он изредка поддразнивал страну, погрязшую в самомнении и самоуспокоенности. Незадолго до катастрофы 1991-го он предупредил страну, потерявшую рефлекс самосохранения, почти таким же олимпийско-европейским дуплетом: эй, мол, опомнитесь, вам же помирать-то еще рановато. Он обиженно отвернулся от страны, его предупреждениям не внявшей.

И именно футбол сегодня дал нам возможность уютно и привычно устроиться на броне русского национального средства передвижения.

Ведь счастливые толпы в Москве и сотнях других городов России в среднестатистической массе своей, повторяю, — отнюдь не футбольные эстеты. Скоропостижно обмотавшиеся фанатскими розами (шарфами с национальной символикой) VIP-персоны — тем более. Вообще-то в обычной повседневной жизни на такой случай в фанатском сленге предусмотрено прозвище «глорихантеры» — охотники за славой, которые пристраиваются к любому успеху, не особенно вникая в его суть. Но у нас, однако, случай особый.

Телекартинка из Австрии вздернула готовый к пробуждению инстинкт: мы — единое целое, нам нужна победа, которая встряхнет мир, наши танковые колонны купаются в ликовании обывателей с обочин по маршруту движения (а в футбольном случае — даже из-под гусениц восторженно и без особых обид попискивающих). Да, нам полезно понять, что и на нашу силу есть другая сила. Ну так и здорово — давай, выходи на большую поляну, по-го-во-рим. А потом еще — пока своего не добьемся.

В конце концов, медали и голы — статистика. Они приходят и уходят.

Но команда парней в красных футболках (парней, кстати, не с какой-нибудь благополучной Луны свалившихся, а выраставших вместе со страной в те самые 1990-е) громко выстрелила в нужное время и в нужном месте.

От ее куража, от ее порыва, от ее безбашенной самоуверенности проснулся инстинкт победителей.

Инстинкт империи.

Сегодня футбол — чуткий и справедливый — осторожно возвращается в страну, которая, похоже, опять заслуживает право называться Россией.