Военные учения — это всегда демонстрация. Совместные учения вооруженных сил стран—членов Шанхайской организации сотрудничества, которые состоялись в августе на Урале, — это демонстрация потенциала, умения и воли ШОС самостоятельно обеспечивать мир и стабильность в регионе.«Шанхайская шестерка» (Россия, Китай, Казахстан, Узбекистан, Киргизия и Таджикистан) — организация сугубо штатская. Никакой официальный военный блок по типу НАТО или Варшавского договора при ней не конституирован, но военная составляющая подразумевается.
Конечно, основу суммарного военного потенциала ШОС составляют армии двух ядерных держав — России и Китая: в общей сложности под ружьем в этих двух странах более 4 млн бойцов, они располагают современными видами вооружений. Однако вклад в общую «силовую» копилку Казахстана, Узбекистана, Киргизии и Таджикистана вовсе не символический. И дело в данном случае не в количестве живой силы, а в ее качестве. Решение реальных задач в современной антитеррористической войне ложится в первую очередь на плечи компактных, мобильных и профессиональных спецподразделений. И на регулярных боевых учениях наши среднеазиатские коллеги ни разу не дали повода усомниться в высоком уровне своей боевой подготовки. Тем, кто изыскивает свои национальные интересы в удаленном от них центральноазиатском регионе, было бы полезно время от времени поупражняться в арифметике, складывая оборонные потенциалы стран—членов ШОС. Полученная сумма заставит сделать однозначный вывод о том, что у Шанхайской организации сотрудничества достаточно сил для того, чтобы противостоять любым угрозам в Центральной Азии, от кого бы они ни исходили.
Однако арифметика арифметикой, а боевая учеба — по расписанию. В военном деле недостаточно просто сложить дивизии с батальонами (кстати, уже для этого нужна согласованная политическая воля). Суммарная сила становится боеспособной тогда, когда решает единые задачи в отработанном взаимодействии. Для того и проводятся учения.
Чебаркульский прецедент
Командно-штабные учения «Мирная миссия-2007», которые состоялись в августе на полигоне Чебаркуль Приволжско-Уральского военного округа, событие в этом отношении уникальное и знаковое. Ничего подобного ни в Российской империи, ни в СССР не было никогда. Боевые учения в рамках ШОС и Организации Договора коллективной безопасности СНГ проводились и раньше. Но ни разу до сих пор в них не были одновременно представлены вооруженные силы всех стран «Шанхайской шестерки». Именно август 2007 года фактически стал временем, а Чебаркуль — местом объединения наших оборонных потенциалов.
Впервые в истории взаимоотношений России и Китая на полигоне Министерства обороны РФ во взаимодействии с военнослужащими других стран ШОС совершенствовали воинское мастерство на своей боевой технике подразделения Народно-освободительной армии Китая общей численностью 1700 человек. Впервые в нашей стране на учениях работал совместный орган военного управления, в состав которого входили оперативные группы от вооруженных сил Казахстана, Киргизии, Китая, России, Таджикистана и Узбекистана. Так что назвать «Мирную миссию-2007» историческими маневрами можно без натяжки.
Они еще и по времени совпали с саммитом ШОС в Бишкеке — и на заключительную фазу учений лидеры «шестерки» прибыли непосредственно в Чебаркуль, чтобы лично понаблюдать за действиями войск своих стран со смотровой площадки 255-го общевойскового полигона Приволжско-Уральского военного округа, оборудованной в нескольких шагах от командно-наблюдательного пункта.
Угрозы учебные и реальные
Для проведения любого учения разрабатывается легенда, которая характеризует как общую обстановку в районе действий войск, так и намерения противника, его боевой численный состав, вооружение и военную технику. При этом разработчики легенды стараются смоделировать как можно более правдоподобный вариант развития событий, к которому и надо готовить штабы и войска.
По условиям «Мирной миссии» есть два государства — А, которое является участницей ШОС, и N, в котором засели международные террористические и экстремистские организации. Еще в государстве А есть демократическая оппозиция и маршруты транспортировки углеводородного сырья, имеющие жизненно важное значение для региона. Следовательно, там возникают и внутриполитические противоречия, в которых заметную роль играют сепаратисты при живейшем участии соседних террористов. Все вместе это приводит к проникновению террористов в приграничные районы государства А с предполагаемой впоследствии «революцией» и созданием нового суверенного государства поблизости от маршрутов транспортировки сырья.
По просьбе государства А и с санкции ООН ШОС создает объединенную войсковую группировку для подавления боевиков — шесть оперативных групп и совместное командование. Группировка сосредотачивается на территории государства А, начальники генштабов разрабатывают и подписывают в китайском городе Урумчи оперативную директиву на подготовку и проведение антитеррористической операции.
Насколько близок к реальности разработанный сценарий? Не преувеличиваются ли возможности террористов и их численность (по легенде учения, она составляет несколько тысяч человек)?{PAGE}
— Я считаю, что угроза существует, и не случайно каждое подразделение в процессе занятий по боевой подготовке учитывает антитеррористическую тематику, — полагает командир 37-й отдельной десантно-штурмовой бригады аэромобильных войск Казахстана подполковник Алмаз Джумакеев (подразделение этого элитного соединения принимало участие в «Мирной миссии-2007». — «Профиль»).
— Но ведь, наверное, маловероятно, чтобы «Хизб ут-Тахрир» (одна из религиозно-экстремистских организаций, пытающихся значительно расширить свое влияние в государствах Центральной Азии. — «Профиль») заставила военно-политическое руководство страны использовать против этой экстремистской организации вашу бригаду? — спрашиваю у комбрига.
— Почему маловероятно? — удивляется Джумакеев. — Мы-то у себя активных действий экстремистов не видим — хорошо работают наши спецслужбы. Между тем у соседей — в Киргизии, Узбекистане — неспокойно. А если у них есть проблемы, то и мы должны держать порох сухим…
Комбриг по-простому изложил трансграничную форму существования нынешних террористических структур. И если казахстанские военные видят всю серьезность угрозы, что уж говорить об офицерах армий тех стран, которые граничат с Афганистаном. Там, в Афгане, вот уже который год имитируют борьбу с терроризмом США и их младшие партнеры по НАТО — с предсказуемым в общем-то результатом: угроза терроризма из Афганистана для стран ШОС продолжает оставаться реальностью.
Впрочем, сам-то Афганистан здесь, может быть, и ни при чем. Та же «Хизб ут-Тахрир» свою штаб-квартиру держит не там. «Есть информация, что мировой центр этой организации находится в Великобритании», — сообщил в выступлении на 7-м пленарном заседании научно-консультативного Совета Антитеррористического центра (АТЦ) СНГ в июле этого года в Москве начальник информационно-аналитической службы Государственного комитета национальной безопасности Таджикистана полковник Толибой Юнусов.
Давно замечено, что международный терроризм гнездится не где попало, а поближе к нефти и маршрутам ее транспортировки. Да с такой эффективностью, что у «прогрессивного» человечества, не остается другого выхода, кроме как посылать в пылающие регионы солдат НАТО. В конечном счете нефть из освобожденной (или бесконечно освобождаемой) от терроризма стране качают знакомые все лица и компании, особо отличившиеся в борьбе за правое дело. А не особо отличившиеся не качают, соответственно. Вот, например, какая история случилась совсем недавно в Африке. В 2005—2006 годах Китай обеспечил себе легальный доступ к нефтедобывающим компаниям в Сомали, затратив $15,26 млрд на закупку нефти в этой стране. Тут-то и появились террористические группировки. Соседняя Эфиопия, находящаяся под полным контролем США, очень своевременно отреагировала на угрозы, исходящие из Сомали. Ну и началось...
Речь действительно идет о геостратегической игре, в которой терроризм выступает лишь одним из инструментов. В орбиту этого «геополитического терроризма» оказались втянуты и государства СНГ. Именно на территориях стран Содружества, расположенных в Центральной Азии и на Южном Кавказе, — на этих, по определению Збигнева Бжезинского, «евразийских Балканах» — сегодня разворачивается основной театр террористических действий. Учитывая военную гиперактивность США и НАТО в этом регионе, можно считать, что «вакуум силы» здесь заполняется.
Можно относиться к НАТО как к медийно-бюрократическому артефакту, можно проявлять скептицизм по поводу готовности этого блока к военным действиям на территории государств—участников СНГ. Но нельзя не принимать в расчет трансформацию современных военных стратегий, смещение акцента с открытых вооруженных столкновений государств на ведение войны неявной, засекреченной, осуществляемой с чужих территорий и якобы третьими силами. В последнем случае мы имеем дело с явлением, максимально закамуфлированным под терроризм.
Иными словами, не сразу и разберешь, что для нас опаснее — терроризм или неконтролируемая «борьба» с ним. Поэтому логично, что «Шанхайская шестерка» берется присматривать за порядком в своем регионе самостоятельно. Без посторонних.
Общий язык — военный
Учения «Мирная миссия-2007» были командно-штабными. Это означает, что операция проводится на картах, а войска на полигоне разыгрывают пять основных тактических эпизодов.
Одно дело, когда необходимые сопоставления собственного потенциала и сил противника, прочие требуемые расчеты сил и средств производит один штаб (части, соединения или объединения), где все говорят на одном языке в прямом и переносном смысле слова. Сложнее, когда в одном штабе единый замысел действий, единое решение приходится вырабатывать военнослужащим разных силовых структур. Однако самое трудное — выработать единое решение на применение войсковой группировки, в состав которой входят подразделения из разных стран. Помехи тут может внести и языковой барьер, и различные подходы к канонам тактики действий подразделений тех или иных родов войск, и разные определения одних и тех же понятий.
С понятийным аппаратом участники учения определились заранее.{PAGE}
Тактических — в прямом смысле этого слова — разногласий, в принципе, не было, тем более что в основе подготовки старших офицеров России, Казахстана, Киргизии, Таджикистана и Узбекистана лежит одна и та же советская военная школа. Она же в свое время стала основой системы военного образования и в Китае. Все возникавшие на этом поприще нюансы (особенно у авиаторов) были сняты в ходе кропотливой работы на подготовительном этапе.
Ну а языковой барьер между китайцами и остальными участниками «Мирной миссии-2007» преодолевался с помощью переводчиков — и наших, и китайских. Впрочем, во многих случаях переводчики и не требовались. Как заметил командир парашютно-десантного полка Народно-освободительной армии Китая подполковник Сунь Сяньдун, принимавший участие в учениях, «в военном деле возможно взаимопонимание и без слов».
Русский с китайцем — братья. Но не близнецы
Однако по отдельным позициям между нашими вооруженными силами есть отличия. Например, в тактическом звене Народно-освободительной армии Китая на принятие командирского решения и доведение его до личного состава подразделения времени затрачивается значительно меньше, чем у нас, благодаря лучшей формализации китайцами возможных вариантов действий.
Электронными навигационными средствами в НОАК оснащены не только соединения и части, но и подразделения, что ускоряет привязку к местности. Следовательно, все остальные элементы работы командира в бою китайский комсостав ротного и батальонного звена способен начать выполнять раньше, чем наши командиры подразделений, которым для определения собственных координат дедовскими способами требуется больше времени.
Эти и некоторые другие обстоятельства могут позволить китайцам действовать на поле боя при решении новых задач, несколько опережая подразделения союзников из стран ШОС.
Впрочем, это означает лишь то, что на штабном уровне планирования совместных операций в расчеты закладываются различные вводные для различных подразделений. В конечном-то счете на поле боя важен результат, а какими путями к этому результату шли русские или китайские военные — не суть важно.
Кстати, свои преимущества офицеры НОАК ни разу не то что не афишировали — даже не заикались об этом. Китайские десантники, в гостях у которых мы побывали, считали своим долгом сказать, что они приехали учиться у российских коллег воинскому мастерству. Об этом говорил командир десантного полка подполковник Сунь Сяньдун, имеющий в своем послужном списке около 500 прыжков и участие в учениях «Мирная миссия-2005». Ему вторил командир десантной роты лейтенант Чжу Хунъу:
— К народу России мы испытываем самые глубокие добрые чувства. А что касается боевой подготовки, то мы увидели высокую выучку российских десантников и учимся у них.
Дело техники
На учениях были задействованы вооружение и военная техника (ВВТ) российского и китайского производства. При этом наши подразделения, естественно, «воевали» на своей штатной технике. Казахским, киргизским и таджикским военнослужащим тоже предоставлялись российские техника и вооружение (от Узбекистана в «Мирной миссии-2007» принимали участие только офицеры в составе объединенного штаба). Китайцы доставили в Чебаркуль свои боевые машины, самолеты и вертолеты, стрелковое оружие и боеприпасы.
Тактико-технические характеристики предназначенных для решения одних и тех же задач наших ВВТ и китайских различны. Например, наши артиллеристы работали на 122-мм гаубицах «Гвоздика» 2С1, китайский огневой штурмовой отряд — на своих самоходных 100-мм штурмовых орудиях. На смену позиций китайским и нашим артиллеристам нужно разное время. Наши «Гвоздики» обладают лучшей проходимостью, китайские же самоходки быстрее способны двигаться по дорогам и твердому бездорожью, какого на территории Китая предостаточно.
Только транспортные самолеты Ил-76 и транспортно-боевые вертолеты Ми-17 из китайской военной техники, использовавшейся на учениях, идентичны нашим машинам, что облегчало расчеты штабов при планировании применения воздушного и тактического десанта. Остальные ВВТ (в том числе и стрелковое оружие) НОАК отличаются от российских. Впрочем, розыгрыш практических действий во всех тактических эпизодах с участием подразделений НОАК показал, что влияние этих отличий на качество взаимодействия российских, китайских, казахских, киргизских и таджикских подразделений может быть сведено к нулю.
Победа при Пашино
В ходе учений штурмом взяли Пашино. Этот поселок, захваченный террористами, не бутафорский, кстати, а по-настоящему, капитально построенный на полигоне специально к учениям. Воинские подразделения разыграли свои тактические эпизоды как по нотам — строго по планам штабистов. Командир первой ударной подгруппы полковник Ян Даюнь обнаружил в районе высоты Обзорная опорный пункт боевиков и атаковал его с ходу на 20 БМП под прикрытием 6 вертолетов Чжи-9W. На помощь блокированным в Пашино террористам выдвинулось подкрепление. Против него бросили батальонные тактические группы России и Китая и таджикскую десантно-штурмовую роту. Авиаудары по условной группе боевиков наносились настоящие — звуковая волна от разрывов бомб сотрясала весь полигон. Это поработало звено штурмовиков Су-25 ВВС России под командованием капитана Алексея Мариськина. На протяжении всего боя «Пчела» — российский беспилотный самолет-разведчик — передавала видеоинформацию на штабные мониторы да еще и на мониторы перед лидерами стран ШОС, а также на два огромных светодиодных экрана для других гостей.{PAGE}
В целом все, что происходило, дело привычное. И для учений антитеррористических, и для тактических с боевой стрельбой, которые проводятся на наших полигонах в процессе плановой боевой подготовки подразделений Вооруженных сил России. Главное же в том, что на Урале ШОС впервые попробовала объединить свои военные потенциалы для решения общей задачи. Получилось.
| ШОС: последний гарант суверенитета Историю Шанхайской организации сотрудничества принято отсчитывать с 1996 года, когда пять стран — Россия, Китай, Казахстан, Киргизия и Таджикистан — подписали в Шанхае соглашение о создании совместной структуры для решения, как декларировалось, «пограничных проблем». Организация получила название «Шанхайская пятерка» и некоторое время — до начала XXI века — существовала практически незаметно для мирового сообщества, занимаясь решением конкретных проблем пограничного характера. В 2001 году «пятерка» стала «шестеркой» (в организацию вступил Узбекистан) и получила нынешнее название — ШОС. Одновременно стало ясно, что потенциал организации выходит далеко за пределы решения пограничных вопросов, что явилось, по-видимому, неожиданностью не только для сторонних наблюдателей, но и для самих участников. К середине 2005 года ШОС еще больше расширила свой состав за счет присоединения к ней в качестве наблюдателей таких стран, как Индия, Пакистан, Иран и Монголия. При этом США и Евросоюз, похоже, просто проморгали тот момент, когда ШОС вышла на уровень, далеко превосходящий первоначальные задачи и позволяющий оказывать серьезное влияние на расстановку сил в мире. К 2005 году участниками ШОС (включая наблюдателей) оказались страны, обладающие огромными территориями, независимым ресурсным обеспечением, очень большим рынком и населением в 3 млрд человек. А если учесть, что к тому же они являются в определенной степени структурирующим элементом для своих соседей, традиционно находящихся под их влиянием, то получается, что ШОС при проведении согласованной политики способна оказывать бесспорное влияние на территории, где проживает существенно более половины населения земного шара. И обсуждать проблемы, касающиеся данных регионов, без участия и оглядки на США и Европу. Отсюда следует, что само существование ШОС по факту подрывает монополию Запада на определение условий функционирования мировой экономики. При этом страны, входящие в ШОС или находящиеся под влиянием членов ШОС, представляют собой тот рынок и тот запас ресурсов, без которого Запад развиваться не может. В то время как запасы природных ресурсов ШОС гарантируют стабильное развитие стран-членов без оглядки на возможную реакцию со стороны так называемого мирового сообщества. Рост влияния ШОС уже позволяет ее членам проводить более независимую и жесткую политику, чем ранее. Это касается и России, предпринявшей еще в 2005 году внятную попытку решить свои проблемы с Украиной и Грузией без оглядки на «международное сообщество». Напомним, в том же 2005-м Декларация ШОС потребовала от США представить конкретные сроки вывода войск со всех баз в Средней Азии. В 2006-м была создана контактная группа ШОС—Афганистан, что совершенно явно обозначило интерес организации и к этой проблеме. Как представляется, ШОС — единственный на сегодня институт, который реально может потребовать от США отчета об итогах антитеррористической операции в Афганистане. И почему в результате этой операции возрос наркотрафик в соседние страны. И если США не справляются, то в регионе есть другие силы, которые могут решить данную проблему, — из числа непосредственных соседей Афганистана. При этом сам факт наличия некой инстанции, которая может позволить себе спросить с США по поводу их действий в отдельных регионах мира, существенно меняет сложившуюся в последнее время структуру международных отношений и улучшает их общий климат. Важный момент, делающий ШОС привлекательной, — отсутствие внутри этой организации диктата одной из стран. При различном весе внутри Шанхайской организации существует очень сильная взаимодополняемость, в результате чего они вынуждены договариваться. Поэтому на уровне государств ШОС на сегодня, пожалуй, наиболее демократичная международная организация. И потому, пожалуй, единственная организация в мире, способная отстоять Вестфальскую систему и заинтересованная в ее отстаивании, поскольку страны—члены ШОС объективно заинтересованы в сохранении суверенных государств. В этом отношении ШОС способна стать тем самым гарантом суверенитета различных государств, которым сегодня уже не является ООН. |
