Архивная публикация 2007 года: "Шнур. Продажа и производство"
Главный музыкальный эпатажник, бывший слушатель духовной семинарии и пиарщик, лидер группировки «Ленинград» Сергей Шнуров накануне Нового года согласился выпить пива в компании корреспондента «Профиля».— Не за горами Новый год. Что тебя повергало в уныние, а что порадовало в уходящем году?
— Уныния в себе я как-то не замечал, кроме того, уныние — грех. А радости было очень много. Начиная с мелких бесов и заканчивая очень большими.
— Помимо музыки, кино и ТВ ты еще пишешь картины, на твоем лейбле выходят альбомы артистов, которых вряд ли согласилась бы выпускать какая-либо другая фирма. Чего еще от тебя ждать?
— Я себе нашел еще одно занятие — скоро открою обувную линию. Ботинки будут называться «Шнур».
— А шнурки?
— Шнурки тоже. В феврале произойдет презентация летней коллекции.
— Ты что, сам занимался разработкой?
— Местами. Но без технологов, конечно же, не обошлось.
— Не так давно вышел новый альбом «Ленинграда» — «Аврора». Он тебе самому нравится?
— Альбом, конечно же, не идеален, впрочем, я сразу понимал, какой он. Люди ждали предновогодней музыки, когда, попадая на корпоратив, ты танцуешь под выписанную руководством «ВИА Гру», зная о том, что впереди у тебя будет нормальный праздник в кругу друзей. И скоро ты выпьешь недорогой, но хорошей водки (а не дешевой и плохой, которой поят на корпоративе), включишь «Ленинград», и тебе станет по-настоящему хорошо.
— «Машине времени» было очень важно записать альбом на битловской студии Abbey Road. Насколько такие вещи важны для тебя?
— Я не испытываю мистического экстаза от нахождения в каких бы то ни было местах, и мне это несвойственно. Я не верю, что хорошая студия из плохой песни сможет сделать хорошую. Я вырос на сказке «Золушка», и, по-моему, как ничто не может сделать сердце добрым, так и ничто искусственно не сделает песню хорошей. Если песня х...вая, то, сколько над ней ни работай, ничего не получится. Яркий пример тому — Элвис Пресли, который все свои лучшие альбомы записывал в один микрофон. И, с точки зрения современных музыкантов, писался очень плохо. Но ведь все эти пластинки гениальны.
— Ты засветился сразу в нескольких ТВ-проектах. Наиболее заметным оказался «Шнур вокруг света» на НТВ — занятная программа о путешествиях. Сейчас путешествия закончились?
— Отнюдь нет. Сейчас заканчиваются съемки новой программы, «Окопная жизнь», которую я сам придумал. Она тоже про путешествия, но связанные с другими мотивами. Это вынужденные путешествия наших войск по свету, перемещения спецназа и всяких военных советников, которые побывали и в Монголии, и во Вьетнаме, и в Финляндии, и в Африке, и в Египте... Где только не побывали!
— Где все это смотреть?
— Похоже, НТВ сейчас меняет формат, причем в сторону крайне левой желтизны. И эта программа, возможно, будет там неуместна. Тогда она переместится на «НТВ плюс».
— Ты еще был ведущим четырехсерийного фильма «Яблочко», посвященного истории Балтийского флота.
— Результат мне понравился, хотя до конца фильм я так и не посмотрел. Но это крепкая, серьезная работа. Для меня также очень важен документальный цикл по сценарию Льва Лурье «Ленинградский фронт» — о блокадниках, в том числе о тех, кто еще жив, — попробуй тут сфальшивь!
— Как тебя приняли в качестве ведущего?
— Фильм пользовался неимоверным успехом среди ленинградцев и петербуржцев. Я думаю, его повторят. А 9 Мая ко мне подходили бабушки и говорили спасибо.
— Они знали, кто ты такой?
— Ну разве только те, кто читает газету «Жизнь». Бабушки вроде ее читают.
— Давай еще о кино. Кого бы ты хотел сыграть из классических персонажей, может, Хлестакова?
— Хлестакова, пожалуй, нет, а вот Карабаса Барабаса — с удовольствием. Я, собственно, его и играю в жизни. Вот он, мой кукольный театр под названием «Ленинград». А вот Буратину я извел! В его роли у нас выступал Игорь Вдовин (основатель «Ленинграда», ныне успешный электронный музыкант и композитор. — «Профиль»).
— Ты снялся в продолжении «Ассы». Скоро мы ее увидим?
— Вопрос не ко мне. Соловьев все время что-то меняет, доснимает, монтирует, и это может занять не один год. Из того, что он снял, сейчас можно смонтировать десять фильмов. Но я не удивлюсь, если он посчитает, что все это не то, и выкинет все в корзину. А потом выпьет бутылку водки и избавится от всего этого, как от страшного сна, проснувшись в холодном поту.
— Тебя в фильме много?
— Слава богу, нет! Я — король эпизодов. Как Тим Рот, как Басов. Так отныне и зовите меня — Король Эпизодов.
— Ты можешь назвать первую «Ассу» фильмом детства?
— Конечно, она была фильмом нашего детства. Так же, как и для всех наших с тобой ровесников. Это, знаешь ли, как программа «600 секунд», — мимо нее пройти было трудно.
— Но только Невзоров немного другой стал, впрочем, как и Соловьев.
— Я не знаю. Для Соловьева кино — повод познакомиться, что он успешно и сделал. С Соловьевым я знаком недавно, может, он тоже другой. Людям свойственно меняться, те, кто не меняется, — полные идиоты, ну, или рецидивисты, и они должны сидеть в тюрьме.
— Но есть категория людей, которых называют «дважды защитниками Белого дома».
— Ну, Соловьев в отличной моральной форме, и с Невзоровым мы сравниваем его с натяжкой. Где Невзоров и где великий Соловьев.
— Невзоров тоже не бездействует.
— Ох да! У нас в Питере, кстати, вышел шикарный журнал — «Невзоров От Эколь». На обложке он, п...ц какой красивый, сидит на коне. Причем в журнале еще какие-то материалы типа «Лошадиная революция». Я вот думаю, может, сделать что-то подобное? Не про лошадей, а, например, про комаров, дескать, комаров тоже убивать не стоит.
— «600 секунд» — дело прошлое, а сейчас ты интересуешься новостями?
— Конечно. Слежу за ними и по ТВ, и в Интернете. Новости стали структурированы, и если хочешь узнать, например, позицию «Другой России», то лезешь на grani.ru, если нечто среднее, то на polit.ru, официальная позиция нужна — пожалуйте на kremlin.ru, нужен взгляд ох...вшего блоггера — то это Мистер Паркер, но все это уже не удивляет. Хотя иногда читаю журналы: «Власть», «Профиль» — когда Леонтьев стал руководить.
— У тебя возникает какая-то реакция на социум? Все-таки с ним ты сталкиваешься каждый день…
— Ну, если бы мне было 18 лет, возможно, это бы меня бесило, а так все просто смешит. Только смех бешеный такой. Конечно, я наблюдаю за тем, что происходит с массовым сознанием, ведь понять, что такое дерьмо, не испачкавшись в нем, невозможно.
— А твои личные столкновения с ним? Скажем, огромная часть твоей аудитории наверняка отождествляет тебя с твоим лирическим героем. Как от этого защититься?
— Как симпатичной девушке на азербайджанском рынке. Ну, се ля ви, что поделать? Не выжигать же лицо серной кислотой. Нужно уметь вежливо говорить «нет», а если не вежливо, то посылать на х...й. Со всеми не выпьешь.
— Говорят, ты даже переходил на безалкогольное пиво?
— Не более чем на десять дней. К сожалению или к счастью, но вопросы счастья и несчастья для меня не в количестве выпитого и не выпитого. Я понимаю, что в пьяном угаре могу вести себя некорректно по отношению к малознакомым людям.
— Ты уже давно живешь жизнью медийного человека. На улицу легко выходишь?
— Абсолютно. Может быть, если бы на мне были какие-нибудь невероятные перья, я бы вылезал из белого лимузина, а за мной бродили три охранника… Но я такой же, как все. Ну, дал автограф, ответил на вопрос о новой песне. Иногда чем-то пытаются угостить, но это, скорее, приятно.
— У тебя есть какое-нибудь объяснение всенародной любви, феномена «Ленинграда»? Его слушают и грузчики, и менты, и 17-летние девушки, живущие в пределах Садового кольца, и топ-менеджеры.
— И грузчик, и мент, и топ-менеджер, и фильдеперсовая девушка — они все, совершенно естественно, хотят трахаться. Но им друг друга не найти. Все мои песни об этом.
— «Ленинград», по-твоему, для них связующее звено?
— Не знаю, но пофантазировать на эту тему можно.
— А если пофантазировать насчет твоей аудитории, которая может заплатить больше тысячи долларов за VIP-билет?
— Я играю концерт, и они такие же зрители, что стоят в партере. На концерт моей любимой группы Led Zeppelin я бы тоже взял билеты не в танцевальный партер.
— Led Zeppelin ты неизменно называешь любимыми музыкантами.
— Да, так же как Рахманинова — любимым композитором.
— Тебе в этом году в очередной раз вручили какую-то гламурную премию в одной из категорий «Человек года GQ». Что тебя заставляет во всем этом ворочаться?
— Если бы я там ворочался, меня бы это очень сильно напрягало. А получить премию на Ленинградском вокзале перед отходом поезда, когда это заняло ровно 15 минут... И что такого?
— А как же поездка в Куршевель?
— Ну, это ты зря! Это была прекрасная поездка, она называлась «Куршевель против олигархов», инициатором ее был Олег Тиньков — тогда он еще был не человеком, а пивом, но уже все понимал. Мы с ним приятельствовали еще до возникновения группировки «Ленинград», поэтому это была такая босяцкая выходка. Мы покуражились, посмеялись, покатались на санках, попили шампанского, которое стоило «рупь двадцать пять», ну, то есть евро двадцать пять! Ты знаешь здесь шампанское, которое стоило бы «рупь двадцать пять»?
— Думаю, найти можно, но вряд ли его стоит пить.
— А вот в этом самом Куршевеле вполне себе можно пить! И вообще, где там этот гламур и где Куршевель? Мне кажется, гламур можно отыскать даже на каком-нибудь уже упоминавшемся азербайджанском рынке. У каждого свое понимание гламура, и Куршевель не из этой категории. Это все равно что сказать: Петербург — гламурный город, потому что, б…дь, гостиницы там одни из самых дорогих в Европе. Так в том же Питере можно найти и дешевые места. Это географическая точка, и не более того.
— Кстати, а как тебе удалось преодолеть блокаду с запретами мэрии на выступление «Ленинграда» в Москве? Официально никто ничего не отменял, но вы спокойно играете концерты в тысячниках?
— За этот год мы сыграли в Москве шесть концертов в тысячных залах, в некоторых по два раза. Первый шар был брошен, когда ребята из клуба «Точка» пригласили нас сыграть на дне рождения клуба, договорившись с какими-то местными ментами. Вроде прокатило. Я даже не знаю, лазейкой это оказалось или нет, но мы, как настоящие боксеры, стали бить дальше.
— Тебе часто приходится сталкиваться с власть имущими? Говорят, под вашу www танцевала первая леди страны.
— Да, но под запись. Приходилось сталкиваться, но на меня они произвели впечатление совсем не тех безумцев, которыми их принято считать. Впечатление неглупых людей, что уже неплохо. Но неглупые — не значит добрые, это вообще ничего не обозначает, разве что вызывает уважение.
— Есть ли какие-либо причины, по которым группировка «Ленинград» откажется играть концерт, невзирая на гонорар?
— Я точно не поехал бы на Селигер. Совершенно точно, невзирая ни на какие гонорары. Или, наоборот, приехал без всякого гонорара, и там бы посмотрели, кто сильнее, ваши или не ваши.
— А самому тебе приходилось оказываться и, главное, играть в откровенно неприятных для тебя условиях?
— В общем, нет. Были моменты, когда возникало чувство дискомфорта. Мы играли в бане, в бассейне плавали и плескались голые шлюхи, и единственное, чего я боялся, — это того, что нас прямо там убьет током. Это было ужасно. Хотя если бы я в тот момент пел о любви к Родине, тоже, возможно, было бы смешно. Просто важно любой диссонанс повернуть в резонанс. Это как музыка Шенберга (австрийский композитор и дирижер середины прошлого века, разработавший систему сочинения музыки под названием «додекафония», основоположник «атональной» музыки. — «Профиль») — слушаешь и понимаешь, что это полный п...ц, но при этом получаешь полный катарсис.
— Ты согласен с утверждением участника Rolling Stones Кейта Ричардса о том, что самое страшное в рок-н-ролле — начать относиться к нему серьезно?
— Согласен. В этом заблуждении пребывает очень много людей, но почему-то это особенно заметно именно на русской почве. Может быть, потому, что у нас не было ни одного настоящего рок-н-ролльщика, своего Чака Берри. Ну, разве что Майк Науменко. Кроме того, рок-н-ролл — это вообще дело молодых. Как и вся массовая культура. Никто не придумывает новую, прогрессивную форму одежды, этим занимается улица. Все эти джинсы-варенки придумали хиппи, а не старые модельеры-пердуны.
— Но из ветеранов для тебя кто-нибудь значим?
— Мне всегда нравился Мамонов.
— Недавно ты озвучил аудиовариант книги Ерофеева «Москва—Петушки». Ерофеев входит в число твоих любимых авторов или это всего лишь искрометный, обоюдоинтересный ход издателя?
— Ерофеев — мой автор, но не совсем. Жизненная позиция Ницше мне близка неизмеримо больше.
— А если все-таки о литературе?
— Тогда Зощенко. Бесспорно.
— А кто те люди, чья похвала для тебя важна?
— Их много. Это и Соловьев, и Башмет, и Сорокин, и Дыховичный, и Карелин, и журналист Семеляк.
— Обычно в финале принято спрашивать о творческих планах. Альбом у вас есть, так что после Нового года поедете по стране на заработки?
— Мы очень мало ездим по стране, за границей играем гораздо больше.
— Много, наверное, интересного повидал?
— В России мы редко выдвигаемся за пределы гостиницы, поскольку что-то новое я уже вряд ли увижу. Главное — узнать, где находится магазин. Зато в Европе все гораздо интереснее. Там живет просто веселый народ, который умеет воспринимать музыку безбашенно и легко. В отличие от отечественной публики, для которой наши концерты частенько заканчиваются мордобоем. Но это тоже по-своему неплохо.
Главный музыкальный эпатажник, бывший слушатель духовной семинарии и пиарщик, лидер группировки «Ленинград» Сергей Шнуров накануне Нового года согласился выпить пива в компании корреспондента «Профиля».— Не за горами Новый год. Что тебя повергало в уныние, а что порадовало в уходящем году?
— Уныния в себе я как-то не замечал, кроме того, уныние — грех. А радости было очень много. Начиная с мелких бесов и заканчивая очень большими.
— Помимо музыки, кино и ТВ ты еще пишешь картины, на твоем лейбле выходят альбомы артистов, которых вряд ли согласилась бы выпускать какая-либо другая фирма. Чего еще от тебя ждать?
— Я себе нашел еще одно занятие — скоро открою обувную линию. Ботинки будут называться «Шнур».
— А шнурки?
— Шнурки тоже. В феврале произойдет презентация летней коллекции.
— Ты что, сам занимался разработкой?
— Местами. Но без технологов, конечно же, не обошлось.
— Не так давно вышел новый альбом «Ленинграда» — «Аврора». Он тебе самому нравится?
— Альбом, конечно же, не идеален, впрочем, я сразу понимал, какой он. Люди ждали предновогодней музыки, когда, попадая на корпоратив, ты танцуешь под выписанную руководством «ВИА Гру», зная о том, что впереди у тебя будет нормальный праздник в кругу друзей. И скоро ты выпьешь недорогой, но хорошей водки (а не дешевой и плохой, которой поят на корпоративе), включишь «Ленинград», и тебе станет по-настоящему хорошо.
— «Машине времени» было очень важно записать альбом на битловской студии Abbey Road. Насколько такие вещи важны для тебя?
— Я не испытываю мистического экстаза от нахождения в каких бы то ни было местах, и мне это несвойственно. Я не верю, что хорошая студия из плохой песни сможет сделать хорошую. Я вырос на сказке «Золушка», и, по-моему, как ничто не может сделать сердце добрым, так и ничто искусственно не сделает песню хорошей. Если песня х...вая, то, сколько над ней ни работай, ничего не получится. Яркий пример тому — Элвис Пресли, который все свои лучшие альбомы записывал в один микрофон. И, с точки зрения современных музыкантов, писался очень плохо. Но ведь все эти пластинки гениальны.
— Ты засветился сразу в нескольких ТВ-проектах. Наиболее заметным оказался «Шнур вокруг света» на НТВ — занятная программа о путешествиях. Сейчас путешествия закончились?
— Отнюдь нет. Сейчас заканчиваются съемки новой программы, «Окопная жизнь», которую я сам придумал. Она тоже про путешествия, но связанные с другими мотивами. Это вынужденные путешествия наших войск по свету, перемещения спецназа и всяких военных советников, которые побывали и в Монголии, и во Вьетнаме, и в Финляндии, и в Африке, и в Египте... Где только не побывали!
— Где все это смотреть?
— Похоже, НТВ сейчас меняет формат, причем в сторону крайне левой желтизны. И эта программа, возможно, будет там неуместна. Тогда она переместится на «НТВ плюс».
— Ты еще был ведущим четырехсерийного фильма «Яблочко», посвященного истории Балтийского флота.
— Результат мне понравился, хотя до конца фильм я так и не посмотрел. Но это крепкая, серьезная работа. Для меня также очень важен документальный цикл по сценарию Льва Лурье «Ленинградский фронт» — о блокадниках, в том числе о тех, кто еще жив, — попробуй тут сфальшивь!
— Как тебя приняли в качестве ведущего?
— Фильм пользовался неимоверным успехом среди ленинградцев и петербуржцев. Я думаю, его повторят. А 9 Мая ко мне подходили бабушки и говорили спасибо.
— Они знали, кто ты такой?
— Ну разве только те, кто читает газету «Жизнь». Бабушки вроде ее читают.
— Давай еще о кино. Кого бы ты хотел сыграть из классических персонажей, может, Хлестакова?
— Хлестакова, пожалуй, нет, а вот Карабаса Барабаса — с удовольствием. Я, собственно, его и играю в жизни. Вот он, мой кукольный театр под названием «Ленинград». А вот Буратину я извел! В его роли у нас выступал Игорь Вдовин (основатель «Ленинграда», ныне успешный электронный музыкант и композитор. — «Профиль»).
— Ты снялся в продолжении «Ассы». Скоро мы ее увидим?
— Вопрос не ко мне. Соловьев все время что-то меняет, доснимает, монтирует, и это может занять не один год. Из того, что он снял, сейчас можно смонтировать десять фильмов. Но я не удивлюсь, если он посчитает, что все это не то, и выкинет все в корзину. А потом выпьет бутылку водки и избавится от всего этого, как от страшного сна, проснувшись в холодном поту.
— Тебя в фильме много?
— Слава богу, нет! Я — король эпизодов. Как Тим Рот, как Басов. Так отныне и зовите меня — Король Эпизодов.
— Ты можешь назвать первую «Ассу» фильмом детства?
— Конечно, она была фильмом нашего детства. Так же, как и для всех наших с тобой ровесников. Это, знаешь ли, как программа «600 секунд», — мимо нее пройти было трудно.
— Но только Невзоров немного другой стал, впрочем, как и Соловьев.
— Я не знаю. Для Соловьева кино — повод познакомиться, что он успешно и сделал. С Соловьевым я знаком недавно, может, он тоже другой. Людям свойственно меняться, те, кто не меняется, — полные идиоты, ну, или рецидивисты, и они должны сидеть в тюрьме.
— Но есть категория людей, которых называют «дважды защитниками Белого дома».
— Ну, Соловьев в отличной моральной форме, и с Невзоровым мы сравниваем его с натяжкой. Где Невзоров и где великий Соловьев.
— Невзоров тоже не бездействует.
— Ох да! У нас в Питере, кстати, вышел шикарный журнал — «Невзоров От Эколь». На обложке он, п...ц какой красивый, сидит на коне. Причем в журнале еще какие-то материалы типа «Лошадиная революция». Я вот думаю, может, сделать что-то подобное? Не про лошадей, а, например, про комаров, дескать, комаров тоже убивать не стоит.
— «600 секунд» — дело прошлое, а сейчас ты интересуешься новостями?
— Конечно. Слежу за ними и по ТВ, и в Интернете. Новости стали структурированы, и если хочешь узнать, например, позицию «Другой России», то лезешь на grani.ru, если нечто среднее, то на polit.ru, официальная позиция нужна — пожалуйте на kremlin.ru, нужен взгляд ох...вшего блоггера — то это Мистер Паркер, но все это уже не удивляет. Хотя иногда читаю журналы: «Власть», «Профиль» — когда Леонтьев стал руководить.
— У тебя возникает какая-то реакция на социум? Все-таки с ним ты сталкиваешься каждый день…
— Ну, если бы мне было 18 лет, возможно, это бы меня бесило, а так все просто смешит. Только смех бешеный такой. Конечно, я наблюдаю за тем, что происходит с массовым сознанием, ведь понять, что такое дерьмо, не испачкавшись в нем, невозможно.
— А твои личные столкновения с ним? Скажем, огромная часть твоей аудитории наверняка отождествляет тебя с твоим лирическим героем. Как от этого защититься?
— Как симпатичной девушке на азербайджанском рынке. Ну, се ля ви, что поделать? Не выжигать же лицо серной кислотой. Нужно уметь вежливо говорить «нет», а если не вежливо, то посылать на х...й. Со всеми не выпьешь.
— Говорят, ты даже переходил на безалкогольное пиво?
— Не более чем на десять дней. К сожалению или к счастью, но вопросы счастья и несчастья для меня не в количестве выпитого и не выпитого. Я понимаю, что в пьяном угаре могу вести себя некорректно по отношению к малознакомым людям.
— Ты уже давно живешь жизнью медийного человека. На улицу легко выходишь?
— Абсолютно. Может быть, если бы на мне были какие-нибудь невероятные перья, я бы вылезал из белого лимузина, а за мной бродили три охранника… Но я такой же, как все. Ну, дал автограф, ответил на вопрос о новой песне. Иногда чем-то пытаются угостить, но это, скорее, приятно.
— У тебя есть какое-нибудь объяснение всенародной любви, феномена «Ленинграда»? Его слушают и грузчики, и менты, и 17-летние девушки, живущие в пределах Садового кольца, и топ-менеджеры.
— И грузчик, и мент, и топ-менеджер, и фильдеперсовая девушка — они все, совершенно естественно, хотят трахаться. Но им друг друга не найти. Все мои песни об этом.
— «Ленинград», по-твоему, для них связующее звено?
— Не знаю, но пофантазировать на эту тему можно.
— А если пофантазировать насчет твоей аудитории, которая может заплатить больше тысячи долларов за VIP-билет?
— Я играю концерт, и они такие же зрители, что стоят в партере. На концерт моей любимой группы Led Zeppelin я бы тоже взял билеты не в танцевальный партер.
— Led Zeppelin ты неизменно называешь любимыми музыкантами.
— Да, так же как Рахманинова — любимым композитором.
— Тебе в этом году в очередной раз вручили какую-то гламурную премию в одной из категорий «Человек года GQ». Что тебя заставляет во всем этом ворочаться?
— Если бы я там ворочался, меня бы это очень сильно напрягало. А получить премию на Ленинградском вокзале перед отходом поезда, когда это заняло ровно 15 минут... И что такого?
— А как же поездка в Куршевель?
— Ну, это ты зря! Это была прекрасная поездка, она называлась «Куршевель против олигархов», инициатором ее был Олег Тиньков — тогда он еще был не человеком, а пивом, но уже все понимал. Мы с ним приятельствовали еще до возникновения группировки «Ленинград», поэтому это была такая босяцкая выходка. Мы покуражились, посмеялись, покатались на санках, попили шампанского, которое стоило «рупь двадцать пять», ну, то есть евро двадцать пять! Ты знаешь здесь шампанское, которое стоило бы «рупь двадцать пять»?
— Думаю, найти можно, но вряд ли его стоит пить.
— А вот в этом самом Куршевеле вполне себе можно пить! И вообще, где там этот гламур и где Куршевель? Мне кажется, гламур можно отыскать даже на каком-нибудь уже упоминавшемся азербайджанском рынке. У каждого свое понимание гламура, и Куршевель не из этой категории. Это все равно что сказать: Петербург — гламурный город, потому что, б…дь, гостиницы там одни из самых дорогих в Европе. Так в том же Питере можно найти и дешевые места. Это географическая точка, и не более того.
— Кстати, а как тебе удалось преодолеть блокаду с запретами мэрии на выступление «Ленинграда» в Москве? Официально никто ничего не отменял, но вы спокойно играете концерты в тысячниках?
— За этот год мы сыграли в Москве шесть концертов в тысячных залах, в некоторых по два раза. Первый шар был брошен, когда ребята из клуба «Точка» пригласили нас сыграть на дне рождения клуба, договорившись с какими-то местными ментами. Вроде прокатило. Я даже не знаю, лазейкой это оказалось или нет, но мы, как настоящие боксеры, стали бить дальше.
— Тебе часто приходится сталкиваться с власть имущими? Говорят, под вашу www танцевала первая леди страны.
— Да, но под запись. Приходилось сталкиваться, но на меня они произвели впечатление совсем не тех безумцев, которыми их принято считать. Впечатление неглупых людей, что уже неплохо. Но неглупые — не значит добрые, это вообще ничего не обозначает, разве что вызывает уважение.
— Есть ли какие-либо причины, по которым группировка «Ленинград» откажется играть концерт, невзирая на гонорар?
— Я точно не поехал бы на Селигер. Совершенно точно, невзирая ни на какие гонорары. Или, наоборот, приехал без всякого гонорара, и там бы посмотрели, кто сильнее, ваши или не ваши.
— А самому тебе приходилось оказываться и, главное, играть в откровенно неприятных для тебя условиях?
— В общем, нет. Были моменты, когда возникало чувство дискомфорта. Мы играли в бане, в бассейне плавали и плескались голые шлюхи, и единственное, чего я боялся, — это того, что нас прямо там убьет током. Это было ужасно. Хотя если бы я в тот момент пел о любви к Родине, тоже, возможно, было бы смешно. Просто важно любой диссонанс повернуть в резонанс. Это как музыка Шенберга (австрийский композитор и дирижер середины прошлого века, разработавший систему сочинения музыки под названием «додекафония», основоположник «атональной» музыки. — «Профиль») — слушаешь и понимаешь, что это полный п...ц, но при этом получаешь полный катарсис.
— Ты согласен с утверждением участника Rolling Stones Кейта Ричардса о том, что самое страшное в рок-н-ролле — начать относиться к нему серьезно?
— Согласен. В этом заблуждении пребывает очень много людей, но почему-то это особенно заметно именно на русской почве. Может быть, потому, что у нас не было ни одного настоящего рок-н-ролльщика, своего Чака Берри. Ну, разве что Майк Науменко. Кроме того, рок-н-ролл — это вообще дело молодых. Как и вся массовая культура. Никто не придумывает новую, прогрессивную форму одежды, этим занимается улица. Все эти джинсы-варенки придумали хиппи, а не старые модельеры-пердуны.
— Но из ветеранов для тебя кто-нибудь значим?
— Мне всегда нравился Мамонов.
— Недавно ты озвучил аудиовариант книги Ерофеева «Москва—Петушки». Ерофеев входит в число твоих любимых авторов или это всего лишь искрометный, обоюдоинтересный ход издателя?
— Ерофеев — мой автор, но не совсем. Жизненная позиция Ницше мне близка неизмеримо больше.
— А если все-таки о литературе?
— Тогда Зощенко. Бесспорно.
— А кто те люди, чья похвала для тебя важна?
— Их много. Это и Соловьев, и Башмет, и Сорокин, и Дыховичный, и Карелин, и журналист Семеляк.
— Обычно в финале принято спрашивать о творческих планах. Альбом у вас есть, так что после Нового года поедете по стране на заработки?
— Мы очень мало ездим по стране, за границей играем гораздо больше.
— Много, наверное, интересного повидал?
— В России мы редко выдвигаемся за пределы гостиницы, поскольку что-то новое я уже вряд ли увижу. Главное — узнать, где находится магазин. Зато в Европе все гораздо интереснее. Там живет просто веселый народ, который умеет воспринимать музыку безбашенно и легко. В отличие от отечественной публики, для которой наши концерты частенько заканчиваются мордобоем. Но это тоже по-своему неплохо.
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
