Архивная публикация 2002 года: "Сочинение на вольную тему"
Послание президента в нынешнем году не имеет темы, но обращено будет ко всему населению России и прозвучит, скорее всего, уже на этой неделе. Об этом рассказал "Профилю" Глеб ПАВЛОВСКИЙ, за которым прочно закрепилась репутация главного кремлевского политтехнолога."Профиль": Глеб Олегович, послание президента Федеральному собранию появилось в 1994 году в совершенно иных политических условиях. Каковы его смысл и функция сейчас?
Глеб Павловский: Смешно сказать, но в Конституции все написано: президент обязан раз в год выступить перед Федеральным собранием, изложив главные направления внутренней и внешней политики страны. Раз обязан, Путин это сделает. Похоже, у нашей власти кое в чем возникли "конституционные привычки". Когда в 2000 году из-за совершенно объективного обстоятельства -- мартовских выборов -- послание "съехало" на лето, все, не исключая президента, попереживали. То есть в навыках власти уже просматривается некая конституционная матрица, Конституция переходит "на автомат".
Послание заняло свое место, его ждут, о нем заранее судачит чиновничество, под него подстраиваются механизмы власти. Ведомства загодя ищут, какие им выставить предложения. Нужны ведь уже не просто аппаратные тексты, но идеи, увязывающие их деятельность с теми самыми направлениями политики. То есть министерства вынуждены выступать в роли политических субъектов, конкурируя за влияние на курс президента. Это уже само по себе результат.
"П.": Насколько все-таки послание является ритуалом, пусть и закрепленным в Конституции?
Г.П.: В идеале многое в Конституции и должно перейти в государственный ритуал. Ритуалы начал закладывать еще Борис Ельцин, но многие подражания американской политической практике имели слегка пародийный характер. Ведомства сражались за долю вставок в конечный текст, из-за этого превращаемый в мешанину противоречивых абзацев. Об одном из тогдашних посланий говорили: это послание Лившица к Чубайсу. Впрочем, в том же тексте оказались и вставки от Чубайса -- в ответ. Владимир Путин не намерен озвучивать чужой курс, политическое авторство он оставляет за собой. Мы имеем дело с реальным идеологическим камертоном власти. Еще лет пять лет назад никто бы не сказал, что эта цитата из американской практики так врастет в российскую политическую традицию. Сегодня уже ясно, что этот институт, в отличие от многих других (типа постов госсекретаря и вице-президента), выжил и получил право на существование. Послание "устаканилось". Кто бы ни был следующим президентом, оно будет существовать.
У Путина послания получили еще и особый коммуникационный смысл обращений к народу. Они входят в клавиатуру путинского режима массового доверия. Это часть системы общения с избирателями, расширяющего базу режима.
"П.": Что вы называете "системой общения с избирателями"?
Г.П.: Путин нащупал и выстроил определенную -- довольно развитую и тонкую -- систему личных коммуникаций с массами граждан. И мы, кстати, еще до конца не понимаем, как она устроена, поскольку многие линии проходят в воздухе -- через голову политического и бюрократического сообщества. В ней, естественно, участвуют и российские СМИ, но, скорее, как ретрансляторы личной путинской системы коммуникаций. Если следовать классической теории коммуникаций, то именно Путин выступает в качестве средства массовой информации, а пресса и ТВ -- в качестве аппаратуры ретрансляции сигнала. Аудитория Путина больше, чем у любого из телеканалов. Ельцин, к слову, ничем подобным не располагал даже во времена своей популярности. Его образ был до некоторой степени продуктом перестроечных СМИ и потому так быстро "сдулся".
Послание президента к ФС идеально встроилось в путинский режим прямого общения. Оно является фактически непосредственным, через голову аппарата, обращением к избирателям -- поначалу к "путинскому большинству", а сейчас это, скорее, разговор со всей нацией.
"П.": Возникает впечатление, что очень много государственных решений: военная реформа, вступление в ВТО и другие -- "пробуксовывают" потому, что чиновники боятся принимать решение, ждут "указаний сверху", которые должны быть озвучены в послании. Не создает ли это проблем?
Г.П.: Да ведь даже вот эта опаска -- признак действенности. Послание стало фактом власти, элементом ее жизненного цикла. Ну кто бы при Ельцине всерьез ждал послания, чтобы увязывать с ним свои действия? Впрочем, логика чиновничьего аппарата вообще отдельная. Это особый постсоветский административный рынок, в сужении которого все надежды граждан на нормальную жизнь. Однако сегодня и этот сектор все еще могуществен. Путин не вправе ни игнорировать аппарат, ни тем более натравливать на него "низы". Попытки "науськивать" население на чиновничество, действительно скверное и некомпетентное, упираются в массовое табу на гражданский раскол. Избиратель издалека угадывает в классовой поляризации запах насилия. К тому же он рационален и догадывается, что громить, к примеру, ДЭЗ бесперспективно. Все равно придется стоять в очереди в тот же ДЭЗ, только при этом еще ездить в дальний район. Реакция аппарата на Путина -- это отдельная тема. Он пока его успешный заклинатель, но не слишком успешный дрессировщик.
"П.": Насколько важно послание для российского бизнеса? Имеет ли оно вообще какое-либо значение вне чиновничьей среды?
Г.П.: Крупный бизнес в России в целом еще является сектором административного рынка и связан с аппаратной политикой. Поэтому послание президента в сфере его интересов.
Кроме того, Путин заявил себя как лидер, играющий на расширение массовой экономической демократии. Его курс мирит предпринимательство, бывшее поначалу игрой небольшого клуба смышленых людей с ломтями советской экономики, с многомиллионным мелким собственником -- он же избиратель Путина. Это мельчайший собственник, весь пакет которого -- образование, профессия и квартира, причем все это получено в наследство от СССР. Вот все, что он имеет, ему больше нечего продавать. И пока коммунисты служат панихиды по покойному, Путин работает на рост капитализации наследства. Российский собственник это уже оценил.
Опросы показывают: наш полунищий собственник догадался, что Путин -- его человек. В фокус-группах очень часто встречается формула: "он крутится, как и мы". Крутиться -- это не обидно. Крутятся потому, что по-другому не бывает, крутиться -- значит жить. С перспективой -- выкрутимся! Такая вот "американская мечта по-русски".
И все явственней проходит активное ядро (до 30% населения) экономически и социально активных людей, которые уже не верят в чудо, в неожиданную удачу, но готовы ориентироваться на успех, на проверяемый и контролируемый результат. Их трудно обмануть, они не верят великим проектам. А Путин -- человек конкретных задач. В отличие от грандиозной цели в виде светлого будущего, эти задачи можно выполнить, а выполнение -- проверить. Кстати, характеристики Путина из стенограмм групповых дискуссий иногда поражают прямо-таки японским изяществом. Например: "осторожный чиновник тихо ползет над пропастью".
"П.": Известна ли тема нынешнего послания?
Г.П.: Заметьте, тематическим было лишь послание 2000 года, оно имело и название -- "Государство Россия". Это был исключительный случай: Путин объявил о приоритетах своего начинающегося президентства. В следующем году темы уже не было, политика "приземлилась", вошла в режим текущих задач. Понятно, что в послании есть ряд обязательных сюжетов. Путин уже предупредил всех, и правительство в особенности, что озабочен темпами экономического роста. Трудно представить, что он опустит тему внешней политики, сферу своего очевидного. Но это не будет ни посланием к Чубайсу, ни посланием к иностранной аудитории. Для Путина внешняя политика буквально продолжает внутреннюю и экономическую политику, нацеленную на рост. Впрочем, я, разумеется, говорю о внешней политике Путина, а не МИДа -- у нас ведь сложилось две внешние политики, в одной из которых борются с террористами, а в другой им сострадают. В дрессировке российской дипломатии Путин преуспел пока хуже всего.
"П.": Много разговоров возникло в последнее время в связи с переносом сроков послания. С чем это связано и насколько окончательной является дата 18 апреля?
Г.П.: Сплетен масса. Действительно, говорили о трех засекреченных группах, одна из которых пишет "истинное послание", о влиянии группировок в Кремле и т.п. Но президент на днях уже публично прошелся вдоль по "питерским" и "семейным" и дал понять, что раздражающая его возня не принесет никому успеха. Посланий от Илларионова Грефу и обратно при нем не будет.
Что до сроков, то рационально объяснить объявленную дату "18 апреля" могу только из склонности Путина дожидаться объективной статистики итогов прошлого года. А это и дает лаг в один квартал.
Вопрос конкретных сроков -- проблема, скорее, технико-бюрократическая. Но я думаю, что откладывать уже не станут -- через неделю послание просто некому будет слушать: все будут пить. Причем в этом году особенно долго -- две недели. А сдвиг послания на лето придал бы ему излишнюю чрезвычайность -- станут ждать чего-то неслыханного, что совсем не во вкусе Путина.
Послание президента в нынешнем году не имеет темы, но обращено будет ко всему населению России и прозвучит, скорее всего, уже на этой неделе. Об этом рассказал "Профилю" Глеб ПАВЛОВСКИЙ, за которым прочно закрепилась репутация главного кремлевского политтехнолога."Профиль": Глеб Олегович, послание президента Федеральному собранию появилось в 1994 году в совершенно иных политических условиях. Каковы его смысл и функция сейчас?
Глеб Павловский: Смешно сказать, но в Конституции все написано: президент обязан раз в год выступить перед Федеральным собранием, изложив главные направления внутренней и внешней политики страны. Раз обязан, Путин это сделает. Похоже, у нашей власти кое в чем возникли "конституционные привычки". Когда в 2000 году из-за совершенно объективного обстоятельства -- мартовских выборов -- послание "съехало" на лето, все, не исключая президента, попереживали. То есть в навыках власти уже просматривается некая конституционная матрица, Конституция переходит "на автомат".
Послание заняло свое место, его ждут, о нем заранее судачит чиновничество, под него подстраиваются механизмы власти. Ведомства загодя ищут, какие им выставить предложения. Нужны ведь уже не просто аппаратные тексты, но идеи, увязывающие их деятельность с теми самыми направлениями политики. То есть министерства вынуждены выступать в роли политических субъектов, конкурируя за влияние на курс президента. Это уже само по себе результат.
"П.": Насколько все-таки послание является ритуалом, пусть и закрепленным в Конституции?
Г.П.: В идеале многое в Конституции и должно перейти в государственный ритуал. Ритуалы начал закладывать еще Борис Ельцин, но многие подражания американской политической практике имели слегка пародийный характер. Ведомства сражались за долю вставок в конечный текст, из-за этого превращаемый в мешанину противоречивых абзацев. Об одном из тогдашних посланий говорили: это послание Лившица к Чубайсу. Впрочем, в том же тексте оказались и вставки от Чубайса -- в ответ. Владимир Путин не намерен озвучивать чужой курс, политическое авторство он оставляет за собой. Мы имеем дело с реальным идеологическим камертоном власти. Еще лет пять лет назад никто бы не сказал, что эта цитата из американской практики так врастет в российскую политическую традицию. Сегодня уже ясно, что этот институт, в отличие от многих других (типа постов госсекретаря и вице-президента), выжил и получил право на существование. Послание "устаканилось". Кто бы ни был следующим президентом, оно будет существовать.
У Путина послания получили еще и особый коммуникационный смысл обращений к народу. Они входят в клавиатуру путинского режима массового доверия. Это часть системы общения с избирателями, расширяющего базу режима.
"П.": Что вы называете "системой общения с избирателями"?
Г.П.: Путин нащупал и выстроил определенную -- довольно развитую и тонкую -- систему личных коммуникаций с массами граждан. И мы, кстати, еще до конца не понимаем, как она устроена, поскольку многие линии проходят в воздухе -- через голову политического и бюрократического сообщества. В ней, естественно, участвуют и российские СМИ, но, скорее, как ретрансляторы личной путинской системы коммуникаций. Если следовать классической теории коммуникаций, то именно Путин выступает в качестве средства массовой информации, а пресса и ТВ -- в качестве аппаратуры ретрансляции сигнала. Аудитория Путина больше, чем у любого из телеканалов. Ельцин, к слову, ничем подобным не располагал даже во времена своей популярности. Его образ был до некоторой степени продуктом перестроечных СМИ и потому так быстро "сдулся".
Послание президента к ФС идеально встроилось в путинский режим прямого общения. Оно является фактически непосредственным, через голову аппарата, обращением к избирателям -- поначалу к "путинскому большинству", а сейчас это, скорее, разговор со всей нацией.
"П.": Возникает впечатление, что очень много государственных решений: военная реформа, вступление в ВТО и другие -- "пробуксовывают" потому, что чиновники боятся принимать решение, ждут "указаний сверху", которые должны быть озвучены в послании. Не создает ли это проблем?
Г.П.: Да ведь даже вот эта опаска -- признак действенности. Послание стало фактом власти, элементом ее жизненного цикла. Ну кто бы при Ельцине всерьез ждал послания, чтобы увязывать с ним свои действия? Впрочем, логика чиновничьего аппарата вообще отдельная. Это особый постсоветский административный рынок, в сужении которого все надежды граждан на нормальную жизнь. Однако сегодня и этот сектор все еще могуществен. Путин не вправе ни игнорировать аппарат, ни тем более натравливать на него "низы". Попытки "науськивать" население на чиновничество, действительно скверное и некомпетентное, упираются в массовое табу на гражданский раскол. Избиратель издалека угадывает в классовой поляризации запах насилия. К тому же он рационален и догадывается, что громить, к примеру, ДЭЗ бесперспективно. Все равно придется стоять в очереди в тот же ДЭЗ, только при этом еще ездить в дальний район. Реакция аппарата на Путина -- это отдельная тема. Он пока его успешный заклинатель, но не слишком успешный дрессировщик.
"П.": Насколько важно послание для российского бизнеса? Имеет ли оно вообще какое-либо значение вне чиновничьей среды?
Г.П.: Крупный бизнес в России в целом еще является сектором административного рынка и связан с аппаратной политикой. Поэтому послание президента в сфере его интересов.
Кроме того, Путин заявил себя как лидер, играющий на расширение массовой экономической демократии. Его курс мирит предпринимательство, бывшее поначалу игрой небольшого клуба смышленых людей с ломтями советской экономики, с многомиллионным мелким собственником -- он же избиратель Путина. Это мельчайший собственник, весь пакет которого -- образование, профессия и квартира, причем все это получено в наследство от СССР. Вот все, что он имеет, ему больше нечего продавать. И пока коммунисты служат панихиды по покойному, Путин работает на рост капитализации наследства. Российский собственник это уже оценил.
Опросы показывают: наш полунищий собственник догадался, что Путин -- его человек. В фокус-группах очень часто встречается формула: "он крутится, как и мы". Крутиться -- это не обидно. Крутятся потому, что по-другому не бывает, крутиться -- значит жить. С перспективой -- выкрутимся! Такая вот "американская мечта по-русски".
И все явственней проходит активное ядро (до 30% населения) экономически и социально активных людей, которые уже не верят в чудо, в неожиданную удачу, но готовы ориентироваться на успех, на проверяемый и контролируемый результат. Их трудно обмануть, они не верят великим проектам. А Путин -- человек конкретных задач. В отличие от грандиозной цели в виде светлого будущего, эти задачи можно выполнить, а выполнение -- проверить. Кстати, характеристики Путина из стенограмм групповых дискуссий иногда поражают прямо-таки японским изяществом. Например: "осторожный чиновник тихо ползет над пропастью".
"П.": Известна ли тема нынешнего послания?
Г.П.: Заметьте, тематическим было лишь послание 2000 года, оно имело и название -- "Государство Россия". Это был исключительный случай: Путин объявил о приоритетах своего начинающегося президентства. В следующем году темы уже не было, политика "приземлилась", вошла в режим текущих задач. Понятно, что в послании есть ряд обязательных сюжетов. Путин уже предупредил всех, и правительство в особенности, что озабочен темпами экономического роста. Трудно представить, что он опустит тему внешней политики, сферу своего очевидного. Но это не будет ни посланием к Чубайсу, ни посланием к иностранной аудитории. Для Путина внешняя политика буквально продолжает внутреннюю и экономическую политику, нацеленную на рост. Впрочем, я, разумеется, говорю о внешней политике Путина, а не МИДа -- у нас ведь сложилось две внешние политики, в одной из которых борются с террористами, а в другой им сострадают. В дрессировке российской дипломатии Путин преуспел пока хуже всего.
"П.": Много разговоров возникло в последнее время в связи с переносом сроков послания. С чем это связано и насколько окончательной является дата 18 апреля?
Г.П.: Сплетен масса. Действительно, говорили о трех засекреченных группах, одна из которых пишет "истинное послание", о влиянии группировок в Кремле и т.п. Но президент на днях уже публично прошелся вдоль по "питерским" и "семейным" и дал понять, что раздражающая его возня не принесет никому успеха. Посланий от Илларионова Грефу и обратно при нем не будет.
Что до сроков, то рационально объяснить объявленную дату "18 апреля" могу только из склонности Путина дожидаться объективной статистики итогов прошлого года. А это и дает лаг в один квартал.
Вопрос конкретных сроков -- проблема, скорее, технико-бюрократическая. Но я думаю, что откладывать уже не станут -- через неделю послание просто некому будет слушать: все будут пить. Причем в этом году особенно долго -- две недели. А сдвиг послания на лето придал бы ему излишнюю чрезвычайность -- станут ждать чего-то неслыханного, что совсем не во вкусе Путина.
ВЛАДИМИР ЗМЕЮЩЕНКО
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
