Архивная публикация 2006 года: "Старая сказка на новый лад"

В СССР не было не только секса, но и Рождества. Мы и теперь не знаем, какое из них отмечать, и отмечаем на всякий случай два.В СССР Рождество путали с Новым годом. До таких сложных понятий, как сочельник или святки, дело не доходило, и нашим рождественским кино было кино новогоднее, любимое до посинения: от «Карнавальной ночи» до «Иронии судьбы». Что же касается Рождества Христова, то на эту запретную территорию наше кино ступило лишь в 1997 году в мультике, который назывался без затей: «Рождество». В доступных массам картинках режиссер Михаил Алдашин излагал каноническую историю рождения Сына Божия с симпатичными подробностями. Потом пришел черед Диккенса. Это он, как известно, стал отцом Рождества в Европе, возродив древнюю традицию любить друг друга целых две новогодних недели. О нем вспомнил режиссер-сказочник Леонид Нечаев, знаменитый мюзиклами про Красную Шапочку и Буратино, — снял музыкальную сказку по рождественской повести «Сверчок за очагом». На этом рождественский кинопоток иссяк: возвращаться ко всеобщей любви и снежинкам ростом с куриное перо отечественное кино не торопится. Наши рождественские радости исчерпываются Аллой Пугачевой и Веркой Сердючкой.

Спасает растленный опыт Запада. Там кино к Рождеству планомерно выпекают. Кричащий пример братания — тот же Диккенс с его Скруджем. Скрудж, если кто не читал, — миллионер, типа Березовского. Нахапал, сидит на мешках с деньгами и делиться не хочет. Но вот пришло Рождество, детки запели про нужды нуждающихся и боли болящих, и сердце Скруджа растаяло, он раскаялся. Об этом нереалистичном раскаянии Скруджа настрогали аж сорок лент. От игровых до мультиков. И впаривают их народу каждый божий месяц, независимо от сезона, резко увеличивая поток к Рождеству. Первый такой фильм — еще немой, но уже насквозь фальшивый — был сделан в 1908 году. Скруджа этого кто только не играл! У нас самые известные Скруджи — это Алберт Финни (1970), Джордж Скотт (1984), Билл Мюррей (1988) и Майкл Кэйн (1992). Самый оригинальный Скрудж — суперпопсовая певичка Эбони Скрудж в фильме «Рождественская песня дивы» (2001), где она мучает детей и зверушек, пока Рождество не преподает ей урок добра. А самый музыкальный — в фильме 2004 года «Призраки Рождества» с мелодиями Алана Менкена («Красавица и Чудовище»).

Теперь пора уточнить, что такое Рождество и с чем оно ассоциируется как у верующих, так и у законченных атеистов.

Рождество, если отвлечься от Вифлеемской звезды, возвестившей о рождении Мессии, — это индейка с вареньем (у них) и поросенок с хреном (у нас). Это мерзнущая у роскошной витрины Козетта (из «ихнего» Гюго) и «маленькой елочке холодно зимой» (из нашего фольклора). На старом Западе это веселый всухомятку, в смысле трезвый, и оттого фальшивый Санта-Клаус, у нас — пьяный в стельку Дед Мороз. На дряхлом Западе это непременное привидение, которое учит плохих людей уму-разуму. В вечно юной России это неумирающий призрак коммунизма. На близком к заслуженной гибели Западе это все те же снежинки с куриное перо. В приближающейся к детству человечества России — дождь в мелкий горошек, замерзающий в виде медвежьих скульптур с политическим уклоном.

Наше кино никак не научится достойно воплощать эту рождественскую колядку, и по телевизору по-прежнему гонят «Иронию судьбы», очевидно, вечное для России понятие. В Америке роль «вечных ценностей» играет «Эта прекрасная жизнь» Фрэнка Капры 1946 года, которую крутят с завидной периодичностью. У Капры вообще что ни фильм – сладкая сказка про то, как Золушка становится принцессой, и в этом смысле все его кино — сплошное Рождество. «Эта прекрасная жизнь» по уровню любви к ней широких масс дышит в затылок «Скруджу». История про бескорыстного Джорджа Бэйли, чье единственное богатство — семья и друзья, устояла, выжила и процветает поныне. Любопытно, что в рождественско-новогодних фильмах в ход земных событий частенько вмешивается нечто высшее — вроде Духа из «Рождественской песни» Диккенса или пива, выпитого в бане, и определившего судьбу Жени Лукашина из «Иронии судьбы».

К праздничному столу. Цитаты: — «Наступает ночь перед Рождеством! Я уже спрятал все яйца!» — «Но яйца мы прячем на Пасху!» — «Да-да, правильно, Рождество — это когда мы вырезаем тыквы» (сериал «Альф»); — «Видим одну звездочку, две звездочки. Лучше, конечно, пять звездочек!» («Карнавальная ночь»); — «Если я съем хотя бы одно рождественское печенье, то уже не смогу притворяться живым!» («Пережить Рождество»); — «Нет ничего подозрительнее, чем лягушачий душок!» («Ночь перед Рождеством»); — «Какая гадость, какая гадость эта ваша заливная рыба!» («Ирония судьбы»); — «Хорошие вы мужики! Только облику не теряйте!» («Старый Новый год»).

Третий по числу показов американский рождественский хит — «Чудо с 34-й улицы» 1947 года, выдержавший несколько римейков. Это история о старике, который объявил себя урожденным Санта-Клаусом и стал зазывать покупателей в универмаг «Macy», но девятилетняя материалистка его цинично разоблачила, и он попал под суд. Зрители начинают плакать от счастья, когда справедливость торжествует и суд признает, что Санта — подлинный. Девятилетнюю циничку сыграла, между прочим, будущая звезда «Вестсайдской истории» Натали Вуд.

Самым серьезным, психологически точным и таинственным опытом фрейдистского кино стал последний фильм Стэнли Кубрика «С широко закрытыми глазами», где смутные эротические искания героев протекают на фоне рождественских елок. И у Кубрика в итоге торжествуют семейные ценности.

Большинство рождественских фильмов эксплуатируют наше предновогоднее настроение. Мы ждем шампанского, мы размякли и нетребовательны, готовы смеяться хоть над пальцем, и это необязательно говорит о глупости. Английская «Реальная любовь» три года назад заставила всех зрителей растроганно бежать в магазины — покупать дары близким. Это был затейливый коврик из многих любовных историй, которые параллельно развивались под Рождество в Лондоне: в каждой — своя любовь: отца к сыну, дочки к матери, любовников друг к другу и даже жены к мужу. Не фильм, а всемирный потоп слюней, в котором потонуло все, кроме белых ниток, скрепляющих сюжет. Оригинальное название Love actually полемизировало с актуальным тезисом о замене любви сексом. Впрочем, некоторым нравятся фильмы типа «Плохого Санты», которые даже под Рождество спускают с небес на грешную землю. Красношапочный рождественский дед у артиста Билли Боба Торнтона стал красноносым пьяницей, который нещадно матерится и повсеместно паскудит.

Но в целом массы все равно требуют сказку. Им надо хоть под Рождество счастливо улыбнуться. Зрители дружно возненавидели «Гринча — похитителя Рождества», даже не распознав под тоннами зеленого грима некогда любимого Джима Кэрри, и валом повалили на «Полярный экспресс», где один Том Хэнкс, переведенный в нежную акварель, сыграл сразу и мальчика, и Санту, и даже служащего американского МПС. Похоже, в современном кино борьба добра (читайте потока слюней) и зла (правды жизни) пошла нешуточная. Бен Аффлек в фильме «Пережить Рождество» вторгся в чужую семью, как слон к антиквару, хотел купить любовь за деньги, но рождественская традиция победы кибальчишей над плохишами взяла верх — финал повергает чувствительных в счастливые слезы, кругом поют ангелы и порхают необходимые душе снежинки размером с куриное перо.

Не успел зритель прийти в себя, как накануне нового, 2007 года ему опять угрожают, теперь уже «Черным Рождеством» — римейком ужастика 1974 года, который считают предтечей сериала про Хэллоуин. Сюжетно он напоминает «Десять негритят» Кристи—Говорухина: беззаботные девицы из университетского женского клуба под Рождество начинают вместо знаков любви получать телефонные звонки от незнакомца, а потом и таинственно помирать одна за другой. Это кино без звезд, но с фигами в кармане, с кошмариками, которые будут скрестись под вашим креслом, воплями в системе Dolby и трупами как из рога изобилия. «Святая ночь = смертельная ночь» — утверждают авторы. «Никто не выживет!» — обещает фильм-прогноз на Рождество-2006.

Чуть утешит новогодних романтиков «Ночь в музее» — комический ужастик про Бена Стиллера, который предстанет смотрителем Музея естествознания, где скелеты динозавров и все такое. Есть там и экспонаты истории США — ковбои, лассо, паровозы с Дикого Запада, цветки душистых прерий. Весь этот исторический компот в ночь под Рождество чудесным образом оживет и устроит кавардак, позволив Бену Стиллеру вдоволь поорать от ужаса. Можно отнести к рождественским подаркам и «Делай ноги» — пингвиний анимационный мюзикл про Белое Рождество, празднуемое в Антарктике всегда и вечно. Пингвины, как известно, любят приманивать подруг вокальными успехами, а тут родился пингвиненок, который бьет чечетку. По этому поводу идет такой роскошный карнавал, какого мы давно не видели, — пир духа, именины сердца.

Рождественское кино может быть каким угодно — хоть смешным, хоть страшным, хоть радостным, хоть мелодраматичным. Но оно непременно должно быть очаровашкой, генерирующим счастливые слезы. Хотя у нас, конечно, собственная гордость: мы на буржуев смотрим свысока, уж не говоря о том, откуда они смотрят на нас. Нам не годится западное Рождество с его фальшивыми ценностями. У нас есть свои святочные традиции, когда девица-мехоноска обходит избы с авоськой, чтобы богатеи туда валили свои пироги, а потом делит национализированное имущество со всем колхозом. При этом детки поют «Коляда-моляда Рождество принесла!», имея в виду не известного драматурга и автора «Мурлин Мурло», а только национальное добро и общественную пользу. Вот об этом, исконном, и делать бы фильмы. Ан нет, опять обещают «Иронию судьбы».