29 марта 2024
USD 92.26 -0.33 EUR 99.71 -0.56
  1. Главная страница
  2. Архивная запись
  3. Архивная публикация 2003 года: "Свистать всех наверх"

Архивная публикация 2003 года: "Свистать всех наверх"

После гибели подводной лодки К-141 "Курск" в Баренцевом море прошло уже три года, но события тех дней хорошо помнятся до сих пор. Хотя, если вдуматься, ничего уникального в происходившем на самом деле не было.Никто не виноват

За последние восемь лет мы могли наблюдать еще три затяжные трагедии: Буденновск, Хасавюрт -- Первомайск, "Норд-Ост", только в этих случаях люди находились в заложниках не у стихии и техники, а у других людей (или, правильнее сказать, нелюдей). С другой стороны, и военно-морская катастрофа тоже была у нас далеко не первой. Другое дело, что советским людям не положено было знать о гибели дизельной подлодки С-80 в Баренцевом море в январе 1961 года (68 погибших), дизельных лодок Б-37 и С-350 в январе 1962 года у родного причала в Полярном (122 погибших), К-129, сгинувшей в Тихом океане в марте 1968 года (97 погибших), атомной подлодки К-8 в апреле 1970 года в Бискайском заливе (52 погибших), большого противолодочного корабля "Отважный" у берегов Крыма в августе 1974 года (24 погибших), малого ракетного корабля "Муссон", потопленного ракетой во время учений Тихоокеанского флота в апреле 1987 года (39 погибших) и, наконец, линкора "Новороссийск" прямо у своего причала в Севастополе в ноябре 1956 года (крупнейшая в истории катастрофа боевого корабля в мирное время, более 600 погибших, точное число не установлено до сих пор; причиной столь колоссальных жертв было фантастическое по своей бездарности руководство спасательными работами).
Лишь в годы перестройки информация о катастрофах стала просачиваться в СМИ, и о гибели К-219 в октябре 1986 года в Атлантике ("всего" 4 жертвы) и К-278 "Комсомолец" в апреле 1989 года в Норвежском море (42 погибших) знали уже не только те, "кому положено". Но все же трагедия "Курска", освещавшаяся в прямом эфире, очень сильно била по нервам населения, особенно в августе, самом расслабленно-отпускном и одновременно самом опасном для России месяце.
С подачи "прогрессивной общественности" и свободной на тот момент прессы в отношении событий в Баренцевом море сформировался устойчивый штамп: военные нам нагло врали. При этом до сих пор непонятно, что имеется в виду под враньем. Если речь идет о причинах катастрофы, то с ними и сейчас далеко не все ясно, однако в те дни это как раз никого не интересовало. Тогда страну волновало спасение экипажа. Здесь, как теперь известно, правда состоит в том, что 80% моряков погибли мгновенно, при взрыве, остальные задохнулись в кормовом отсеке через несколько часов, то есть еще до того, как лодку обнаружили лежащей на дне. Таким образом, спасать было изначально некого. Однако вряд ли военные об этом знали с самого начала, хотя догадываться могли. Но, допустим, они сказали бы эту правду сразу. Неужели СМИ, да и общество в целом ее бы приняли? Нет сомнений в том, что началась бы беспрецедентная истерика: "Моряков похоронили заживо!" Так что можно говорить о "добросовестном заблуждении", в худшем случае -- о "лжи во спасение", за что военные проклятий ни в коем случае не заслужили.
Вранье началось позже, когда речь зашла о причинах случившегося. Сначала адмиралы с удивительным упорством доказывали, что нашу лодку таранили американцы или англичане. Однако хорошо известно, что водоизмещение лодки проекта 949А, к которому относился "Курск", в 3 раза больше, чем у "Лося", как на флотском жаргоне называется самая распространенная американская ПЛА типа "Лос-Анджелес", и в 4,5 раза больше, чем у английского "Трафальгара". В любом случае судьба "иностранки" оказалась бы еще более плачевна, чем судьба К-141.
В конце концов, от версии тарана пришлось отказаться и признать причиной гибели лодки и 118 членов ее экипажа взрыв торпеды на самом "Курске". Здесь стало совсем странно. Торпеды ведь сами по себе не взрываются. Причиной может быть либо неправильное складское хранение, либо ошибка экипажа самого "Курска" при обращении с торпедой. Тут и проявился во всей красе стиль нынешней эпохи строительства властной "вертикали", "стабилизации" и "консолидации" общества, когда никто ни за что не отвечает и никто ни в чем не виноват никогда и ни при каких обстоятельствах. В итоге виновной во взрыве торпеды была признана сама торпеда, на чем дело и закончилось. Полтора десятка адмиралов Северного флота почти через полтора года после катастрофы были сняты с должностей без объяснения причин, после чего почти все они получили другие хорошие должности. Семьям погибших подводников государство и общественные структуры выплатили беспрецедентные по отечественным меркам деньги. Еще было много разговоров о развале спасательной службы ВМФ, что подразумевало снятие ответственности с флотских начальников и перекладывание ее в соответствии с нынешней модой на предыдущее политическое руководство страны. Никто почему-то не вспомнил, что вышеупомянутые "докурские" катастрофы подлодок и надводных кораблей происходили в годы "расцвета" этой службы, причем почти все подлодки перед гибелью успевали всплыть на поверхность, что многократно облегчало задачу спасателей. Однако жертвы все равно исчислялись десятками и сотнями. Всего в период между окончанием Великой Отечественной и распадом СССР аварии и катастрофы только подлодок привели к гибели 661 человека.
В режиме самоуничтожения

История с "Курском" -- это повод в очередной раз поставить вечный вопрос о цене человеческой жизни в России.
Еще достаточно недавно, менее двухсот лет назад, людей в нашей стране оценивали вполне конкретно -- в рублях. Крепостное право было отменено в России, когда в Европе о нем уже забыли. Справедливости ради надо сказать, что в США Гражданская война, одной из причин которой был вопрос отмены рабства, проходила как раз тогда, когда у нас избавились от крепостничества.
Хотя в России очень любят суворовский тезис о том, что воевать надо не числом, а умением, на деле так получалось очень редко. Кроме того, в российском офицерском корпусе презрение к смерти целенаправленно культивировалось. В начале Первой мировой поручики, лейтенанты и капитаны в полный рост во главе пехотных цепей шли в атаку на немецкие пулеметы (так было положено по неписаному кодексу офицерской чести), поэтому к концу 1915 года практически весь профессиональный младший и средний офицерский состав был выбит. В целом четверть всех убитых в той войне пришлась на Россию, что стало одной из причин прихода к власти "борцов за народное счастье". Они поставили уничтожение соотечественников на индустриальную основу. До сих пор неизвестно даже приблизительное число жертв ленинско-сталинского геноцида, причем разброс в цифрах составляет десятки миллионов человек! Сам по себе этот разброс уже свидетельствует о том, что в первой половине ХХ века жизнь в России превратилась в абсолютное ничто. Об этом же говорят и данные о потерях в Великой Отечественной: Иосиф Виссарионович назвал цифру 7 миллионов, Леонид Ильич -- 20 миллионов, Борис Николаевич "просуммировал" -- и стало 27 миллионов. Есть очень большие подозрения, что занижена и эта цифра. Но даже если считать ее окончательной, то Советский Союз терял в день в среднем 19 тысяч человек. Или 13 человек в минуту. Причиной этих запредельных потерь является бездарное политическое и военное руководство страны, сдавшее противнику гигантскую территорию и воевавшее в первую очередь путем заваливания противника трупами. Конечно, советские историки заходятся в истерике, доказывая, что все было совсем не так, но, увы, было именно так -- от Бреста до Берлина, все 1418 дней, и отдельные действительно удачные с точки зрения военного искусства операции ни в коем случае не меняют общей тенденции.
После смерти Сталина целенаправленное уничтожение населения собственной властью в основном прекратилось, но жизнь уже успела окончательно обесцениться. И народ постепенно перешел в режим самоуничтожения, главным способом которого стал алкоголизм. Основной причиной его была тяжелая общенациональная депрессия, в которую впали строители коммунизма, якобы испытывавшие "гордость за державу" и "уверенность в завтрашнем дне". Слишком страшным было прошлое и слишком унылым и беспросветным -- настоящее и будущее. Далеко не все это осознавали, но почти все -- ощущали. Советская власть не имела ничего против спаивания нации, поскольку водочными деньгами затыкались дыры в рассыпающемся бюджете, власть российская просто игнорирует проблему.
В Афганистане СССР потерял 15 тыс. человек убитыми, за обе чеченские войны Россия потеряла на сегодняшний день немногим более 10 тыс. Общая продолжительность этих трех войн составляет примерно 15 лет, то есть средние потери -- немногим более 1,5 тыс. человек в год. В то же время каждый год страна теряет по 30 тыс. человек в автокатастрофах, почти столько же погибают от убийств, более 15 тыс. тонут при купании, причем причиной и катастроф, и убийств, и гибели в водоемах очень часто является пьянка. Число преждевременных смертей от различных болезней, объясняющихся не вполне здоровым образом жизни, точно установить сложно, но речь идет уже о сотнях тысяч. Военные потери, таким образом, очень малы на фоне массового самоуничтожения, коим мы занимаемся последние полвека.
Антикоммунистическая революция конца 80-х -- начала 90-х породила надежды на изменение ситуации, однако реализоваться им было не суждено. Лишь немногие россияне поняли, что новая общественно-экономическая формация подразумевает в первую очередь высокую степень ответственности человека за свою судьбу. Остальные привыкли жить в условиях государственного патернализма и были искренне уверены, что достаточно скинуть опостылевших коммунистов -- и заживем, как на Западе. Поскольку этого не случилось, то они впали в еще более глубокую депрессию, чем при застое.
Колоссальную роль в деморализации населения сыграли СМИ, получившие внезапную и непривычную свободу. Вряд ли мировая история знает примеры подобной тотальной психологической войны, которую вели почти все наши журналисты против собственной страны в 90-е годы. Они навязали обществу образ преступной "антинародной власти", хотя в начале 90-х власть была, пожалуй, наименее преступной и самой народной за всю историю Государства Российского. Они же сформировали в общественном сознании атмосферу всеобщей катастрофы, хотя именно в эти годы у страны появилась возможность выйти из глухого тупика, в который ее привели коммунисты. Своего Голливуда, который стал сильнейшим "антидепрессантом" во время экономического кризиса 30-х годов в США, у нас не оказалось. Сейчас наши акулы пера, снова загоняемые в систему агитпропа, расплачиваются за свои собственные действия.
Удобный фатализм

Драмы, подобные "Курску" или "Норд-Осту", иногда вызывают вопросы. Например: почему это все-таки случилось и будет ли кто-нибудь отвечать? Или почему родственники погибших подводников получили во много раз больше денег, чем получают родственники военнослужащих, погибших в Чечне? Они ведь тоже выполняли воинский долг, более того -- погибли в бою за Родину. Интересно также бывает понять критерии, по которым у нас объявляется общенациональный траур. Почему его не объявляли, скажем, по поводу массовой гибели детей -- башкирских, погибших в авиакатастрофе над Германией, якутских и дагестанских, сгоревших в собственных школах? Сколько должно погибнуть людей и кем они должны быть, чтобы удостоиться всероссийской скорби?
Ответов, конечно, нет. Точнее, они есть, но произносить их вслух неудобно. Нельзя же сказать, что сформировавшаяся в последние три года система бюрократической власти не допускает ответственности ее представителей за свои действия. Нельзя прямо сказать, что на достойные выплаты родственникам погибших в Чечне солдат и офицеров у государства денег нет, средства уходят на разные более важные дела вроде реконструкции Константиновского дворца в Стрельне. А объявлять трауры слишком часто совершенно невозможно с идеологической точки зрения. Что же это получится -- все время траур в обстановке стабилизации? Население хотя этих ответов и не слышит, но прекрасно все понимает. Кроме того, оно знает, что предназначенные для его защиты силовые структуры (армия, милиция, спецслужбы) не только никого не защитят, но представляют серьезную опасность для собственной страны и ее граждан. Поэтому всенародный фатализм еще более укрепляется.
Ко всему описанному добавляется террористическая война, которая становится неотъемлемой частью российской действительности. Как известно, военной победы таким способом добиться невозможно, цель террористов -- психологический слом нации. Причем против тоталитарных государств терроризм неэффективен, поскольку, во-первых, о терактах там просто не сообщают, поэтому и смысла в них нет, во-вторых, общество в любом случае неспособно повлиять на власть. Терроризировать имеет смысл только демократические страны, где население может воздействовать на руководство в том направлении, которое удобно террористам.
Россию в ее нынешнем виде трудно назвать демократической страной, но еще труднее считать ее страной тоталитарной. Власть у нас сейчас обществу не доверяет и боится его, поэтому повлиять на нее снизу вполне возможно. Однако гораздо труднее запугать само общество, чего заказчики терактов из Эр-Рияда, Лондона и пещер на юге Чечни не понимают.
Разумеется, регулярные взрывы, а также захваты заложников в различных населенных пунктах страны общего самочувствия населения не улучшают. С другой стороны, они делают вполне законченной картину реальности, которая описывается старыми русскими пословицами: "все под богом ходим", "от судьбы не уйдешь", "двум смертям не бывать, а одной не миновать", "все там будем". Тем более наш хорошо образованный городской житель (села за пределами собственно Чечни целью террористов никогда не станут) понимает, что вероятность стать жертвой теракта не больше, чем вероятность погибнуть в автокатастрофе или от ножа пьяного хулигана. В конце концов, даже в микроскопическом по размерам Израиле нормальная жизнь не прекращается, хотя там террористической атаки можно ждать в любую секунду в любом месте. А Россия ведь велика...
Кроме того, подавляющее большинство россиян сделали адекватный вывод из многолетней чеченской эпопеи и знают, что капитуляция не только не избавит их от террора, но и ухудшит ситуацию. Поэтому предвыборный заказ на камикадзе не сработает, население не потребует от власти прекращения войны любой ценой. Народ слишком умен и слишком мало ценит жизнь. И свою, и окружающих.
Российский фатализм очень удобен для власти, но иногда страна вдруг срывается и устраивает бунт, "бессмысленный и беспощадный". Никакая затонувшая подлодка и никакой взорванный дом сами по себе причиной бунта стать не могут, а просто что-то вдруг "переклинивает". Скорее всего, народ всерьез обижается, когда понимает, что власть его совсем не уважает. Сегодня все политические силы в стране ведут избирательную кампанию, ориентируясь на люмпена. Такого еще не было в недлинной, но богатой на события истории постсоветской России. Поскольку на самом деле люмпены составляют лишь незначительную часть населения, остальной народ может начать обижаться на подобное к себе отношение. Бунт при этом может произойти в цивилизованной, демократической форме -- через избирательные бюллетени: протестное голосование -- это не голосование за КПРФ, как принято считать (коммунисты стали неотъемлемой частью системы), протест -- это когда "против всех". А может и в более традиционной форме, той, о которой писал Пушкин.

После гибели подводной лодки К-141 "Курск" в Баренцевом море прошло уже три года, но события тех дней хорошо помнятся до сих пор. Хотя, если вдуматься, ничего уникального в происходившем на самом деле не было.Никто не виноват


За последние восемь лет мы могли наблюдать еще три затяжные трагедии: Буденновск, Хасавюрт -- Первомайск, "Норд-Ост", только в этих случаях люди находились в заложниках не у стихии и техники, а у других людей (или, правильнее сказать, нелюдей). С другой стороны, и военно-морская катастрофа тоже была у нас далеко не первой. Другое дело, что советским людям не положено было знать о гибели дизельной подлодки С-80 в Баренцевом море в январе 1961 года (68 погибших), дизельных лодок Б-37 и С-350 в январе 1962 года у родного причала в Полярном (122 погибших), К-129, сгинувшей в Тихом океане в марте 1968 года (97 погибших), атомной подлодки К-8 в апреле 1970 года в Бискайском заливе (52 погибших), большого противолодочного корабля "Отважный" у берегов Крыма в августе 1974 года (24 погибших), малого ракетного корабля "Муссон", потопленного ракетой во время учений Тихоокеанского флота в апреле 1987 года (39 погибших) и, наконец, линкора "Новороссийск" прямо у своего причала в Севастополе в ноябре 1956 года (крупнейшая в истории катастрофа боевого корабля в мирное время, более 600 погибших, точное число не установлено до сих пор; причиной столь колоссальных жертв было фантастическое по своей бездарности руководство спасательными работами).

Лишь в годы перестройки информация о катастрофах стала просачиваться в СМИ, и о гибели К-219 в октябре 1986 года в Атлантике ("всего" 4 жертвы) и К-278 "Комсомолец" в апреле 1989 года в Норвежском море (42 погибших) знали уже не только те, "кому положено". Но все же трагедия "Курска", освещавшаяся в прямом эфире, очень сильно била по нервам населения, особенно в августе, самом расслабленно-отпускном и одновременно самом опасном для России месяце.

С подачи "прогрессивной общественности" и свободной на тот момент прессы в отношении событий в Баренцевом море сформировался устойчивый штамп: военные нам нагло врали. При этом до сих пор непонятно, что имеется в виду под враньем. Если речь идет о причинах катастрофы, то с ними и сейчас далеко не все ясно, однако в те дни это как раз никого не интересовало. Тогда страну волновало спасение экипажа. Здесь, как теперь известно, правда состоит в том, что 80% моряков погибли мгновенно, при взрыве, остальные задохнулись в кормовом отсеке через несколько часов, то есть еще до того, как лодку обнаружили лежащей на дне. Таким образом, спасать было изначально некого. Однако вряд ли военные об этом знали с самого начала, хотя догадываться могли. Но, допустим, они сказали бы эту правду сразу. Неужели СМИ, да и общество в целом ее бы приняли? Нет сомнений в том, что началась бы беспрецедентная истерика: "Моряков похоронили заживо!" Так что можно говорить о "добросовестном заблуждении", в худшем случае -- о "лжи во спасение", за что военные проклятий ни в коем случае не заслужили.

Вранье началось позже, когда речь зашла о причинах случившегося. Сначала адмиралы с удивительным упорством доказывали, что нашу лодку таранили американцы или англичане. Однако хорошо известно, что водоизмещение лодки проекта 949А, к которому относился "Курск", в 3 раза больше, чем у "Лося", как на флотском жаргоне называется самая распространенная американская ПЛА типа "Лос-Анджелес", и в 4,5 раза больше, чем у английского "Трафальгара". В любом случае судьба "иностранки" оказалась бы еще более плачевна, чем судьба К-141.

В конце концов, от версии тарана пришлось отказаться и признать причиной гибели лодки и 118 членов ее экипажа взрыв торпеды на самом "Курске". Здесь стало совсем странно. Торпеды ведь сами по себе не взрываются. Причиной может быть либо неправильное складское хранение, либо ошибка экипажа самого "Курска" при обращении с торпедой. Тут и проявился во всей красе стиль нынешней эпохи строительства властной "вертикали", "стабилизации" и "консолидации" общества, когда никто ни за что не отвечает и никто ни в чем не виноват никогда и ни при каких обстоятельствах. В итоге виновной во взрыве торпеды была признана сама торпеда, на чем дело и закончилось. Полтора десятка адмиралов Северного флота почти через полтора года после катастрофы были сняты с должностей без объяснения причин, после чего почти все они получили другие хорошие должности. Семьям погибших подводников государство и общественные структуры выплатили беспрецедентные по отечественным меркам деньги. Еще было много разговоров о развале спасательной службы ВМФ, что подразумевало снятие ответственности с флотских начальников и перекладывание ее в соответствии с нынешней модой на предыдущее политическое руководство страны. Никто почему-то не вспомнил, что вышеупомянутые "докурские" катастрофы подлодок и надводных кораблей происходили в годы "расцвета" этой службы, причем почти все подлодки перед гибелью успевали всплыть на поверхность, что многократно облегчало задачу спасателей. Однако жертвы все равно исчислялись десятками и сотнями. Всего в период между окончанием Великой Отечественной и распадом СССР аварии и катастрофы только подлодок привели к гибели 661 человека.

В режиме самоуничтожения


История с "Курском" -- это повод в очередной раз поставить вечный вопрос о цене человеческой жизни в России.

Еще достаточно недавно, менее двухсот лет назад, людей в нашей стране оценивали вполне конкретно -- в рублях. Крепостное право было отменено в России, когда в Европе о нем уже забыли. Справедливости ради надо сказать, что в США Гражданская война, одной из причин которой был вопрос отмены рабства, проходила как раз тогда, когда у нас избавились от крепостничества.

Хотя в России очень любят суворовский тезис о том, что воевать надо не числом, а умением, на деле так получалось очень редко. Кроме того, в российском офицерском корпусе презрение к смерти целенаправленно культивировалось. В начале Первой мировой поручики, лейтенанты и капитаны в полный рост во главе пехотных цепей шли в атаку на немецкие пулеметы (так было положено по неписаному кодексу офицерской чести), поэтому к концу 1915 года практически весь профессиональный младший и средний офицерский состав был выбит. В целом четверть всех убитых в той войне пришлась на Россию, что стало одной из причин прихода к власти "борцов за народное счастье". Они поставили уничтожение соотечественников на индустриальную основу. До сих пор неизвестно даже приблизительное число жертв ленинско-сталинского геноцида, причем разброс в цифрах составляет десятки миллионов человек! Сам по себе этот разброс уже свидетельствует о том, что в первой половине ХХ века жизнь в России превратилась в абсолютное ничто. Об этом же говорят и данные о потерях в Великой Отечественной: Иосиф Виссарионович назвал цифру 7 миллионов, Леонид Ильич -- 20 миллионов, Борис Николаевич "просуммировал" -- и стало 27 миллионов. Есть очень большие подозрения, что занижена и эта цифра. Но даже если считать ее окончательной, то Советский Союз терял в день в среднем 19 тысяч человек. Или 13 человек в минуту. Причиной этих запредельных потерь является бездарное политическое и военное руководство страны, сдавшее противнику гигантскую территорию и воевавшее в первую очередь путем заваливания противника трупами. Конечно, советские историки заходятся в истерике, доказывая, что все было совсем не так, но, увы, было именно так -- от Бреста до Берлина, все 1418 дней, и отдельные действительно удачные с точки зрения военного искусства операции ни в коем случае не меняют общей тенденции.

После смерти Сталина целенаправленное уничтожение населения собственной властью в основном прекратилось, но жизнь уже успела окончательно обесцениться. И народ постепенно перешел в режим самоуничтожения, главным способом которого стал алкоголизм. Основной причиной его была тяжелая общенациональная депрессия, в которую впали строители коммунизма, якобы испытывавшие "гордость за державу" и "уверенность в завтрашнем дне". Слишком страшным было прошлое и слишком унылым и беспросветным -- настоящее и будущее. Далеко не все это осознавали, но почти все -- ощущали. Советская власть не имела ничего против спаивания нации, поскольку водочными деньгами затыкались дыры в рассыпающемся бюджете, власть российская просто игнорирует проблему.

В Афганистане СССР потерял 15 тыс. человек убитыми, за обе чеченские войны Россия потеряла на сегодняшний день немногим более 10 тыс. Общая продолжительность этих трех войн составляет примерно 15 лет, то есть средние потери -- немногим более 1,5 тыс. человек в год. В то же время каждый год страна теряет по 30 тыс. человек в автокатастрофах, почти столько же погибают от убийств, более 15 тыс. тонут при купании, причем причиной и катастроф, и убийств, и гибели в водоемах очень часто является пьянка. Число преждевременных смертей от различных болезней, объясняющихся не вполне здоровым образом жизни, точно установить сложно, но речь идет уже о сотнях тысяч. Военные потери, таким образом, очень малы на фоне массового самоуничтожения, коим мы занимаемся последние полвека.

Антикоммунистическая революция конца 80-х -- начала 90-х породила надежды на изменение ситуации, однако реализоваться им было не суждено. Лишь немногие россияне поняли, что новая общественно-экономическая формация подразумевает в первую очередь высокую степень ответственности человека за свою судьбу. Остальные привыкли жить в условиях государственного патернализма и были искренне уверены, что достаточно скинуть опостылевших коммунистов -- и заживем, как на Западе. Поскольку этого не случилось, то они впали в еще более глубокую депрессию, чем при застое.

Колоссальную роль в деморализации населения сыграли СМИ, получившие внезапную и непривычную свободу. Вряд ли мировая история знает примеры подобной тотальной психологической войны, которую вели почти все наши журналисты против собственной страны в 90-е годы. Они навязали обществу образ преступной "антинародной власти", хотя в начале 90-х власть была, пожалуй, наименее преступной и самой народной за всю историю Государства Российского. Они же сформировали в общественном сознании атмосферу всеобщей катастрофы, хотя именно в эти годы у страны появилась возможность выйти из глухого тупика, в который ее привели коммунисты. Своего Голливуда, который стал сильнейшим "антидепрессантом" во время экономического кризиса 30-х годов в США, у нас не оказалось. Сейчас наши акулы пера, снова загоняемые в систему агитпропа, расплачиваются за свои собственные действия.

Удобный фатализм


Драмы, подобные "Курску" или "Норд-Осту", иногда вызывают вопросы. Например: почему это все-таки случилось и будет ли кто-нибудь отвечать? Или почему родственники погибших подводников получили во много раз больше денег, чем получают родственники военнослужащих, погибших в Чечне? Они ведь тоже выполняли воинский долг, более того -- погибли в бою за Родину. Интересно также бывает понять критерии, по которым у нас объявляется общенациональный траур. Почему его не объявляли, скажем, по поводу массовой гибели детей -- башкирских, погибших в авиакатастрофе над Германией, якутских и дагестанских, сгоревших в собственных школах? Сколько должно погибнуть людей и кем они должны быть, чтобы удостоиться всероссийской скорби?

Ответов, конечно, нет. Точнее, они есть, но произносить их вслух неудобно. Нельзя же сказать, что сформировавшаяся в последние три года система бюрократической власти не допускает ответственности ее представителей за свои действия. Нельзя прямо сказать, что на достойные выплаты родственникам погибших в Чечне солдат и офицеров у государства денег нет, средства уходят на разные более важные дела вроде реконструкции Константиновского дворца в Стрельне. А объявлять трауры слишком часто совершенно невозможно с идеологической точки зрения. Что же это получится -- все время траур в обстановке стабилизации? Население хотя этих ответов и не слышит, но прекрасно все понимает. Кроме того, оно знает, что предназначенные для его защиты силовые структуры (армия, милиция, спецслужбы) не только никого не защитят, но представляют серьезную опасность для собственной страны и ее граждан. Поэтому всенародный фатализм еще более укрепляется.

Ко всему описанному добавляется террористическая война, которая становится неотъемлемой частью российской действительности. Как известно, военной победы таким способом добиться невозможно, цель террористов -- психологический слом нации. Причем против тоталитарных государств терроризм неэффективен, поскольку, во-первых, о терактах там просто не сообщают, поэтому и смысла в них нет, во-вторых, общество в любом случае неспособно повлиять на власть. Терроризировать имеет смысл только демократические страны, где население может воздействовать на руководство в том направлении, которое удобно террористам.

Россию в ее нынешнем виде трудно назвать демократической страной, но еще труднее считать ее страной тоталитарной. Власть у нас сейчас обществу не доверяет и боится его, поэтому повлиять на нее снизу вполне возможно. Однако гораздо труднее запугать само общество, чего заказчики терактов из Эр-Рияда, Лондона и пещер на юге Чечни не понимают.

Разумеется, регулярные взрывы, а также захваты заложников в различных населенных пунктах страны общего самочувствия населения не улучшают. С другой стороны, они делают вполне законченной картину реальности, которая описывается старыми русскими пословицами: "все под богом ходим", "от судьбы не уйдешь", "двум смертям не бывать, а одной не миновать", "все там будем". Тем более наш хорошо образованный городской житель (села за пределами собственно Чечни целью террористов никогда не станут) понимает, что вероятность стать жертвой теракта не больше, чем вероятность погибнуть в автокатастрофе или от ножа пьяного хулигана. В конце концов, даже в микроскопическом по размерам Израиле нормальная жизнь не прекращается, хотя там террористической атаки можно ждать в любую секунду в любом месте. А Россия ведь велика...

Кроме того, подавляющее большинство россиян сделали адекватный вывод из многолетней чеченской эпопеи и знают, что капитуляция не только не избавит их от террора, но и ухудшит ситуацию. Поэтому предвыборный заказ на камикадзе не сработает, население не потребует от власти прекращения войны любой ценой. Народ слишком умен и слишком мало ценит жизнь. И свою, и окружающих.

Российский фатализм очень удобен для власти, но иногда страна вдруг срывается и устраивает бунт, "бессмысленный и беспощадный". Никакая затонувшая подлодка и никакой взорванный дом сами по себе причиной бунта стать не могут, а просто что-то вдруг "переклинивает". Скорее всего, народ всерьез обижается, когда понимает, что власть его совсем не уважает. Сегодня все политические силы в стране ведут избирательную кампанию, ориентируясь на люмпена. Такого еще не было в недлинной, но богатой на события истории постсоветской России. Поскольку на самом деле люмпены составляют лишь незначительную часть населения, остальной народ может начать обижаться на подобное к себе отношение. Бунт при этом может произойти в цивилизованной, демократической форме -- через избирательные бюллетени: протестное голосование -- это не голосование за КПРФ, как принято считать (коммунисты стали неотъемлемой частью системы), протест -- это когда "против всех". А может и в более традиционной форме, той, о которой писал Пушкин.

АЛЕКСАНДР ХРАМЧИХИН

Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».

Реклама
Реклама
Реклама