Архивная публикация 2002 года: "Таинственный остров"
Да уж, в наше трудное время свою непохожесть, яркую индивидуальность и исключительность так запросто уже не подчеркнуть. Теперь над этим приходится думать -- много и тяжело.И кто это говорит, что мир велик? На самом деле мир мал и тесен, и негде в нем развернуться человеку возросших потребностей и нестандартных запросов. Душа просит размаха; душа желает чего-то эдакого, необъяснимого, но потрясающего, и чтоб обязательно такого, какого ни у кого другого еще не было. А где же мы вам такое возьмем? Вот и бьется тоскующая душа о стенки клетки, хочет куда-то вырваться, хочет взмахнуть деньгами и воспарить, только куда парить-то -- вот вопрос.
Ну не на Кипр же? И не в Египет -- там уже были все, и в Тунисе они были, и в Турции, и в Париже, и в Майами-бич. И что туда теперь ехать, что потом сказать людям, чем народ удивить?
-- Мы тут в Ниццу съездили...
-- А, да, мы там в прошлом году были, ничего особенного, все время в Монте-Карло пришлось мотаться, в казино!
И все, полный облом.
Лиза и Слава решили пожениться. Дело нехитрое -- но они-то хотели еще и медовый месяц. Может, кто-то скажет, что если люди до свадьбы прожили вместе больше двух лет, то идея медового месяца несколько неактуальна. Но это никого не касается: если кто хочет медовый месяц, пусть его получает хоть через двадцать лет совместной жизни. Беда в том, что будущие молодые все время откладывали свадьбу, потому что никак не могли придумать, куда бы им отправиться в свадебное путешествие. Ведь это должно быть такое путешествие, какого еще свет не видывал, в такие края, по которым еще не топталась нога человека с российским паспортом. А такие места где же найти-то?
Лишних сорока миллионов баксов для отправки на орбиту и превращение в первых российских космических туристов у Лизы и Славы не нашлось. Впрочем, медовый месяц в спартанских условиях МКС, в невесомости, да еще и бок о бок с экипажем -- это, согласитесь, слишком уж необыкновенные ощущения. В Антарктиду не захотела Лиза -- Слава был не против, но Лиза надеялась заодно и позагорать. И тогда они принялись ползать по атласу мира.
Европа, исхоженная вдоль и поперек, разумеется, никуда не годилась: Лиза со Славой на некоторое время задумались над Исландией, страной хоть и европейской, но никому не известной. Но и с Исландией случился облом: выяснилось, что теща одного знакомого в молодости работала морским биологом, в каковом качестве неоднократно доплывала до берегов Исландии. Теща утверждала, что это так себе страна, ничего особенного, селедка да лавовые поля, вот и вся Исландия. Пришлось думать дальше.
-- Славочкин, -- радостно вскричала Лиза, -- я придумала, я нашла страну Свазиленд!
"Свазиленд" звучало достаточно интригующе; увы -- оказалось, что знакомый их знакомых два года назад ездил по Африке и в этот Свазиленд заезжал. По его словам -- так себе страна, ничего особенного, только есть король и все черные, в смысле негры.
-- А смотри, -- ликовала Лиза через некоторое время, -- вот еще какая-то Эритрея. Поехали?
Однако образованные приятели опять все испортили, рассказав, что Эритрея -- это бывший кусочек Эфиопии и там все время друг в друга стреляют, так что проводить медовый месяц в таком неприятном месте было бы довольно странно. И вообще с тем же успехом можно съездить, например, в Чечню -- незабываемые ощущения гарантированы на сто процентов.
-- Ой, смотри, что я нашла! Какая-то Новая Каледония!
Но вроде бы перспективная Новая Каледония оказалась французской заморской территорией, то есть, в сущности, Францией. А во Франции все уже были.
И вот так постепенно отпадал весь мир. Поехать в ЮАР, пожить среди зулусов? Так ведь Иванченки туда ездили, зулусы им делали сафари -- ну так, сафари как сафари, ничего особенного. Новая Зеландия -- ой, не смешите, да что же там делать, тоска, у Семеновых там дочка учится, она все домой просится, скучно там очень. Короче, мир сжимался, становился тесным, и Лиза почувствовала что-то вроде приступа клаустрофобии: ехать оказалось совершенно некуда, прямо хоть не женись.
Может быть, от общей разочарованности они бы и впрямь расстались, так и не успев соединиться законным образом, но их спасли силы природы: как-то по телевизору Слава услышал гринписовцев, кричавших о глобальном потеплении вообще и о неком королевстве Тонга, которое из-за этого потепления скоро совсем утонет.
-- Ага, -- смекнул Слава. -- В этой Тонге из наших никто вроде не был; а раз она скоро утонет, то никто там и не будет. Надо ехать.
И они собрались на остров Тонга. Между прочим, добраться туда из Москвы -- тоже подвиг: турфирмы поездок на Тонгу не организуют, самолеты туда от нас не летают, и вообще никто не знает, что это за Тонга такая.
Но Лиза и Слава уж если что решили, то решили. Они взяли в оборот знакомого директора турагентства и стали требовать от него поездки на Тонгу -- это раз. Два -- они настаивали, чтобы он им гарантировал, что на этой Тонге никогда не бывали наши соотечественники. Три -- они намекнули, что в средствах стесняться не намерены... Естественно, знакомый директор решил разбиться в лепешку, но таких хороших клиентов ублажить.
И стал все организовывать. Но -- ужас! -- в процессе оказалось, что и на Тонгу наши уже приезжали. Вернее, доподлинно известно о пребывании там одного нашего -- но зато какое это было пребывание! Некий россиянин однажды устроился работать финансовым консультантом тамошнего короля и в конце концов сбежал с острова, прихватив с собой ровно половину всех бюджетных средств. Словом, Тонга для эксклюзивного медового месяца тоже оказалась местностью не совсем пригодной.
-- Ребята, это ничего, -- утешал Лизу и Славу директор. -- Зато рядом с Тонгой я нашел островок, называется Карамуи, так вот там сто процентов, что советских никого никогда не было, потому что там вообще никого нет, это необитаемый остров, и он тоже скоро утонет, даже раньше, чем Тонга, потому что он маленький.
С одной стороны, необитаемый остров -- это круто. С другой стороны -- что там делать-то? Где жить, что есть? А прибираться кто будет, менять постельное белье и делать коктейль "Пинья колада"?
-- Нет, он не настолько необитаемый, -- успокоил турдеятель. -- Там есть бунгало, а в бунгало живет обслуга, а больше никого там нет.
И Лиза со Славой быстренько поженились и поехали. Самолетом до Австралии; от Австралии -- местным рейсом до Тонги; от Тонги -- на гидроплане до Карамуи.
Карамуи и впрямь оказался раем. Прелестное бунгало на берегу чудесной лагуны, по которой плавали красивые яркие рыбки; незаметная обслуга, всякие вкусности, только что сорванные с ветки или пять минут назад выловленные из океана, чистая вода, кинематографический пляж, потухший вулкан в центре острова -- и больше ничего. Словом, через три дня Лиза со Славой взвыли от скуки.
Мобильники на Карамуи не работали. Связь с миром -- только по рации, поговорить не с кем, не друг с другом же, в самом деле, тем более что они уже успели поссориться по поводу того, который вокруг них океан: Лиза считала, что Атлантический, а Слава -- что Индийский. Какой он был тут на самом деле, сказать им никто не мог: островитяне по-русски не умели, могли по-английски и чуть-чуть по-французски, но Слава учил в школе немецкий, и тот забыл, а Лизе и забывать было нечего. И стало им так тоскливо, что от нечего делать решили они взойти на бывший вулкан.
-- Ай вонт ту вэ гора, -- сообщили они потрясенному горничному (не знаю, как назвать горничную мужского пола, а на Карамуи все трудящиеся бунгало были мужчинами). Горничный задумался, по мимике и жестам собеседников осознал, чего те от него хотят, и закивал головой. Мол, туморроу монинг уи гоу ту вэ маунтэн, плиз.
Они шли заросшей тропой долго и трудно, потому что все время вверх; они боялись змей, потому что не знали, что змей на этом благословенном острове нет, они устали и измучились, а горничный, обвешанный припасами, скакал бодро, как коза, и время от времени говорил что-то непонятное, но явно подбадривающее.
-- И на кой нам это надо, за такие-то деньги, -- стонали молодые. Приходилось все время напоминать самим себе о том, что они тут первые и единственные. Они представляли себе, как в Москве будут рассказывать потрясенным знакомым об удивительном путешествии на райский остров, прекрасный, но обреченный навсегда погрузиться в пучину... "Эх, жаль что вы этого уже не увидите!" Да, вот именно так они и будут потом говорить: "Как ужасно, что больше никто и никогда этого не увидит!"
И вот такие жизнеутверждающие мысли помогли Лизе и Славе добраться до вершины вулкана.
На вершине лежал огромный серый камень. Рядом с камнем валялась смятая пачка "Явы золотой", пустая бутылка "Столичной", а на камне белой краской было написано главное русское слово -- то самое, из трех букв.
...В следующем году Лиза и Слава решили не мудрить и поехали отдыхать в самое что ни на есть насиженное россиянами место, то есть на Кипр. После Карамуи они повзрослели, поумнели и смирились с тем, что нет на планете Земля такого уголка, где не оставил бы свой след наш человек. И это, между прочим, прекрасный повод для национальной гордости.
Да уж, в наше трудное время свою непохожесть, яркую индивидуальность и исключительность так запросто уже не подчеркнуть. Теперь над этим приходится думать -- много и тяжело.И кто это говорит, что мир велик? На самом деле мир мал и тесен, и негде в нем развернуться человеку возросших потребностей и нестандартных запросов. Душа просит размаха; душа желает чего-то эдакого, необъяснимого, но потрясающего, и чтоб обязательно такого, какого ни у кого другого еще не было. А где же мы вам такое возьмем? Вот и бьется тоскующая душа о стенки клетки, хочет куда-то вырваться, хочет взмахнуть деньгами и воспарить, только куда парить-то -- вот вопрос.
Ну не на Кипр же? И не в Египет -- там уже были все, и в Тунисе они были, и в Турции, и в Париже, и в Майами-бич. И что туда теперь ехать, что потом сказать людям, чем народ удивить?
-- Мы тут в Ниццу съездили...
-- А, да, мы там в прошлом году были, ничего особенного, все время в Монте-Карло пришлось мотаться, в казино!
И все, полный облом.
Лиза и Слава решили пожениться. Дело нехитрое -- но они-то хотели еще и медовый месяц. Может, кто-то скажет, что если люди до свадьбы прожили вместе больше двух лет, то идея медового месяца несколько неактуальна. Но это никого не касается: если кто хочет медовый месяц, пусть его получает хоть через двадцать лет совместной жизни. Беда в том, что будущие молодые все время откладывали свадьбу, потому что никак не могли придумать, куда бы им отправиться в свадебное путешествие. Ведь это должно быть такое путешествие, какого еще свет не видывал, в такие края, по которым еще не топталась нога человека с российским паспортом. А такие места где же найти-то?
Лишних сорока миллионов баксов для отправки на орбиту и превращение в первых российских космических туристов у Лизы и Славы не нашлось. Впрочем, медовый месяц в спартанских условиях МКС, в невесомости, да еще и бок о бок с экипажем -- это, согласитесь, слишком уж необыкновенные ощущения. В Антарктиду не захотела Лиза -- Слава был не против, но Лиза надеялась заодно и позагорать. И тогда они принялись ползать по атласу мира.
Европа, исхоженная вдоль и поперек, разумеется, никуда не годилась: Лиза со Славой на некоторое время задумались над Исландией, страной хоть и европейской, но никому не известной. Но и с Исландией случился облом: выяснилось, что теща одного знакомого в молодости работала морским биологом, в каковом качестве неоднократно доплывала до берегов Исландии. Теща утверждала, что это так себе страна, ничего особенного, селедка да лавовые поля, вот и вся Исландия. Пришлось думать дальше.
-- Славочкин, -- радостно вскричала Лиза, -- я придумала, я нашла страну Свазиленд!
"Свазиленд" звучало достаточно интригующе; увы -- оказалось, что знакомый их знакомых два года назад ездил по Африке и в этот Свазиленд заезжал. По его словам -- так себе страна, ничего особенного, только есть король и все черные, в смысле негры.
-- А смотри, -- ликовала Лиза через некоторое время, -- вот еще какая-то Эритрея. Поехали?
Однако образованные приятели опять все испортили, рассказав, что Эритрея -- это бывший кусочек Эфиопии и там все время друг в друга стреляют, так что проводить медовый месяц в таком неприятном месте было бы довольно странно. И вообще с тем же успехом можно съездить, например, в Чечню -- незабываемые ощущения гарантированы на сто процентов.
-- Ой, смотри, что я нашла! Какая-то Новая Каледония!
Но вроде бы перспективная Новая Каледония оказалась французской заморской территорией, то есть, в сущности, Францией. А во Франции все уже были.
И вот так постепенно отпадал весь мир. Поехать в ЮАР, пожить среди зулусов? Так ведь Иванченки туда ездили, зулусы им делали сафари -- ну так, сафари как сафари, ничего особенного. Новая Зеландия -- ой, не смешите, да что же там делать, тоска, у Семеновых там дочка учится, она все домой просится, скучно там очень. Короче, мир сжимался, становился тесным, и Лиза почувствовала что-то вроде приступа клаустрофобии: ехать оказалось совершенно некуда, прямо хоть не женись.
Может быть, от общей разочарованности они бы и впрямь расстались, так и не успев соединиться законным образом, но их спасли силы природы: как-то по телевизору Слава услышал гринписовцев, кричавших о глобальном потеплении вообще и о неком королевстве Тонга, которое из-за этого потепления скоро совсем утонет.
-- Ага, -- смекнул Слава. -- В этой Тонге из наших никто вроде не был; а раз она скоро утонет, то никто там и не будет. Надо ехать.
И они собрались на остров Тонга. Между прочим, добраться туда из Москвы -- тоже подвиг: турфирмы поездок на Тонгу не организуют, самолеты туда от нас не летают, и вообще никто не знает, что это за Тонга такая.
Но Лиза и Слава уж если что решили, то решили. Они взяли в оборот знакомого директора турагентства и стали требовать от него поездки на Тонгу -- это раз. Два -- они настаивали, чтобы он им гарантировал, что на этой Тонге никогда не бывали наши соотечественники. Три -- они намекнули, что в средствах стесняться не намерены... Естественно, знакомый директор решил разбиться в лепешку, но таких хороших клиентов ублажить.
И стал все организовывать. Но -- ужас! -- в процессе оказалось, что и на Тонгу наши уже приезжали. Вернее, доподлинно известно о пребывании там одного нашего -- но зато какое это было пребывание! Некий россиянин однажды устроился работать финансовым консультантом тамошнего короля и в конце концов сбежал с острова, прихватив с собой ровно половину всех бюджетных средств. Словом, Тонга для эксклюзивного медового месяца тоже оказалась местностью не совсем пригодной.
-- Ребята, это ничего, -- утешал Лизу и Славу директор. -- Зато рядом с Тонгой я нашел островок, называется Карамуи, так вот там сто процентов, что советских никого никогда не было, потому что там вообще никого нет, это необитаемый остров, и он тоже скоро утонет, даже раньше, чем Тонга, потому что он маленький.
С одной стороны, необитаемый остров -- это круто. С другой стороны -- что там делать-то? Где жить, что есть? А прибираться кто будет, менять постельное белье и делать коктейль "Пинья колада"?
-- Нет, он не настолько необитаемый, -- успокоил турдеятель. -- Там есть бунгало, а в бунгало живет обслуга, а больше никого там нет.
И Лиза со Славой быстренько поженились и поехали. Самолетом до Австралии; от Австралии -- местным рейсом до Тонги; от Тонги -- на гидроплане до Карамуи.
Карамуи и впрямь оказался раем. Прелестное бунгало на берегу чудесной лагуны, по которой плавали красивые яркие рыбки; незаметная обслуга, всякие вкусности, только что сорванные с ветки или пять минут назад выловленные из океана, чистая вода, кинематографический пляж, потухший вулкан в центре острова -- и больше ничего. Словом, через три дня Лиза со Славой взвыли от скуки.
Мобильники на Карамуи не работали. Связь с миром -- только по рации, поговорить не с кем, не друг с другом же, в самом деле, тем более что они уже успели поссориться по поводу того, который вокруг них океан: Лиза считала, что Атлантический, а Слава -- что Индийский. Какой он был тут на самом деле, сказать им никто не мог: островитяне по-русски не умели, могли по-английски и чуть-чуть по-французски, но Слава учил в школе немецкий, и тот забыл, а Лизе и забывать было нечего. И стало им так тоскливо, что от нечего делать решили они взойти на бывший вулкан.
-- Ай вонт ту вэ гора, -- сообщили они потрясенному горничному (не знаю, как назвать горничную мужского пола, а на Карамуи все трудящиеся бунгало были мужчинами). Горничный задумался, по мимике и жестам собеседников осознал, чего те от него хотят, и закивал головой. Мол, туморроу монинг уи гоу ту вэ маунтэн, плиз.
Они шли заросшей тропой долго и трудно, потому что все время вверх; они боялись змей, потому что не знали, что змей на этом благословенном острове нет, они устали и измучились, а горничный, обвешанный припасами, скакал бодро, как коза, и время от времени говорил что-то непонятное, но явно подбадривающее.
-- И на кой нам это надо, за такие-то деньги, -- стонали молодые. Приходилось все время напоминать самим себе о том, что они тут первые и единственные. Они представляли себе, как в Москве будут рассказывать потрясенным знакомым об удивительном путешествии на райский остров, прекрасный, но обреченный навсегда погрузиться в пучину... "Эх, жаль что вы этого уже не увидите!" Да, вот именно так они и будут потом говорить: "Как ужасно, что больше никто и никогда этого не увидит!"
И вот такие жизнеутверждающие мысли помогли Лизе и Славе добраться до вершины вулкана.
На вершине лежал огромный серый камень. Рядом с камнем валялась смятая пачка "Явы золотой", пустая бутылка "Столичной", а на камне белой краской было написано главное русское слово -- то самое, из трех букв.
...В следующем году Лиза и Слава решили не мудрить и поехали отдыхать в самое что ни на есть насиженное россиянами место, то есть на Кипр. После Карамуи они повзрослели, поумнели и смирились с тем, что нет на планете Земля такого уголка, где не оставил бы свой след наш человек. И это, между прочим, прекрасный повод для национальной гордости.
ЛЕНА ЗАЕЦ
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
