Архивная публикация 2007 года: "Там, где живет террор"

Страна с нищим населением — и ядерная держава, союзник США — и рассадник исламистского насилия, получатель германской экономической помощи развивающимся странам — и центр подготовки немецких террористов… Пакистан под властью военного диктатора Мушаррафа — страна несовместимых противоположностей, представляющая угрозу для всего мира.

Центр Берлина, район Моабит. На десятом этаже зеркального здания с видом на Шпрее размещается оперативный центр Федерального министерства внутренних дел. Каждое утро, без четверти девять, здесь собираются эксперты Вольфганга Шойбле, чтобы представить министру отчет о положении с безопасностью в стране. В спокойные времена министру докладывают о конфискации контрабандных сигарет или о задержании банды интернет-мошенников. Однако в последние дни оперативный центр напоминает, скорее, военный штаб, куда стекаются свежие сводки из зловещего Пакистана.

В дальней части зала расположен экран, работает видеопроектор; на экране — некая топография террора. На карте южноазиатского региона красными точками отмечены места, где были осуществлены теракты, а также районы предположительного расположения учебных лагерей террористов. Таких точек на карте великое множество. Одной из них помечен и Мир Али, расположенный в населенном пуштунскими племенами Вазиристане.

Если верить 27-летнему Нихаду К., Мир Али представляет собой некое подобие немецкого анклава в Северном Пакистане, явочный пункт молодых приверженцев джихада из Федеративной Республики Германии, жаждущих достойно подготовиться к участию в «священной войне». Лагерь, судя по описаниям этого проживающего в Пфорцгейме уроженца Боснии, состоит из четырех пикапов «тойота» и нескольких палаток: мобильность и маскировка — прежде всего. Лагерь — современное достижение террористической логистики — обнаружить непросто. В Мир Али «рекруты» главным образом обучаются тому, как приготовить взрывчатую смесь и обращаться с различным оружием.

Нихад, задержанный в конце января пакистанской спецслужбой ISI и выложивший на допросах многое о германо-пакистанских «связях», входит в добрую дюжину немецких исламистов, отправляющихся в Пакистан для получения военной подготовки. Затем они возвращаются в Германию уже в качестве потенциальных исполнителей терактов. Среди них Фриц Гелович и Даниель С. Эти обращенные в ислам выходцы из Южной Германии три недели назад были арестованы, как и турок Адем Й. «Адская троица» как раз готовилась к крупномасштабной операции в Германии — подрыву трех автомобилей, начиненных в общей сложности почти полутонной взрывчатки. В наличии этого дьявольского плана созналась некая узбекско-пакистанская террористическая группировка, именующая себя «Исламский союз джихада». В частности, атаке немецких «братьев по вере» должна была подвергнуться американская база ВВС «Рамштайн».

Снова, как и сразу после трагедии 11 сентября 2001 года, под подозрением в распространении террора оказывается целый регион. И снова это районы на юге Азии. Другая только страна — не Афганистан, а Пакистан. И правительство ФРГ проводит сегодня в отношении этой страны беспрецедентно жесткую политику: каждый прибывающий из Пакистана в Германию должен быть готов к тому, что его встретят так, словно он побывал в очаге эпидемии.

Статс-секретарь МВД Август Ханнинг еще в июне собрал у себя руководителей полиции и спецслужб. Обсуждался вопрос, как предупредить теракты, речь шла, пожалуй, о самой серьезной программе противодействия угрозе, исходящей от одного конкретного региона. Теперь в аэропортах Германии вводятся дежурства сотрудников компетентных органов, которые должны будут целенаправленно беседовать с подозрительными пассажирами из Пакистана. В списке пожеланий ведомства Шойбле и масштабное прослушивание телефонных переговоров между северо-западным регионом Пакистана и ЕС, пока еще не дозволяемое законом.

Не меньшую обеспокоенность проявляет и Лондон. По оценкам английской секретной службы, на сегодня в Великобритании насчитывается 4 тыс. исламских экстремистов, прошедших обучение в террористических лагерях Пакистана и прибывших, а точнее, возвратившихся в страну, — по большей части это британские граждане.

Однако в центре внимания Пакистан оказался сегодня не только из-за граждан Германии и Великобритании, вставших на путь терроризма. Все тревожнее становится перед президентскими выборами и внутриполитическая обстановка в стране. В понедельник позапрошлой недели на северо-востоке Пакистана молодой террорист-смертник взорвал себя и еще 18 человек, позднее в результате теракта на военной базе в окрестностях Исламабада погибли 15 солдат спецназа — страшная волна насилия, захлестнувшая страну, не спадает.

Сразу двумя «обращениями» напомнил о себе 50-летний Усама бен Ладен, которого многие уже считали погибшим. По мнению большинства экспертов, эти послания отправлены были из укрытия в горах Пакистана неподалеку от границы с афганской провинцией Кунар. Известие, особенно неприятное накануне шестой годовщины трагедии 11 сентября. И предостережение: несмотря на множество отрубленных щупальцев, «Аль-Каида» возрождается. По последней оценке американских спецслужб, «Аль-Каида» комфортно чувствует себя в не контролируемых правительством районах Пакистана и имеет сейчас лучшие позиции для нападения на Запад».{PAGE}

То, что политическая атмосфера в Пакистане накалена до предела, доказывает и странный спектакль, состоявшийся в позапрошлый понедельник. Бывший премьер-министр Пакистана, 50-летний Наваз Шариф, восемь лет назад лишившийся власти в результате военного переворота, приговоренный к многолетнему тюремному заключению по обвинению в коррупции и высланный из страны, регулярным авиарейсом прибыл в Исламабад — и под угрозой повторного ареста всего четыре часа спустя вновь был выдворен в Саудовскую Аравию. Гневные протесты его сторонников парализовали отдельные районы страны, атакуемый со всех сторон генерал Мушарраф, перед угрозой потери власти чуть не объявивший чрезвычайную ситуацию, вновь открыл пресловутый «ящик Пандоры».

Роберт Галлуччи, много лет занимавший высокие посты в американском правительстве, считал Пакистан «самой большой угрозой для США», как об «опаснейшей стране мира» писал о нем и американский журнал Newsweek. По мнению Фарида Закариа, специалиста по Ближнему Востоку и исламу, «если главный фронт борьбы против террора и существует, то это не Ирак, а Пакистан».

Пакистан — средоточие взрывоопасных противоположностей: страна с нищим населением — и ядерная держава, союзник США — и рассадник исламистского насилия, «земля Буша» — и «территория бен Ладена» одновременно; государство, находящееся под властью военного диктатора, которого демократическая сверхдержава США буквально заваливает современнейшим оружием и поддерживает миллиардными финансовыми вливаниями. Притом что в других случаях США предпочитают экспортировать демократические идеалы. Пакистан с его 160-миллионным населением и сверхвысокими показателями рождаемости — в то же время страна, где каждый второй не умеет читать.

Но будет ли вообще существовать Пакистан как государство всего через несколько лет? Как долго удастся противостоять силам, раздирающим страну на части, сдерживать террор, подрывающий государство изнутри и распространяющийся по всему миру, а также тормозить растущее социальное расслоение общества? Не поглотит ли страну хаос, не превратится ли она в некое «Сомали с атомным оружием», не станет ли раем для подготовки все новых мастеров джихада?

Пакистан с его пустынями и лесами, низинами и снежными вершинами, среди которых есть и восьмитысячники, несущий отпечаток великих культур прошлого — буддийской гандхары и мусульманской Могольской империи, — одна из прекраснейших стран мира. Земля, в равной степени желанная для персидского царя Дария, Александра Македонского и британских колонизаторов. Здесь начинается шоссе, пересекающее весь полуостров Индостан, проложенное в свое время британцами и именуемое ими Grand Trunk Road. Здесь написан знаменитый шедевр Редьярда Киплинга «Ким». Эта территория — одна из площадок «большой игры» мировых держав, транспортные артерии связывают Пакистан с Афганистаном через перевал Хайбер и с Китаем через Каракорумское шоссе. Страна, всегда являвшаяся самым болезненным местом встречи Востока и Запада, традиций и современности: добившаяся высот в рафинированной британской игре в крикет и остающаяся вне конкуренции в архаичной конной забаве «бускаши», в которой вместо мяча используется обезглавленный труп козы.

Кроме этого, Исламская Республика Пакистан — единственная страна мира, своим рождением, связанным с кровавым разделом этого субконтинента на индуистскую Индию и мусульманскую «землю чистых», обязанная исламу. Вопрос, насколько религия должна определять жизнь государства, его конституцию и систему правосудия, до сих пор является источником раздоров внутри страны. В результате и после 60 лет существования Пакистана его народ еще не вполне обрел свое самосознание, свой исторический путь, собственную систему ценностей.

Исламабад, Пешавар, Лахор и Карачи — четыре мира в одной стране.

Равалпинди/Исламабад: оплот армии и спецслужб — и убежище для Доктора Странность

У каждого государства есть армия, а в нашей стране у армии есть государство, сказал однажды пакистанский физик-ядерщик Первез Худбхой. Когда это высказывание процитировали военному диктатору и самопровозглашенному президенту Пакистана Первезу Мушаррафу, от комментариев тот отказался. Опровергнуть услышанное Мушарраф не смог.

За всю историю страны генералы 33 года управляли Пакистаном лично, еще 27 лет играли в демократию и оказывали влияние на политическую жизнь страны из-за кулис. Беназир Бхутто (1988—1990 и 1993—1996) и Наваз Шариф (1990—1993 и 1997—1999) дважды сменяли друг друга на посту премьер-министра. Нередко избранники народа смещались с поста премьера генералами. Путчи при этом едва ли кого расстраивали в стране — ведь политика обоих гражданских премьеров была не слишком успешной: они буквально распахнули двери для кумовства и коррупции. Если такова демократия, чем военная диктатура хуже?

Армия, насчитывающая свыше 600 тыс. человек и «съедающая» четверть годового бюджета страны, — сообщество профессионалов, хотя и избалованных многочисленными привилегиями. В случае распада Пакистана в проигрыше окажутся прежде всего высшие армейские чины: едва ли в стране найдется что-либо, полностью или частично не принадлежащее военным.{PAGE}

Армия владеет пятью крупными промышленными комплексами, часть которых зарегистрирована как благотворительные фонды. Самому крупному из них — Fauji Foundation — принадлежат банк, страховая компания, химические заводы и электростанции; годовой оборот фонда — $2 млрд. Армия контролирует большую часть строительного рынка страны, владеет предприятиями по производству обуви и цемента, через военизированные формирования рейнджеров она закрепила за собой и права на рыбную ловлю. Пакистанские благотворительные фонды не обязаны предоставлять бухгалтерскую отчетность на проверку. Не удивительно, что наиболее честолюбивые и умные люди в этой стране выбирают военную карьеру, офицеры в Пакистане — настоящая национальная элита.

Оплот армии — Равалпинди, бывший британский гарнизон. И в еще большей степени — Исламабад, новая (вместо Карачи) столица Пакистана, отстроенная в 1959 году буквально на пустом месте, в 16 километрах от Равалпинди. Равнодушно прорезающие город дороги, безликое жилье, блочные офисные здания — как будто какой-нибудь генерал чертил проект Исламабада на своем планшете. Впечатление еще более усиливается стандартизированными адресами жилых районов: «зона Г/3, 20-я улица, дом 13». Архитектурная фантазия — в отставке, воображение — на нуле.

Каждый день 64-летний Первез Мушарраф едет из Равалпинди в Исламабад и обратно, в разное время и на разных служебных автомобилях. Осторожность весьма уместна — уже трижды диктатор подвергался покушениям, и спастись удавалось лишь чудом. Похоже, его враги имеют доступ к сверхсекретной информации.

Мушарраф, уроженец Дели, при разделе полуострова отбыл с семьей в новую страну на одном из последних поездов и таким образом едва избежал последовавшей вскоре кровавой бойни. Он получил хорошее образование, в частности учился в британском Королевском военном колледже. Блестящий полевой командир и менее удачливый стратег, воспринимающий Индию исключительно через призму вражды. Некоторые среди военных называют его «ковбоем».

В 1999 году Мушарраф — в то время глава генштаба — при поддержке кашмирских радикалов пересекает границу с Индией в районе местечка Каргил, что чуть было не приводит к развязыванию четвертой войны против соседа. Впоследствии он заявит, что предпринял эту неудачную авантюру по приказу тогдашнего премьера Шарифа.

В определенный момент Мушарраф понимает, что премьер, не пользующийся поддержкой населения из-за своей катастрофической экономической политики, намерен освободить его от обязанностей главнокомандующего. Мушарраф упреждает премьера и в результате бескровного государственного переворота захватывает власть. Большая часть пакистанского населения рада таким переменам, воспринимает их даже как освобождение.

Предшественники Мушаррафа, в особенности генерал Зия-уль-Хак, все больше и больше адаптировали Конституцию к требованиям радикальных религиозных кругов. В 1985 году вводятся шариатские суды, восстанавливающие давно отмененные наказания вроде порки и побивания камнями. Положение последователей других религий по сравнению с мусульманами значительно ухудшается.

Новый правитель достаточно силен, чтобы не считаться с мнением радикалов. Мушарраф не разделяет идей фундаменталистских фанатиков и уж тем более не намерен продолжать исламизацию страны. По собственному признанию, вечерами он с удовольствием выпивает немного виски и играет со своими болонками, считающимися у борцов за чистоту ислама «нечистыми». Себя он называет представителем умеренного ислама, открытым остальному миру. В интервью «Шпигелю» Мушарраф заявил, что восхищается реформатором Кемалем Ататюрком, превратившим Турцию в светское государство.

С другой стороны, военный диктатор не предпринимает никаких попыток борьбы с влиятельными радикальными муллами и тем более закрытия духовных школ, в которых восхваляется джихад. Сохраняет он и спецслужбу ISI, в которой хватает приверженцев радикальных талибов, покинувших в свое время Пакистан, чтобы «очистить» Афганистан от неверных.

Потом наступает 11 сентября 2001 года — теракты в Нью-Йорке и Вашингтоне — вызов всему миру и великолепный шанс для Мушаррафа. Божественный подарок воинов Аллаха.

Теперь Пакистан Америке просто необходим. Американцы планируют бомбардировку Афганистана, этого государства талибов, приютившего террористов «Аль-Каиды», а также свержение афганского правительства. Очевидно, что террористы попытаются бежать в соседний Пакистан, чтобы перегруппировать там свои силы. Страна, которую Запад долгое время полностью игнорировал, буквально в одночасье становится главным предметом вожделения американцев. При этом мировая держава использует политику кнута и пряника. Впоследствии Мушарраф расскажет, что ведущие политики из правительства Буша угрожали попросту «разбомбить страну и ввергнуть ее в каменный век» в случае, если он откажется участвовать в их антитеррористической кампании. За сотрудничество, напротив, обещали обширную экономическую помощь и современное оружие.

Президент Пакистана переходит на сторону США, и его расчет оправдывает себя — по крайней мере, с экономической точки зрения: вливания в страну составили $10 млрд. Однако чтобы сохранить власть, Мушарраф ведет двойную игру — перед «меценатами» из США он изображает борца с экстремизмом, дома же заключает союзы с исламистскими партиями и пытается обойти закон, чтобы продлить сроки своего правления. Любая демократическая оппозиция в стране уничтожается на корню.{PAGE}

Поначалу все идет вроде бы хорошо. И даже когда в феврале 2004 года ученый-ядерщик Абдул Кадир Хан под давлением мировой общественности признает, что на протяжении целого ряда лет распространял сверхсекретные и крайне опасные технологии, Вашингтон как бы сквозь пальцы смотрит на последовавший за этим очевидный фарс. Утверждение Мушаррафа о том, что награжденный высшими государственными наградами «отец пакистанской бомбы» действовал самостоятельно, без ведома политиков и генералов, не вызывает возражений. Никто из американских правительственных чиновников не протестует и против президентского помилования беззастенчивого торговца ядерной смертью, последовавшего на следующий же день после признаний Хана. Теоретически, конечно, возможно, что Хан действовал по собственной инициативе, но при этом ведь достоверно известно, что он принимал у себя высоких гостей из правительства Саудовской Аравии, вел переговоры с иранскими муллами и не менее десяти раз ездил в одиночку в Северную Корею. Ядерная бомба для Хана — «оружие мира», которое, по его мнению, должно стать доступным для всего исламского мира.

Инспекторам ООН до сих пор так и не была предоставлена возможность допросить Хана, находящегося под домашним арестом. В Пакистан могут лишь направляться соответствующие письменные запросы, ответы на которые, к величайшей досаде главного контролера по вооружениям, Эль-Барадея, не отличаются полнотой.

«Хан — мой герой», — говорит Мушарраф о человеке по прозвищу Доктор Странность. До сего дня невозможно оценить ущерб, нанесенный этим ученым-ядерщиком, распространявшим знания о производстве ядерного оружия. Этот любимец женщин — с усами, как у кинозвезды Омара Шарифа, — навсегда останется для пакистанской элиты тем человеком, который в 1998 году, всего через несколько недель после успешных ядерных испытаний в Индии, создал собственную атомную бомбу — и тем самым спас честь нации.

В 2004 году, вскоре после разоблачения Хана, Вашингтон делает Пакистан своим привилегированным «союзником, не входящим в блок НАТО». Такой статус имеют традиционные «друзья» США — такие как Израиль, Япония и Южная Корея. Он дает Пакистану право на приобретение самых современных вооружений. Взамен Мушарраф предоставляет американцам относительную свободу действий в антитеррористической борьбе.

В талибских районах у пакистано-афганской границы сегодня действуют военные советники из Вашингтона и «спецподразделение 121», осуществившее захват Саддама Хусейна. Их цель — провести террористов «Аль-Каиды» через горные перевалы и заманить в ловушку. Американцы с гордостью называют это «тактикой молота и наковальни». Сотрудничество с Пакистаном кажется правительству США столь перспективным, что оно носится с Мушаррафом как курица с яйцом и даже хвалит его за шаги по демократизации страны. В действительности же таких шагов не наблюдается, несмотря на их насущную необходимость.

«Ни одному другому союзнику Джордж Буш не спустил бы столь явного недемократизма», — с горечью говорит социолог Самина Ахмед из International Crisis Group в Исламабаде. На виду у американцев Мушаррафу позволяют фальсифицировать результаты референдума о продлении его президентских полномочий. Он заключает прямо-таки фаустовский сговор с религиозными ультрарадикалами: они признают его военную диктатуру, а он взамен поддерживает чудовищный закон, открывающий двери религиозному мракобесию, и издает распоряжение в духе «худуда» — шариатской системы вынесения приговоров. Согласно ему даже при рассмотрении дел, связанных с сексуальным насилием, показания женщины имеют ничтожно малый вес по сравнению с показаниями мужчины (поэтому 80% женщин в пакистанских тюрьмах отбывают наказание за «развратные действия», хотя, по мнению независимых адвокатов, они сами — жертвы насилия).

Мушарраф предпринимает осторожные шаги по разрядке напряженности в остающемся предметом спора Кашмире, участвует в состоявшейся в Нью-Дели «встрече мира» на высшем уровне. Запад холит его и лелеет, Джордж Буш приглашает в Белый дом и именует своим «приятелем» («buddy»). Германия, в свою очередь, также возобновляет оказание экономической помощи, приостановленной после военного переворота, прощает 55 млн старого долга и выделяет денежные средства в размере 68 млн евро.

Однако это не мешает пакистанскому диктатору нарушать его важнейшее обещание Западу — начать им самим провозглашенную «священную войну с экстремизмом». Едва ли в стране официально зарегистрирована хотя бы одна радикально-исламистская духовная школа; многие медресе, в которых сегодня обучаются полтора миллиона молодых людей, по-прежнему не раскрывают своих учебных программ. Воспевающие насилие экстремистские организации после их официального запрета продолжают свою деятельность под новыми вывесками. А в марте этого года Мушарраф, все более наглеющий и окруживший себя плохими советчиками, вместо посильной поддержки правосудия отправляет в отставку верховного судью Пакистана Ифтихара Чаудхри.

За увольнением следует демонстрация, невиданная доселе на улицах пакистанской столицы: сотни судей и адвокатов в черных костюмах и белых рубашках с крахмальными воротничками стройными колоннами по трое маршируют в знак протеста. Полиция разгоняет их, но они снова и снова выходят на улицы города. И если сначала речь шла только о восстановлении в должности их коллеги, постепенно появляются и далеко идущие требования, надписи на некоторых транспарантах гласят: «Долой военную диктатуру!» А к этому призыву вскоре присоединились и многие представители совершенно противоположного идеологического фронта — радикальные муллы, для которых уступки президента Америке и его походы против территорий, граничащих с Афганистаном, как бельмо на глазу.

Экстремистские силы, сделку с которыми некогда заключил Мушарраф, настигают его, проникая в самое сердце столицы. Боевики занимают Красную мечеть в Исламабаде, расположенную всего в нескольких километрах от президентской резиденции. Очевидно, что экстремисты наилучшим образом вооружены, они провоцируют Мушаррафа выстрелами в воздух и захватом заложников.

После долгих колебаний и попыток переговоров диктатор все же решается на штурм: десятки, если не сотни людей лишаются жизни. Террористы-самоубийцы мстят за своих «мучеников», всего за одну неделю июля гибнут 150 человек. «Смерть предателю Бушаррафу! Смерть американцам!» — кричат теперь демонстранты.

Окончание в следующем номере