21.01.2008 01:00 Еженедельный журнал «Профиль»

Архивная публикация 2008 года: "The Минаев"

Вышла книга «The Тёлки». Написал автор романа «Духless» Сергей Минаев. В «The Тёлках» — куча the тёлок, the cocaine, the «Кровостока», the брендов и the мучений лирического героя: Андрея Миркина, раздолбая, социопата, ведущего колонки в «Одиозном журнале», дармоеда и морального урода. Корреспондент «Профиля» отправился к писателю, чтобы увидеть в его глазах духless и спросить про тёлок.

В юности Сергей Минаев в РГГУ изучал Йозефа Геббельса. Теперь он говорит: «Все заимствовано. Зачем придумывать что-то свое?» Странно, но его личная работа с массами после этого идет на ура. Тиражи его книг приближаются к населению Гватемалы. Это притом, что первые сто страниц нового романа «The Тёлки» — мучение. Бренды, марки, сорта, эпиляция ног, зубные пасты. Первые 100 страниц мы ищем коричневый свитер Etro главного героя — Андрея Миркина. Именно Etro. Именно коричневый. После 95-й страницы книга начинает цеплять, хотя мучения продолжаются. Теперь уже бренды терзают не читателя, а самого Миркина. Мучает его мир витрин. Миркин напивается и жестоко избивает плюшевую промо-игрушку — Медведа с человеком внутри. «Осталось, — мечтает он, — только трахнуть манекен в витрине ЦУМа...» Кусок этот остался за кадром, но одно понятно: страдает мужчина.
Сергей Минаев не страдает. Он смеется.
Немецкие танки по Греции идут. Это клип в «ЖЖ». Минаев сидит с другом — ресторатором и писателем Илиасом Меркури в новиковском ресторане. Оба смотрят в лэптоп и ржут. Грек Илиас — кстати, он тоже замечен в «The Тёлки» — уверяет, что танки идут в 50 километрах от его родного города в Греции. Всем хорошо. Можно смело сказать гадость.

Про бренды
— Сергей, с сотой страницы только и можно читать роман.
— Понимаешь, я за 10 дней получил 500 отзывов в Интернете от читателей. У многих такая реакция. Возникает вопрос: почему? Я отвечаю: мне эти 100 страниц бесчисленного описалова были нужны, чтобы показать бесполезность существования человека. Вокруг марок машин, брендов, сортов выпивки, лейблов. Это не жизнь, а рекламный журнал. И моей задачей к 95-й странице было, чтобы читателя затошнило от этого.
— Вот это вам удалось!
— Чтобы он открыл 95-ю страницу и сказал главному герою: «Как ты зае...л! Дали бы тебе уж два гопника по голове, и книга закончилась бы на этом!» И вот тут ему действительно начинают давать по голове. Я считаю, что задача удалась — но сто страниц надо пробежать.
— И я зае...л себя вопросом: а зачем мне такой объем product placement? Зачем мне эти браслеты Tiffany, туфли Ferragamo, свитера Etro, фотоэпиляции bikini-line, запонки Paul Smith, вина Vermentino из Bolgheri, костюмы Canali и Patrick Hellmann, розовые рубашки и инспекторы Pal Zileri? Зачем паста Lacalut, паста Lacalut Brilliant White, зачем мне тёлка, долго открывающая сотовый LG Prada, зачем мне ее часы Zenith Lady Star, зачем Bacardi, фитнес Dr.Looder, эпиляция голеней в «Персоне LAB», зеленые Mini-Cooper, Porsche, кеды Paul Smith, сапоги Gucci, зачем литры Evian и Dewars, трусы Calvin Klein с высокой резинкой, зачем мне косметика для собак Doggy-M? И ведь это только первые страницы…
— У него — у Андрея Миркина — люди значат гораздо меньше, чем бренды. Вот он описывает девушку в первой главе: «Ездит Лена на шестой Mazda, взятой в кредит. Ну, это вы и без меня поняли». Это характеристика времени. Все, понятно, с кем мы имеем дело. Если раньше мужчина на иномарке был мужчиной на иномарке, то сейчас это — просто чувак, на котором висит невыплаченный пятилетний кредит. Такая вот временная характеристика.
— Может, тогда интервью будет не с вами, а с Миркиным? Привет, я Антон, штаны Helmut Lang, ботинки Dirk Bikkembergs, желтые пластмассовые Swatch, майка Faith Connexion, стрижка — неизвестна, блокнот Moleskine, носки черные гладкокрашеные двухлицевого переплетения, ОАО «Лысьвенская чулочно-перчаточная фабрика». Теперь вы.
— Костюм Paul Smith (Минаев смеется, голова его смотрит вниз, разглядывая тело), ботинки Pal Zileri, рубашка — не помню, что-то еще забыл... А вчера я был: штаны камуфляжные, ботинки армейские, куртка-«аляска» неведомой марки и рваный на локте свитер. В таком виде вчера пришел к себе в офис, а потом поехал еще к Косте Рыкову, и мне было комфортно. В этом перечислении брендов нет идеи. Идея в том, что они заменили сущности. В какие-то моменты бренды опережают личность. Об этом книга.

Про власть
28-летний бизнесмен Константин Рыков, который на прошлой неделе видел Минаева в рваном на локте свитере, — друг. Жемчужина его медиа-империи — сайт «Взгляд»: деловая газета с отделом новостей, где публикуются статьи о политике Кремля. Он же — издатель «Буржуазного журнала» (в «The Тёлках» — прототип «Одиозного журнала»), он же — учредитель Dni.ru, он же — головная боль Минаева. Дело вот в чем. Минаева принято критиковать за то, что благодаря Рыкову он лижет одно место Кремлю, за то, что он с Рыковым делает сайт «За Путина.Ру», при этом не давая никакой идеологии в книгах. Ни один из его героев не пойдет на выборы 2 марта, предпочтя пару жирных дорог кокаина на стеклянной полке туалета дорогого клуба. Все тут бухают, потом ищут небодяженный «№1», снимают тёлок, вспоминают LSD-вечеринки детства, страдают от обезвоживания MDMA, приходят в себя, выкладывают кокаином фразу «С днем рождения», скучают по карликам, разносящим порошок на серебряных подносах. И никакой политики. Тёлки и кайф.
— Почему тогда ходят слухи, что заместитель начальника главного управления внутренней политики аппарата президента Путина Алексей Чеснаков читает ваши книги за месяц до их выхода в свет и там у себя в администрации президента кричит: «Это гениально!»? Что гениально?
— Я считаю, что, когда людей не интересует политика, — это здорово. Что они там в конгрессах, сенатах думают — начихать. Политика — это водевиль. А Чеснакова я впервые увидел года два назад, когда тираж «Духless» был уже полмиллиона. Надо было сразу распустить слух, что Путин меня прочитал, пригласил к себе и сказал: «Я хочу заплатить тебе $250 и дать вымпел как передовику литпроизводства и обличителю морали современных кокаинистов». Зачем власти заказывать мне книги? Имея 5 федеральных каналов с охватом аудитории в 140 млн людей — зачем им Минаев? Может, они хотят, чтобы я повлиял на умы политической элиты? Политической элиты у нас — два процента. Так что автор слухов — просто м…ак.
— И все-таки. Власти кто выгоднее — оппозиционер или Миркин с кокаином?
— Власти выгоднее потребитель. Который думает о том, как ему закрыть пятилетний кредит или двенадцатилетнюю ипотеку. Вот этот человек приятен всем. Потому что он выведен из политической борьбы. Но с точки зрения морали мы превращаемся в тупых скотов, для которых счастье — это два Биг-Мака по цене одного. Если герой «Духless» что-то искал, то Миркин нашел рецепт: казаться — лучше, чем быть.
— Вы называете политику водевилем. А то, что при этом вы делаете сайт «За Путина.Ру», — это водевиль, драма, ода?
— Да, я выступил там. Но для меня Путин — это выбор осознанный. Выбираю его как бизнесмен. У меня в эти 8 лет происходит стабильный рост бизнеса. (Сергей Минаев начал работать грузчиком, а стал управляющим крупнейшей компании, занимающейся продажей элитного алкоголя. — «Профиль».) У меня в бизнесе обозначились правила игры. А с правилами игра приобретает смысл. Как бизнесмену мне все равно, как называют того президента, который обеспечит мне восьмилетнюю стабильность. При этом у меня вопросов к власти больше, чем у правозащитницы Марины Литвинович. Потому что, в отличие от нее, я каждый день сталкиваюсь с властью. В 90-х был безбашенный разгул, удар, «Птюч», «Луч», MDMA и все хорошо. Но когда-то надо останавливаться.

Про клубы
— Да бросьте. Кто и когда останавливался по велению власти?
— С этой точки зрения, конечно — все просто дороже стало. Знаешь, как изменилось? Ушел кураж. И клубная культура превратилась в vanity fair — в ярмарку тщеславия. Раньше все ходили в клубы танцевать. А сейчас — с тёлками знакомиться. Задор ушел, пришли понты.
— А где-то искренность осталась?
— Только кухня.
— Писатель Маруся Климова в Питере недавно высказалась в том ключе, что клубы закончились, остались домашние собрания.
— Верно. Хотя, я приезжаю в Питер, встречаюсь там с Эдиком Мурадяном (промоутер, открыл клуб «Декаданс». — «Профиль»). Он мне делает ночные вояжи в студенческие клубы. В «Грибоедов», например. Вот там реальный искренний драйв. В Москве этого нет. У нас или 18-летние девушки на «хаммерах» с салоном Louis Vuitton, либо «Южное Бутово, где еб…т разутого». Сразу тебе в грызло, по голове — бух. Вот в Питере есть еще интеллигенция!
— Ночная жизнь — это ваш опыт. А вы бы стали столь же страстно писать о бизнесе?
— А что про бизнес можно писать, высмеивая корпоративную философию? В следующей книжке я, кстати, пытаюсь это абсолютно гротескно дать. Понимаешь, девять из десяти людей, которые написали «Как обаять всех и заработать миллион», не имеют и ста тысяч.

Про тёлок
— Вернемся к беседе с Миркиным. Андрюша, ну что, как там твои тёлки?
— Тёлки пожирают меня. Миркина разрывает, если быть точнее, между тремя тёлками. Одна постарше — аудитор, вторая поглупей — модель, третья... третья — Катя, студентка РГГУ. Я — документалист. Например, многие диалоги подслушаны в кафе, клубах, на тусовках. Диалоги рядом с нами. В «The Тёлках» есть кусок, как три тёлочки в кафе сидят… Это реальный разговор. Подслушан мною — как они разводят своих мужиков. Все друг другу изменяют, у мужиков любовницы, у их жен — тоже любовники. Я сидел и слушал, как этот зубчатый механизм функционирует.
Минаев достает свой крохотный Moleskine.
— …А вот история из книги о том, как девушка звонит из Москвы в Лондон, чтобы на своем Vertu поменять звонок. У меня есть друг, украинский олигарх. У него Vertu и хороший сервис. В Лондоне сидит консьерж русскоговорящий. Когда олигарх нажирается, то в три часа ночи звонит этому незнакомому Vertu-консьержу и говорит: «Слушай, человек, ну давай попиз...им? Как ты вообще? Как дела-то? А чё в Лондоне хорошего? Ну а как там семья?» Это не выдумать. А главу «Ольга» я вовсе должен был написать мозгом женщины. Что невозможно, потому что мы так не думаем. И вот я в «ЖЖ» у себя бросил клич: девушки, дайте мне свои истории разрывов. Я взял четыре абзаца из пятидесяти историй и на основе их выстроил весь сюжет. Я понял, как женщина двигается головой. Знал бы раньше — многого бы избежал.
— Документальная проза.
— Абсолютно. Например, приезжие тёлки говорят «братик». Они не говорят «брат», только — «братик».
— А Миркин — это Минаев?
— Не совсем. В его годы я слишком много работал. Миркину — 27.

Про мат
Минаев читает «Профилю» свои записи в блокноте: «Я видел м...ака, который всерьез отвечал на смс-рассылку. Его позвали на вечеринку. Он несколько минут объяснял в трубку, почему он не может туда пойти. Что он, к сожалению, в субботу идет на «Винзавод», там Гельман устраивает мероприятие по современному искусству».
— В отличие от вашего блокнота в книжке почти нет мата. И это так странно.
— 24 ненормативных слова на 613 тыс. авторских знаков. Это мой персональный рекорд. Когда группа «Серебро», перепевая свою песню, со сцены вещает: «Они решили, что мы бляди, тра-та-та, ой, сука-любовь», вот после всего этого пропадает желание ругаться матом вообще.
Илиас рядом опять заливается смехом. Мы прощаемся. Минаев протягивает руку:
— Да, забыл. Часы — Breguet.