Архивная публикация 2002 года: "Тормозной путь"

Наступившая ныне стабильность, скорее, похожа на затягивающееся торможение в политической и экономической жизни страны.У правительственных чиновников вроде бы есть повод рапортовать об успехах. Статистики уверенно выдают цифры, демонстрирующие чуть ли не повсеместный рост. Однако качество нашего нынешнего экономического роста оставляет желать лучшего. В него органически вплетен механизм торможения, постепенно распространяющийся на все сегменты экономики.

Торможение роста. Сегодня очевидно: кривая динамики экономического роста направлена не вверх, а вниз. С рекордного 2000 года (рост ВВП тогда составил почти 8%) развитие экономики лишь замедляется. Ожидаемые правительством по итогам года нынешнего 4% роста -- это еще не финал. По оценкам немалого числа наблюдателей, в следующем году темпы роста будут еще ниже.

Торможение инвестиций. Денег для устойчивого экономического развития катастрофически не хватает. Построенные еще при СССР промышленные мощности были сильно недогружены все 90-е годы, в 1999--2000 годах вытянули на себе промышленный подъем, а сегодня попросту обветшали. Для их обновления нужны десятки миллиардов долларов, а не тот жалкий (и мельчающий) инвестиционный ручеек, который течет в реальный сектор сегодня.

Торможение финансовой стабилизации. Инфляция ведет себя весьма неспокойно. Нулевой рост цен в сентябре не получился: последняя неделя месяца принесла всплеск в 0,4%. Летнее затишье закончилось, разбег инфляции возобновился. В январе--августе 2002 года Россия -- на неутешительном втором месте по росту потребительских цен в СНГ (9,9%), причем промышленная продукция подорожала почти на 15%.

Торможение конкурентоспособности. Механизм торможения -- это еще и голландская болезнь. Правительство совсем недавно гордилось тем, что львиную долю роста обеспечивал внутренний спрос. Что же это за спрос? Как оказывается, он во все большей степени ориентирован на импорт. По данным Госкомстата, на импортные товары направляется уже почти 50% потребительских расходов, и эта доля непрерывно возрастает.

Торможение в нерыночном секторе. Последние пару лет стремительно растет нерыночный сектор экономики -- при расширительном толковании нерыночности. В самом деле: не слишком сдерживались бюджетные расходы, сильно разбухли внебюджетные фонды, опережающими темпами росли тарифы естественных монополий. А ведь деньги, распределяемые властью (бюджет, внебюджетные фонды, естественные монополии), могли бы при сокращении государственных и окологосударственных аппетитов трансформироваться в инвестиции, как это произошло в 1999--2000 годах.

Торможение олигархии. Осколки олигархического режима второй половины 90-х годов вновь консолидированы. Вытесненные в 1999--2000 годах на периферию политической сцены, олигархи, их представители и лоббисты сейчас опять контролируют многие рычаги власти и инструменты давления на нее. Но теперь уже институционально, а не на основе неформальных договоренностей.

Диктат корпораций почти задавил инициативы правительственных либералов по дальнейшей реформе налоговой системы, которая позволила бы взрастить мелких и средних собственников, сделать их основной опорой нового режима. Более того, налоговые поступления в последние несколько месяцев снижаются -- прежде всего из-за не слишком большой платежной активности крупных компаний. Подобно тому как номенклатура как класс была заинтересована в брежневской нормализации, постельцинская олигархия как класс заинтересована в нынешней стабильности.

Эта стабильность опасна. Она убаюкивает и успокаивает, но не решает реальных проблем экономики и не отвечает на стоящие перед ней вызовы. Главный вызов -- вызов модернизации, качественного обновления экономики. С механизмом торможения он принципиально несовместим.

ДМИТРИЙ ОРЛОВ, заместитель генерального директора Центра политических технологий, главный редактор Политком.Ру