Архивная публикация 2008 года: "Улыбка бесплатно"
А помните, в первом «Макдоналдсе» у дверей стояли специальные девушки, которые всем выходящим говорили «спасибо, до свидания»? А еще висели плакатики, что-то типа «Улыбка бесплатно». Помните? Теперь они не улыбаются. Говорят иногда, торопясь: «Спасибо за покупку! Свободная касса!» Мол, уходи-ка побыстрее, дорогой покупатель.
А помните фильм, который в русском прокате шел с названием «С меня хватит»? Там герой Майкла Дугласа врывался в «Макдоналдс», высоко поднимал тощий гамбургер со свисающей по краям булочкой и спрашивал: «Это что? Гамбургер?». Потом он указывал на рекламу гамбургеров (нечто пышное, аппетитное, с густо осыпающимся кунжутом) и негодовал.
Почему за 18 лет посещения «Макдоналдсов» я увидел только одну по-настоящему красивую девушку за кассой?
И почему за эти годы мне раз
20 в пакет «с собой» не докладывали заказанных предметов еды?
Если бы они до сих пор улыбались, огорчение мое как клиента было бы не столь тягостным.
Недавно зашел в «Шоколадницу» на Кутузовском. Из всех кафе-сетей я предпочитаю именно «Шоколадницу». Потому что правильно подобраны цвета в интерьере. И потому что красивые светло-коричневые лампы в виде кофейных зерен. А главное — отличные и недорогие кресла из «Икеи». Потом дизайнеров понесло на какой-то дореволюционный гламур — они стали рисовать на стенах патлатых молодчиков и веселых дам — просто уже не кафе, а кафешантан какой-то! Но нарисованные паразиты царской эпохи не поют, то есть никакого тебе шантана.
Я бывал во многих «Шоколадницах». Например, на Пушкинской официантками работают киргизские студентки (не студентки?). Но на Кутузовском — ни-ни. Это как Голливуд. Официанты и официантки все красавцы и красавицы. Как будто ждут роли в новом блокбастере Роберта Земекиса, который вот сейчас придет и закажет блинчики с мясом. Я думаю, это политика Головного Офиса: киргизок — на Пушкинскую, к гостям столицы и окрестным менеджерам-середнякам. А будущих фотомоделей — на Кутузовский, где надо блеснуть, а то чем черт не шутит. Вдруг и правда Земекис?
«Кофе Хауз» — не моя сеть. Во-первых, там такие маленькие и хлипкие столики, что заказывать больше двух чашек кофе может, мне кажется, только жонглер. Впрочем, кто меня видел, всерьез этот наскок не примут — я большой. Довольно большой. Для нас, больших, толстых людей, «Кофе Хауз» не самое подходящее место. Кроме того, там очень странная музыка. Я понимаю, что по идее это современное заведение, в котором студентки должны чувствовать себя комфортно. Поэтому тут крутят такую музыку, которую дети и олигофрены изображают так: «Бух-бух-бух-бух!» Мне приходится иногда завтракать в одном из «Кофе Хаузов». Так вот, в восемь утра это «бух-бух» настраивает на конкретную мысль — чем быстрее произойдет Страшный суд, тем лучше. Потом мы насладимся тишиной. Или криками страданий всех этих диджеев. Лучшая музыка утром — это шлепок тряпки с хлороформом по носу диджея. Кроме того, где готовят эти ужасные бейглы (бублики), которые потом развозят по «Кофе Хаузам»? Где эта кухня доктора Мабузе?
Я понимаю, что некоторые уже не в силах читать этот поток паранойи, но — минутку терпения, братья мои и сестры. Я подхожу к главному.
Почему во всех без исключения кофейнях и фастфудах качаются столики? Из ста столиков, за которыми я сидел в своей жизни, 80 — качались!
Казалось бы — что такого? Ну, качается столик… Но если измерить, сколько из-за этого я пролил кофе! Это будет несколько литров! А если посчитать по нынешним ценам!
Понимаете, я не могу похвалиться осиной талией. Мне трудно залезать под каждый столик, чтобы подсунуть под его коварную ножку сложенную несколько раз салфетку. Хотя я много раз проделывал это на потеху окружающим. Казалось бы — несложно каждое утро перед началом работы обойти зал и проверить столики на предмет их устойчивости. Отыскать коварные каверны в полу и ликвидировать разброд и шатание. Нет!
Почему я ворчу? Потому что они меня не любят. Когда мы приходим в фастфуд, мы не гости. Мы просто некие подвижные обстоятельства, к которым применяют инструкции. Спросить, подать, убрать, принести счет. Мы — лавина вечно недовольных организмов, нас слишком много, и мы все на одно лицо. У нас нет имен, нет особенностей, нет личной жизни. Биомасса, поглощающая кофе и блинчики. Саранча, пожирающая сэндвичи и капучино. Улыбка для нас может быть только профессиональной гримасой. На всех не наулыбаешься!
За это я не люблю сети, не люблю франшизу — она убивает неповторимость места, уничтожает привязанность к углу, столику, занавеске — тем мгновениям уюта, из которого складывается любовь к своему месту обитания. Мы ведь до сих пор помним те пельменные и блинные, которые давно уже канули в Лету. В них не было дизайна. Только пельмени и блины. Но мы вспоминаем их без ненависти.
Особенно пончиковые. Там не улыбались, но каждое такое место, при всей своей бедности и одинаковости, было неповторимо.
Впрочем, может, это потому, что мы были детьми, а теперь выросли.
А помните, в первом «Макдоналдсе» у дверей стояли специальные девушки, которые всем выходящим говорили «спасибо, до свидания»? А еще висели плакатики, что-то типа «Улыбка бесплатно». Помните? Теперь они не улыбаются. Говорят иногда, торопясь: «Спасибо за покупку! Свободная касса!» Мол, уходи-ка побыстрее, дорогой покупатель.
А помните фильм, который в русском прокате шел с названием «С меня хватит»? Там герой Майкла Дугласа врывался в «Макдоналдс», высоко поднимал тощий гамбургер со свисающей по краям булочкой и спрашивал: «Это что? Гамбургер?». Потом он указывал на рекламу гамбургеров (нечто пышное, аппетитное, с густо осыпающимся кунжутом) и негодовал.
Почему за 18 лет посещения «Макдоналдсов» я увидел только одну по-настоящему красивую девушку за кассой?
И почему за эти годы мне раз
20 в пакет «с собой» не докладывали заказанных предметов еды?
Если бы они до сих пор улыбались, огорчение мое как клиента было бы не столь тягостным.
Недавно зашел в «Шоколадницу» на Кутузовском. Из всех кафе-сетей я предпочитаю именно «Шоколадницу». Потому что правильно подобраны цвета в интерьере. И потому что красивые светло-коричневые лампы в виде кофейных зерен. А главное — отличные и недорогие кресла из «Икеи». Потом дизайнеров понесло на какой-то дореволюционный гламур — они стали рисовать на стенах патлатых молодчиков и веселых дам — просто уже не кафе, а кафешантан какой-то! Но нарисованные паразиты царской эпохи не поют, то есть никакого тебе шантана.
Я бывал во многих «Шоколадницах». Например, на Пушкинской официантками работают киргизские студентки (не студентки?). Но на Кутузовском — ни-ни. Это как Голливуд. Официанты и официантки все красавцы и красавицы. Как будто ждут роли в новом блокбастере Роберта Земекиса, который вот сейчас придет и закажет блинчики с мясом. Я думаю, это политика Головного Офиса: киргизок — на Пушкинскую, к гостям столицы и окрестным менеджерам-середнякам. А будущих фотомоделей — на Кутузовский, где надо блеснуть, а то чем черт не шутит. Вдруг и правда Земекис?
«Кофе Хауз» — не моя сеть. Во-первых, там такие маленькие и хлипкие столики, что заказывать больше двух чашек кофе может, мне кажется, только жонглер. Впрочем, кто меня видел, всерьез этот наскок не примут — я большой. Довольно большой. Для нас, больших, толстых людей, «Кофе Хауз» не самое подходящее место. Кроме того, там очень странная музыка. Я понимаю, что по идее это современное заведение, в котором студентки должны чувствовать себя комфортно. Поэтому тут крутят такую музыку, которую дети и олигофрены изображают так: «Бух-бух-бух-бух!» Мне приходится иногда завтракать в одном из «Кофе Хаузов». Так вот, в восемь утра это «бух-бух» настраивает на конкретную мысль — чем быстрее произойдет Страшный суд, тем лучше. Потом мы насладимся тишиной. Или криками страданий всех этих диджеев. Лучшая музыка утром — это шлепок тряпки с хлороформом по носу диджея. Кроме того, где готовят эти ужасные бейглы (бублики), которые потом развозят по «Кофе Хаузам»? Где эта кухня доктора Мабузе?
Я понимаю, что некоторые уже не в силах читать этот поток паранойи, но — минутку терпения, братья мои и сестры. Я подхожу к главному.
Почему во всех без исключения кофейнях и фастфудах качаются столики? Из ста столиков, за которыми я сидел в своей жизни, 80 — качались!
Казалось бы — что такого? Ну, качается столик… Но если измерить, сколько из-за этого я пролил кофе! Это будет несколько литров! А если посчитать по нынешним ценам!
Понимаете, я не могу похвалиться осиной талией. Мне трудно залезать под каждый столик, чтобы подсунуть под его коварную ножку сложенную несколько раз салфетку. Хотя я много раз проделывал это на потеху окружающим. Казалось бы — несложно каждое утро перед началом работы обойти зал и проверить столики на предмет их устойчивости. Отыскать коварные каверны в полу и ликвидировать разброд и шатание. Нет!
Почему я ворчу? Потому что они меня не любят. Когда мы приходим в фастфуд, мы не гости. Мы просто некие подвижные обстоятельства, к которым применяют инструкции. Спросить, подать, убрать, принести счет. Мы — лавина вечно недовольных организмов, нас слишком много, и мы все на одно лицо. У нас нет имен, нет особенностей, нет личной жизни. Биомасса, поглощающая кофе и блинчики. Саранча, пожирающая сэндвичи и капучино. Улыбка для нас может быть только профессиональной гримасой. На всех не наулыбаешься!
За это я не люблю сети, не люблю франшизу — она убивает неповторимость места, уничтожает привязанность к углу, столику, занавеске — тем мгновениям уюта, из которого складывается любовь к своему месту обитания. Мы ведь до сих пор помним те пельменные и блинные, которые давно уже канули в Лету. В них не было дизайна. Только пельмени и блины. Но мы вспоминаем их без ненависти.
Особенно пончиковые. Там не улыбались, но каждое такое место, при всей своей бедности и одинаковости, было неповторимо.
Впрочем, может, это потому, что мы были детьми, а теперь выросли.
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
