Архивная публикация 2007 года: "Вавилонская башня ищет опору"
По прогнозам ООН, в 2008 году более половины населения Земли (3,3 млрд человек из 5,7 млрд) будет жить в городах. А к 2030 году горожан будет до 80%. Мир снова, как в древности, собирается в Вавилон.Недавно милиция и правозащитники из движения «Сопротивление» нашли в самом центре Москвы настоящую трущобу. Два дома — на Софийской набережной, 22/1 и в Печатниковом переулке, 19 — готовились под снос. Прохожий увидел пылающий костер в проемах выбитых окон и позвонил «сопротивленцам». Когда те пришли, то обнаружили на втором этаже дома примерно полсотни китайцев. Посреди этажа стоял огромный котел для еды, рядом — дрова, сложенные под самый верх «сталинских» потолков. Тут же все и спали. А этажом выше обосновалась компания, представившаяся как «спортсмены с Северного Кавказа». Им достались еще не снесенные перегородки квартир, но тоже без окон, света и воды. Трущоба глазела выбитыми окнами на Кремль и стеклянный новодел небоскребов, которыми так гордится столица.
Именно за этот двойной стандарт мегаполисов и тягу к статусности английский ученый Джеймс Лавлок назвал их «суперкоммуналками ХХI века». У Нью-Йорка, Лондона, Москвы сегодня — те же болезни, что погубили Вавилон, Грецию и Рим. Просто нашествие варваров политкорректно переименовано в миграцию. Районы патрициев и плебеев теперь — «золотая миля» и «гетто». Перенаселенные мегаполисы, как и их античные предки, задыхаются от зловония. Но теперь им занимается наука экология.
Откладывать лечение больше нельзя. Эксперты UNFPA (Фонда ООН в области народонаселения) прогнозируют в ближайшие годы общемировую тенденцию: ускоренный рост больших городов за счет бедных переселенцев. В поисках лучшей доли они будут кочевать в основном из Азии и Африки, где ожидается демографический взрыв, в страны «золотого миллиарда» (ЕС, Япония и Северная Америка) и на север, включая Россию. Так что идет новая волна мигрантов, и тем россиянам, кто ворчит «понаехали тут» про кавказцев, стоит приготовиться к притоку гостей из Пакистана, Индии, Экваториальной Африки.
Треск по швам
— Важно развеять миф, — говорит Ситске Стенекер, представитель UNFPA в России. — Причина будущей урбанизации Земли — не миграция в города, а увеличение населения. Только в Азии и Африке до 2030 года оно удвоится. Цивилизация стоит перед выбором: либо создавать города там, где идет прирост населения, давая ему работу, либо делать вид, что растущая бедность Азии и Африки — «их проблемы». Бездействие неизбежно увеличит и без того разросшиеся мировые мегаполисы, которые могут не выдержать давления миграции.
Впервые ООН в лице UNFPA осторожно признает, что сложившиеся подходы формирования мегаполисов — американский и европейский — трещат по швам. Американская модель, подразумевающая «пестрый плавильный котел», породила проблему «разделенных городов» — когда мегаполис в итоге деления на бедные и богатые районы распадается на 3—7 частей, большинство из которых — гетто. В Латинской Америке и Индии эта модель дала эффект криминализации и этнического противостояния городского пространства. По словам Ситске Стенекер, сегодня около 1 млрд людей живут в трущобных районах, 90% которых приходится на развивающиеся страны.
Европейская урбанистическая модель, предполагающая интеграцию приезжих, по данным исследований UNFPA, проваливается. Декларированное властями обещание превратить переселенцев из стран Магриба в граждан Франции, а мусульман Востока — в британских джентльменов на деле также обернулось политикой «отгораживания», которая ведет к росту трущоб и погромам, самыми громкими из которых остаются парижские поджоги-2005.
Россия, сравнительно недавно вступившая на путь привлечения мигрантов, болеет всеми язвами урбанизации сразу. Но у нее есть преимущество — выигрыш во времени: пока ее осваивают русскоязычные мигранты, а для «дальних» иностранцев она лишь транзит на пути в ЕС. К тому же ни в одном из 11 городов-миллионников России не сложились гетто — ни по социальному, ни по этническому признаку. Наконец, вопреки наметившейся мировой тенденции общее число горожан в РФ не растет. В 2006 году оно, по данным Росстата, даже сократилось на 610 тыс. человек.
— Невписанность России в мировые тенденции дает ей шанс, — считает ведущий научный сотрудник Института географии РАН Андрей Трейвиш. — Российские города, барахтаясь в кризисе, мучительно «рожают» способы организации своего пространства и управления им.
Гетто или агломерации?
Проблему «разделенных городов» первыми осознали США еще в 1950-е годы и Европа в 1960—1970-е. Промышленные поселения Чикаго, Цинциннати и эмигрантские кварталы Нью-Йорка стали первыми так называемыми отгороженными сообществами, которые в итоге привели к тому, что мегаполисы превратились в распухшие комки «деревень»-соседей, разного достатка и рас, враждующих друг с другом.
Российские мегаполисы — Петербург, Новосибирск, Казань и особенно Москва — в 1990-е в условиях «дикого» перехода к рынку тоже могли расколоться. Но, по мнению экспертов НИИ народнохозяйственного прогнозирования РАН, взрыва не было и нет по четырем причинам: 1) низкая мобильность населения (внутри Новосибирска и области переезжают всего 0,4%, внутри Москвы — до 2%, внутри Нью-Йорка — до 33%); 2) многоэтажная застройка «проигнорировала» приватизацию жилья, перемешав людей с разным уровнем дохода, не давая им разъехаться; 3) растущий поток настроенных на интеграцию русскоязычных мигрантов; 4) отсутствие реформы ЖКХ — стоимость жилищных и коммунальных услуг примерно одинакова в престижных и в бедных районах города.
В целом все эти минусы идут России в плюс, давая ей шанс найти новую модель организации городской жизни. Известны две: мегаполисы и городские агломерации. Многие ученые считают, что будущее за агломерациями, группами поселений, где есть один «главный» город с населением примерно в 600 тыс. человек плюс 2—3 граничащих с ним — еще по 100—200 тыс. В них, как в сообщающихся сосудах, при оптимальном устройстве среды и будет протекать жизнь в XXI веке.
— Растущая миграция, как внутренняя, так и внешняя, станет нормой, — считает Елена Тюрюканова, ведущий научный сотрудник Института социально-экономических проблем народонаселения (ИСЭПН) РАН. — А значит, разделение мегаполисов на богатые и не очень кварталы тоже станет нормой. Но людям надо не допустить вопиющего расслоения общества и появления гетто. Городская власть должна проводить выравнивание, держать дифференциацию в определенных границах, чтобы она была не очень резкой, — посредством субсидий, коммунальной инфраструктуры, повышения обеспеченности жильем.
По прогнозам экспертов ИСЭПН РАН, для сохранения темпов экономического роста России в ближайшие 20 лет придется принять до 10 млн мигрантов. Этот спрос на трудовые ресурсы русскоговорящие страны СНГ удовлетворить не смогут, а значит, Москве придется пересматривать миграционную политику.
— Как у большинства коллег, у меня нет сомнений в том, что американская модель функционирования мегаполисов для нас нежелательна, — считает Валерий Тишков, эксперт ООН, директор Института этнологии и антропологии РАН. — Нам нужно «открывать» страну, как когда-то Москву постепенно «открывали» мигрантам из деревень. Те функции, которые выполняли «лимитчики», вдыхая жизнь в экономический организм города, приходит время осваивать на уровне страны иностранцам.
При этом ученые и эксперты ФМС признают: в нынешней России потоки миграции во многом складываются стихийно, накаляя и без того непростую обстановку на рынке труда мегаполисов. Самые лакомые места — Москва, нефтеносные Ханты-Мансийск и Нижневартовск, Петербург, никелевые Норильск и Красноярск, а также золотоносный Магадан — время от времени закрываются для притока мигрантов. Эта экономическая самостийность городов подтверждает: в стране нет системы государственного управления потоками мигрантов и управления городами.
Кто в городе хозяин
Сегодня, по мнению экспертов фонда «Институт экономики города», в России работают в основном две модели управления городской средой. Обе — «крайние», экстремальные. Или всем верховодит бизнес, подминая под себя власть. Или всем рулит власть, берущая на себя функции бизнеса.
Примеров первой модели много в Сибири, на Урале и Дальнем Востоке, где сосредоточена промышленность, опирающаяся на моногорода. Плюс этой модели в том, что у городов в результате есть деньги. Минус — в них не складывается инвестиционный климат: «деньгодержатели»-монополисты не пускают к себе другие бизнесы, а значит, у горожан как рабочей силы нет возможности для реализации.
Яркие представители второй модели — Москва и Петербург. Здесь власть видит и ведет себя как менеджмент корпорации. Мэр — глава предприятия (города), жители — как наемные работники: вносят свой вклад (налоги), но не влияют на принятие решений. Такой подход убивает равные инвестиционные возможности, дает рост издержек, взвинчивает цены.
— Чудовищные цены на жилье в Москве — это не столько соотношение спроса и предложения, сколько результат монополизации, — полагает Денис Визгалов, эксперт фонда «Институт экономики города».
Еще одна модель управления работает примерно в четверти городов России. Здесь нет ни сильного бизнеса, ни жесткой муниципальной власти, а есть инерционный механизм управления городом как плановой экономикой.
С точки зрения будущего она бесперспективна, что подтверждает судьба Волгограда и Перми, потерявших — в том числе и из-за неэффективности управления — статус городов-миллионеров. Здесь даже при взгляде на карту видна зависимость городской среды от советского прошлого. Оба города формировались как конгломерат заводов, вокруг которых складывались спальные районы. Вокруг заводов, выживших в рыночных условиях, — дома-новостройки. Там, где заводы не выжили, — трущобы.
С таким багажом до 80% российских городов вступают в конкурентное существование, когда условием их процветания будут не природные ресурсы или заводы, а то, что никогда не ценилось, — людские ресурсы. Схватка за них предстоит нешуточная. Дело даже не в том, что в России идет и продолжится убыль населения. Просто российские города не были самоуправляющимися сообществами, а оставались разросшимися деревнями-«слободками».
— Все попытки в царское, в советское и даже в постперестроечное время внедрить нормы самоуправления в городскую среду терпели крах, — говорит Андрей Трейвиш. — Не в последнюю очередь из-за бюрократического аппарата, нужду в котором самоуправление упраздняет, поэтому он мимикрирует как может. Яркий пример — новая Москва, которая гордится инвестиционным бумом, умалчивая, что бюрократический аппарат на ее развитие высасывает из регионов до 40% их потенциала. Но сегодня страна стоит перед выбором: либо ради сохранения городов отказаться от их исторического «нароста» — бюрократии — в пользу самоуправления, либо неэффективной системой управления откатить города на задворки мировой конкурентной среды.
Море волнуется
Еще один способ самоорганизации города пришел оттуда, откуда не ждали. Некогда умиравшие моногорода Урала, Поволжья и Сибири под патронажем «Норникеля», «Газпрома», «РусАла», РАО ЕЭС, «СУАЛ-Холдинга» внедряют стратегическое планирование ЖКХ, механизмы развития малого предпринимательства, организуют фонды местных сообществ. А главное — децентрализуются, избавляясь от слободского или «спального» мышления (центр плюс прилегающие к нему «спальники»), превращаясь в европейские агломерации. Так сегодня развиваются Каменск-Уральский (Свердловская область), Шелехов (Иркутская область), поселок Надвоицы (Республика Карелия), Балаково (Саратовская область) — всего до 80 городов. И такие небольшие городаагломерации, которые невыгодно будет покидать ради вечного стремления чеховских героинь «В Москву! В Москву!», могут стать опорой современных «вавилонов» — мегаполисов, в которых становится все менее комфортно жить.
Как утверждают эксперты фонда «Институт экономики города», судьба российских городов определится в процессе конкуренции власти и бизнеса, которые еще не разграничили сферы своей ответственности перед территориями. В США 1940-х, в Европе 1930—1950-х власть и бизнес тоже разбирались «по понятиям» и в итоге установили правила игры: власть подсказывает бизнесу, в чем заключается его выгода от участия в социальных проектах, а бизнес делится с властью своими ноу-хау в области управления, инвестируя в город. В противном случае...
Есть в британской части Канады 120-тысячный городок Саутгемптон. Чистые улицы, отлаженная инфраструктура, искусственное море и... ни одного жителя. Город возводился для работников местной АЭС, а ее так и не построили. И теперь сюда не едут даже новые иммигранты.
Это — наше возможное будущее. Минус чистые улицы и инфраструктура. Да и на искусственное море я бы не рассчитывал.
По прогнозам ООН, в 2008 году более половины населения Земли (3,3 млрд человек из 5,7 млрд) будет жить в городах. А к 2030 году горожан будет до 80%. Мир снова, как в древности, собирается в Вавилон.Недавно милиция и правозащитники из движения «Сопротивление» нашли в самом центре Москвы настоящую трущобу. Два дома — на Софийской набережной, 22/1 и в Печатниковом переулке, 19 — готовились под снос. Прохожий увидел пылающий костер в проемах выбитых окон и позвонил «сопротивленцам». Когда те пришли, то обнаружили на втором этаже дома примерно полсотни китайцев. Посреди этажа стоял огромный котел для еды, рядом — дрова, сложенные под самый верх «сталинских» потолков. Тут же все и спали. А этажом выше обосновалась компания, представившаяся как «спортсмены с Северного Кавказа». Им достались еще не снесенные перегородки квартир, но тоже без окон, света и воды. Трущоба глазела выбитыми окнами на Кремль и стеклянный новодел небоскребов, которыми так гордится столица.
Именно за этот двойной стандарт мегаполисов и тягу к статусности английский ученый Джеймс Лавлок назвал их «суперкоммуналками ХХI века». У Нью-Йорка, Лондона, Москвы сегодня — те же болезни, что погубили Вавилон, Грецию и Рим. Просто нашествие варваров политкорректно переименовано в миграцию. Районы патрициев и плебеев теперь — «золотая миля» и «гетто». Перенаселенные мегаполисы, как и их античные предки, задыхаются от зловония. Но теперь им занимается наука экология.
Откладывать лечение больше нельзя. Эксперты UNFPA (Фонда ООН в области народонаселения) прогнозируют в ближайшие годы общемировую тенденцию: ускоренный рост больших городов за счет бедных переселенцев. В поисках лучшей доли они будут кочевать в основном из Азии и Африки, где ожидается демографический взрыв, в страны «золотого миллиарда» (ЕС, Япония и Северная Америка) и на север, включая Россию. Так что идет новая волна мигрантов, и тем россиянам, кто ворчит «понаехали тут» про кавказцев, стоит приготовиться к притоку гостей из Пакистана, Индии, Экваториальной Африки.
Треск по швам
— Важно развеять миф, — говорит Ситске Стенекер, представитель UNFPA в России. — Причина будущей урбанизации Земли — не миграция в города, а увеличение населения. Только в Азии и Африке до 2030 года оно удвоится. Цивилизация стоит перед выбором: либо создавать города там, где идет прирост населения, давая ему работу, либо делать вид, что растущая бедность Азии и Африки — «их проблемы». Бездействие неизбежно увеличит и без того разросшиеся мировые мегаполисы, которые могут не выдержать давления миграции.
Впервые ООН в лице UNFPA осторожно признает, что сложившиеся подходы формирования мегаполисов — американский и европейский — трещат по швам. Американская модель, подразумевающая «пестрый плавильный котел», породила проблему «разделенных городов» — когда мегаполис в итоге деления на бедные и богатые районы распадается на 3—7 частей, большинство из которых — гетто. В Латинской Америке и Индии эта модель дала эффект криминализации и этнического противостояния городского пространства. По словам Ситске Стенекер, сегодня около 1 млрд людей живут в трущобных районах, 90% которых приходится на развивающиеся страны.
Европейская урбанистическая модель, предполагающая интеграцию приезжих, по данным исследований UNFPA, проваливается. Декларированное властями обещание превратить переселенцев из стран Магриба в граждан Франции, а мусульман Востока — в британских джентльменов на деле также обернулось политикой «отгораживания», которая ведет к росту трущоб и погромам, самыми громкими из которых остаются парижские поджоги-2005.
Россия, сравнительно недавно вступившая на путь привлечения мигрантов, болеет всеми язвами урбанизации сразу. Но у нее есть преимущество — выигрыш во времени: пока ее осваивают русскоязычные мигранты, а для «дальних» иностранцев она лишь транзит на пути в ЕС. К тому же ни в одном из 11 городов-миллионников России не сложились гетто — ни по социальному, ни по этническому признаку. Наконец, вопреки наметившейся мировой тенденции общее число горожан в РФ не растет. В 2006 году оно, по данным Росстата, даже сократилось на 610 тыс. человек.
— Невписанность России в мировые тенденции дает ей шанс, — считает ведущий научный сотрудник Института географии РАН Андрей Трейвиш. — Российские города, барахтаясь в кризисе, мучительно «рожают» способы организации своего пространства и управления им.
Гетто или агломерации?
Проблему «разделенных городов» первыми осознали США еще в 1950-е годы и Европа в 1960—1970-е. Промышленные поселения Чикаго, Цинциннати и эмигрантские кварталы Нью-Йорка стали первыми так называемыми отгороженными сообществами, которые в итоге привели к тому, что мегаполисы превратились в распухшие комки «деревень»-соседей, разного достатка и рас, враждующих друг с другом.
Российские мегаполисы — Петербург, Новосибирск, Казань и особенно Москва — в 1990-е в условиях «дикого» перехода к рынку тоже могли расколоться. Но, по мнению экспертов НИИ народнохозяйственного прогнозирования РАН, взрыва не было и нет по четырем причинам: 1) низкая мобильность населения (внутри Новосибирска и области переезжают всего 0,4%, внутри Москвы — до 2%, внутри Нью-Йорка — до 33%); 2) многоэтажная застройка «проигнорировала» приватизацию жилья, перемешав людей с разным уровнем дохода, не давая им разъехаться; 3) растущий поток настроенных на интеграцию русскоязычных мигрантов; 4) отсутствие реформы ЖКХ — стоимость жилищных и коммунальных услуг примерно одинакова в престижных и в бедных районах города.
В целом все эти минусы идут России в плюс, давая ей шанс найти новую модель организации городской жизни. Известны две: мегаполисы и городские агломерации. Многие ученые считают, что будущее за агломерациями, группами поселений, где есть один «главный» город с населением примерно в 600 тыс. человек плюс 2—3 граничащих с ним — еще по 100—200 тыс. В них, как в сообщающихся сосудах, при оптимальном устройстве среды и будет протекать жизнь в XXI веке.
— Растущая миграция, как внутренняя, так и внешняя, станет нормой, — считает Елена Тюрюканова, ведущий научный сотрудник Института социально-экономических проблем народонаселения (ИСЭПН) РАН. — А значит, разделение мегаполисов на богатые и не очень кварталы тоже станет нормой. Но людям надо не допустить вопиющего расслоения общества и появления гетто. Городская власть должна проводить выравнивание, держать дифференциацию в определенных границах, чтобы она была не очень резкой, — посредством субсидий, коммунальной инфраструктуры, повышения обеспеченности жильем.
По прогнозам экспертов ИСЭПН РАН, для сохранения темпов экономического роста России в ближайшие 20 лет придется принять до 10 млн мигрантов. Этот спрос на трудовые ресурсы русскоговорящие страны СНГ удовлетворить не смогут, а значит, Москве придется пересматривать миграционную политику.
— Как у большинства коллег, у меня нет сомнений в том, что американская модель функционирования мегаполисов для нас нежелательна, — считает Валерий Тишков, эксперт ООН, директор Института этнологии и антропологии РАН. — Нам нужно «открывать» страну, как когда-то Москву постепенно «открывали» мигрантам из деревень. Те функции, которые выполняли «лимитчики», вдыхая жизнь в экономический организм города, приходит время осваивать на уровне страны иностранцам.
При этом ученые и эксперты ФМС признают: в нынешней России потоки миграции во многом складываются стихийно, накаляя и без того непростую обстановку на рынке труда мегаполисов. Самые лакомые места — Москва, нефтеносные Ханты-Мансийск и Нижневартовск, Петербург, никелевые Норильск и Красноярск, а также золотоносный Магадан — время от времени закрываются для притока мигрантов. Эта экономическая самостийность городов подтверждает: в стране нет системы государственного управления потоками мигрантов и управления городами.
Кто в городе хозяин
Сегодня, по мнению экспертов фонда «Институт экономики города», в России работают в основном две модели управления городской средой. Обе — «крайние», экстремальные. Или всем верховодит бизнес, подминая под себя власть. Или всем рулит власть, берущая на себя функции бизнеса.
Примеров первой модели много в Сибири, на Урале и Дальнем Востоке, где сосредоточена промышленность, опирающаяся на моногорода. Плюс этой модели в том, что у городов в результате есть деньги. Минус — в них не складывается инвестиционный климат: «деньгодержатели»-монополисты не пускают к себе другие бизнесы, а значит, у горожан как рабочей силы нет возможности для реализации.
Яркие представители второй модели — Москва и Петербург. Здесь власть видит и ведет себя как менеджмент корпорации. Мэр — глава предприятия (города), жители — как наемные работники: вносят свой вклад (налоги), но не влияют на принятие решений. Такой подход убивает равные инвестиционные возможности, дает рост издержек, взвинчивает цены.
— Чудовищные цены на жилье в Москве — это не столько соотношение спроса и предложения, сколько результат монополизации, — полагает Денис Визгалов, эксперт фонда «Институт экономики города».
Еще одна модель управления работает примерно в четверти городов России. Здесь нет ни сильного бизнеса, ни жесткой муниципальной власти, а есть инерционный механизм управления городом как плановой экономикой.
С точки зрения будущего она бесперспективна, что подтверждает судьба Волгограда и Перми, потерявших — в том числе и из-за неэффективности управления — статус городов-миллионеров. Здесь даже при взгляде на карту видна зависимость городской среды от советского прошлого. Оба города формировались как конгломерат заводов, вокруг которых складывались спальные районы. Вокруг заводов, выживших в рыночных условиях, — дома-новостройки. Там, где заводы не выжили, — трущобы.
С таким багажом до 80% российских городов вступают в конкурентное существование, когда условием их процветания будут не природные ресурсы или заводы, а то, что никогда не ценилось, — людские ресурсы. Схватка за них предстоит нешуточная. Дело даже не в том, что в России идет и продолжится убыль населения. Просто российские города не были самоуправляющимися сообществами, а оставались разросшимися деревнями-«слободками».
— Все попытки в царское, в советское и даже в постперестроечное время внедрить нормы самоуправления в городскую среду терпели крах, — говорит Андрей Трейвиш. — Не в последнюю очередь из-за бюрократического аппарата, нужду в котором самоуправление упраздняет, поэтому он мимикрирует как может. Яркий пример — новая Москва, которая гордится инвестиционным бумом, умалчивая, что бюрократический аппарат на ее развитие высасывает из регионов до 40% их потенциала. Но сегодня страна стоит перед выбором: либо ради сохранения городов отказаться от их исторического «нароста» — бюрократии — в пользу самоуправления, либо неэффективной системой управления откатить города на задворки мировой конкурентной среды.
Море волнуется
Еще один способ самоорганизации города пришел оттуда, откуда не ждали. Некогда умиравшие моногорода Урала, Поволжья и Сибири под патронажем «Норникеля», «Газпрома», «РусАла», РАО ЕЭС, «СУАЛ-Холдинга» внедряют стратегическое планирование ЖКХ, механизмы развития малого предпринимательства, организуют фонды местных сообществ. А главное — децентрализуются, избавляясь от слободского или «спального» мышления (центр плюс прилегающие к нему «спальники»), превращаясь в европейские агломерации. Так сегодня развиваются Каменск-Уральский (Свердловская область), Шелехов (Иркутская область), поселок Надвоицы (Республика Карелия), Балаково (Саратовская область) — всего до 80 городов. И такие небольшие городаагломерации, которые невыгодно будет покидать ради вечного стремления чеховских героинь «В Москву! В Москву!», могут стать опорой современных «вавилонов» — мегаполисов, в которых становится все менее комфортно жить.
Как утверждают эксперты фонда «Институт экономики города», судьба российских городов определится в процессе конкуренции власти и бизнеса, которые еще не разграничили сферы своей ответственности перед территориями. В США 1940-х, в Европе 1930—1950-х власть и бизнес тоже разбирались «по понятиям» и в итоге установили правила игры: власть подсказывает бизнесу, в чем заключается его выгода от участия в социальных проектах, а бизнес делится с властью своими ноу-хау в области управления, инвестируя в город. В противном случае...
Есть в британской части Канады 120-тысячный городок Саутгемптон. Чистые улицы, отлаженная инфраструктура, искусственное море и... ни одного жителя. Город возводился для работников местной АЭС, а ее так и не построили. И теперь сюда не едут даже новые иммигранты.
Это — наше возможное будущее. Минус чистые улицы и инфраструктура. Да и на искусственное море я бы не рассчитывал.
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
