Архивная публикация 2011 года: "Вечная "весна""

Период политической нестабильности в странах Арабского Востока может оказаться длительным. История развивается скачками, времена затишья и относительного спокойствия сменяются периодами военных и революционных потрясений. Одним из самых удивительных феноменов 2011 года стала так называемая "арабская весна" - серия революций и переворотов в странах Ближнего Востока, в результате которых пали режимы, казавшиеся незыблемыми. Календарная весна сменилась летом, лето - осенью, а конца политической "весне" в арабских странах так и не видно. Сколько еще продлится это политическое кипение? Директор Института востоковедения РАН, доктор исторических наук, профессор Виталий Наумкин считает, что кризис в этом регионе всерьез и надолго.

ПРОФИЛЬ: События в Египте и Сирии дают основания говорить о том, что "арабская весна" становится "вечной"?

Наумкин: Прогнозы делать очень трудно. Однако можно уверенно говорить о том, что в течение еще довольно продолжительного времени турбулентность на Ближнем Востоке будет достаточно высокой.

ПРОФИЛЬ: Есть те, кто считает, что события в арабских странах в значительной степени инспирированы из-за рубежа, в первую очередь из США. Вы согласны с такой точкой зрения?

Наумкин: США не заинтересованы в дестабилизации ситуации ни в Египте, ни в большинстве других стран. Конечно, влияние Вашингтона велико, но и преувеличивать его не стоит. Если говорить о Египте, то один из главных механизмов влияния - контакты с военным классом, которые продолжаются с давних пор. Военные, безусловно, заинтересованы в дальнейшем получении помощи от США на поддержание боеспособности страны. Это порядка $2,3 млрд ежегодно. Значительная часть египетского офицерства проходила подготовку в США и ориентирована на сотрудничество с американцами. Но не следует забывать, что Штаты поддерживают контакты и со многими умеренными исламскими силами - конкурентами военных. В Сирии роль внешних сил заметнее, чем в Египте. Идет открытое вмешательство извне и беспрецедентное давление на режим, однако не только со стороны Запада, но и со стороны арабских стран, а также Турции, которая дает убежище дезертирам из сирийской армии, создавшим так называемую "Свободную армию Сирии", совершающую акты насилия против сил режима.

ПРОФИЛЬ: Как оценивать промежуточные итоги "арабской весны"? Укрепились ли позиции исламистов?

Наумкин: Очевидно, что результатом "арабской весны" стала замена цепочки светских режимов, протянувшейся от Алжира до Ирака через Северную Африку и дальше на северо-восток, цепочкой режимов, в которых в той или иной степени главную роль будут играть исламские силы. В случае Ливии - более радикальные, в случае Туниса - менее радикальные, умеренные. Есть угроза прихода к власти исламистов и в Сирии.

ПРОФИЛЬ: Следует ли бояться того, что "Братья-мусульмане" получат большинство в египетском парламенте?

Наумкин: Пожалуй, нет. Египетские "Братья-мусульмане" имеют репутацию наиболее умеренных и ответственных исламистских сил, никакой трагедии в случае их победы не произойдет. Да, будут другие акценты в политике, но вопрос состоит в том, получат ли они главные рычаги управления страной. Пока мы этого не знаем, как не знаем и имя следующего президента. Не исключаю, что им будет человек, формально не принадлежащий к "Братьям", но симпатизирующий им или имеющий "братское" прошлое. Конечно, в случае победы исламистов и их радикализации очень неуютно будет чувствовать себя христианское меньшинство, но в целом "Братья-мусульмане" умереннее, чем, например, салафиты. Закон о выборах не позволил им избежать включения в список кандидатов женщины и отказаться от использования имени женщины в агитации, но при этом они закрыли ли-цо кандидатки на плакате цветком. "Братья" же более открыты и прагматичны, они понимают, что перестроить страну, привыкшую к светскости, будет трудно.

ПРОФИЛЬ: А что будет в случае прихода исламистов к власти в Сирии?

Наумкин: Сирийские "Братья-мусульмане" имеют гораздо более радикальные устремления. На мой взгляд, гражданская война в Сирии еще не началась, но страна находится на ее грани. Сирийский народ расколот. По моей оценке, около 60% населения поддерживает президента Башара Асада, и это не только алавиты, но и друзы, христиане, значительная часть курдов, а также и часть суннитов. Кроме того, на его стороне силовые структуры. Основная база поддержки режима находится в крупных городах - Алеппо и Дамаске. В таких городах, как Хама и Хомс, возобладала оппозиция.

ПРОФИЛЬ: Почему сирийский кризис так затянулся?

Наумкин: Президент Асад, к сожалению, слишком медленно реагировал на события. Ему с самого начала следовало реформировать политическую систему, пытаться добиться компромисса, когда это было еще возможно. Он упустил время. А сегодня в оппозиции, как, впрочем, и в окружении Асада, есть непримиримые, не склонные к переговорам люди. Оппозиция, кстати, тоже слишком долго пыталась создать единый фронт и до сих пор, как я считаю, в этом не преуспела.

ПРОФИЛЬ: У Асада есть еще время и силы для достижения компромисса? Сколько вы отводите сирийскому режиму?

Наумкин: По-моему, окно возможностей еще не закрыто, но оно сужается. Устоять в краткосрочной перспективе Асад, конечно, может, но давление на него все время усиливается.

ПРОФИЛЬ: Возможно ли развитие ситуации в Сирии по ливийскому сценарию?

Наумкин: На мой взгляд, международного вторжения не произойдет, потому что Россия, Китай и другие члены БРИКС категорически против этого, а значит, будет использовано право вето на голосовании в Совете Безопасности ООН. Правда, сейчас много разговоров о возможной турецкой операции по захвату буферной зоны на территории Сирии и созданию так называемых "гуманитарных коридоров".

ПРОФИЛЬ: Имеют ли турки право действовать так без мандата Совета Безопасности?

Наумкин: У них нет такого права.

ПРОФИЛЬ: Россия в события "арабской весны" предпочитает активно не вмешиваться, призывая все стороны к диалогу. Так было в Ливии, Йемене, сейчас в Сирии. Есть ли у России действенные механизмы влияния на ситуацию в регионе?

Наумкин: Сказать, что мы можем какую-либо из кризисных ситуаций в этом регионе повернуть в нужное русло, конечно, нельзя. Впрочем, такого влияния нет ни у кого - ни у Европы, ни даже у США. Что касается ситуации в Сирии, то там мы пытаемся примирить две расколовшиеся части общества, пока для этого есть шанс, а не занимать чью-то сторону, тем самым провоцируя кровопролитную гражданскую войну и вмешиваясь во внутренние дела. Наш основной ресурс при этом не экономический и не военный, а дипломатический и политический. Победой российской дипломатии было уже то, что мы сумели сплотить вокруг такой позиции все страны БРИКС. Теперь игнорировать их мнение будет трудно.

ПРОФИЛЬ: Некоторые считают, что такая двойственная позиция привела к политическим и экономическим потерям в Ливии. Не произойдет ли этого и в Сирии в случае падения режима Асада?

Наумкин: Хочу отметить, что мы не однозначно поддерживаем Асада, в посланиях президента Медведева к нему содержались призывы к проведению реформ, прекращению кровопролития и диалогу с оппозицией. Но, конечно, в случае свержения режима мы можем понести потери.

ПРОФИЛЬ: В ноябре вновь обострилась ситуация вокруг ядерной программы Ирана, и руководство Израиля заговорило о возможности нанесения военного удара по Ирану. Когда стоит его ждать?

Наумкин: Я считаю, что этого не произойдет и военных ударов не последует. Заявление Израиля было безответственным. Кроме того, обычно, когда готовится военная операция, о ней не треплют языком. Удар по Ирану, по-моему, в конечном счете не отвечает интересам Израиля: по данным ведущих американских экспертов, военная операция способна только на год-полтора затормозить развитие ядерной программы, и в случае удара Иран гарантированно выйдет из Договора о нераспространении ядерного оружия и примет решение о создании ядерного оружия. Против удара говорит и ситуация в регионе: в последнее время Израиль потерял ряд союзников - Турцию и Египет. Подобные воинственные заявления делаются, скорее, в интересах внутриполитической ситуации, чтобы обеспечить поддержку нынешнему правительству.