02.07.2007 00:00 Еженедельный журнал «Профиль»

Архивная публикация 2007 года: "Владимир ОВЧИНСКИЙ: «Оргпреступность у нас – форма жизни»"

Советник Конституционного суда РФ, доктор юридических наук, генерал-майор милиции в отставке Владимир Овчинский уверяет: в России свидетелей и потерпевших надо защищать — но, скорее, не от оргпреступности, а от хулиганов-одиночек.— Владимир Семенович, вы называете закон о защите свидетелей и потерпевших игрушечным. Почему?

— В нынешнем виде он не для нас. Общество сегодня делится на две части: одни — потерпевшие, другие — свидетели преступлений. Мы все — потерпевшие: от мафии, от криминальной приватизации, от финансовых и жилищных афер. Оргпреступность в России стала формой социальной организации жизни. Страна живет «по понятиям» — они лучше, чем законы, приспособлены к жизни. Тот же закон о защите свидетелей и потерпевших, да и поправки к нему, которые инициирует к рассмотрению Госдума, анализируют ситуацию узко, я бы сказал, элитно. Закон и поправки распространяются на защиту от оргпреступности и террористов. А как быть с хулиганами? Против кого опаснее свидетельствовать — против ОПГ или бандитов-одиночек? Закон не прорабатывает и этот момент, и многие другие. Хотя знаю из практики: одиночки часто опаснее оргпреступности. Последняя имеет «понятия», одиночки — «безбашенные».

Повторяю, страна живет «по понятиям». Однажды я помогал соседу-офицеру. Он был на службе, бандиты проникли в его квартиру, пытали дочь и жену, вынесли все. Приехала милиция, нашла подаренный ему кинжал — «холодное оружие». И предложила: «Или ты не пишешь заявление, или мы возбуждаем против тебя уголовное дело». Он — ко мне. Я приехал к начальнику отделения. «Если ты не зарегистрируешь преступление, — говорю, — я через полчаса приеду с Управлением собственной безопасности». Понимаете? Я, представитель закона, вынужден действовать как бандит — «по понятиям», чтобы вынудить милиционера действовать по закону. И это не «менты плохие». Система так работает: невыгодно регистрировать преступления, особенно «висяки».

— Может, лучше сразу принимать правильный закон, чем потом улучшать его поправками?

— Приняли еще и федеральную программу по защите свидетелей, постановление правительства. Все работает плохо. Причины — снижение уровня профессионализма правоохранительных органов из-за постоянных «ротаций» кадров и рост уровня коррумпированности. Почему мафия бессмертна? Она выживет при любой власти. Ей и на свободе, и на зоне гарантированы сытая жизнь и защита «семьи». А у милиционера? Отставка министра МВД или начальника УВД автоматически влечет смену части, а то и всей его команды. В результате борцы с мафией превращаются в бойцов мафии. Буквально нанимаются в ОПГ на работу — уходят в коммерческие структуры, которые либо полу-, либо мафиозные. А сильный опер силен и в частной службе безопасности. Только там задача противоположная: защита бизнеса от государства. Конечно, и там опера ловят преступников, но их основная работа — прикрыть налоговые схемы хозяина.

— Получается, гражданину опасно для жизни свидетельствовать потому, что на его глазах бывшая милиция мафию от него бережет?

— Часто так и происходит. И никакой закон и программа не подмога. Дело не только в этих документах. Новый Уголовно-процессуальный кодекс, принятый в 2001-м, сам порождает преступность. Пример: в 2005 году Конституционный суд принял постановление №7-П. По нему КС признал не соответствующими Конституции положения ряда статей УПК. В них речь шла о том, что милиция и органы прокуратуры вправе отказать в рассмотрении дел о фактах причинения легкого вреда здоровью, оскорблениях и побоях и направить потерпевших в мировые суды. А там требовали, чтобы в заявлении гражданин указал Ф.И.О. и место жительства того, кто его оскорбил или избил. То, что эта норма УПК — полный бред, доказали события в Кондопоге. Ведь еще до убийств в кафе «Чайка» и последующих поджогов местные жители массово просили у милиции защиты от хулиганов чеченской и азербайджанской диаспор. Потерпевших отправляли в мировые суды. А откуда местный житель знает инициалы мигранта и место его прописки? Так люди и болтались между мировым судом, милицией и прокуратурой, пока не случились погромы.

Резюме? Его ни за что не озвучат наши парламентарии. В случившемся в Кондопоге не милиция, не местные власти виноваты, а законодатели Госдумы. Им наплевать на права потерпевших и свидетелей, хотя нужные слова они произносят. Но факты — вещь упрямая: два года парламентарии не вносили правку в УПК, хотя КС обязал все сделать за несколько месяцев! Лишь в мае 2007 года статьи УПК поправлены. Но к тому времени по сценарию Кондопоги начали жить другие города. В Ульяновске больше года подростки прутьями избивали друг друга, но мер из-за «мелочности» событий не принималось, пока в новогодние праздники не были убиты несколько человек. Это аномалия Кондопоги для всех. Опять же, по гамбургскому счету, из-за нерасторопности наших законодателей.

— Не слишком ли вы отказываете им в уважении к закону? Ведь это они настаивают на поправках, которые предусматривают частное обвинение, участие психологов и адвокатов в процессах на стороне свидетелей.

— Но до этого депутаты в 2002 году провели «либерализацию» законодательства, вернее — его изуродовали. По их версии хулиганство теперь — это только то, что совершено с оружием. Раньше как было: подошел, беременную женщину оскорбил — до 5 лет заключения, старика ударил — 3 года. Сегодня «благодаря» законодателям это ненаказуемо. Вот Кондопога, Ставрополь, буйство скинхедов и творятся «благодаря» законодателям, принявшим УПК, который ведет к массовому нарушению прав человека. Вот где гнойник. Он прорвался в Нижнем Тагиле. Там не милиция, а дворняга и прохожий нашли могильник, куда было сброшено 15 трупов девочек от 14 до 17 лет. В течение 5 лет банда воровала их с городских улиц. Их насиловали и тех, кто не соглашался заниматься проституцией, убивали. Ни одного уголовного дела по факту исчезновения детей возбуждено не было. Почему? Ни МВД РФ, ни Генпрокуратура не дают объяснений. А еще год назад бывшая жена главаря банды Чудинова свидетельствовала в милиции, что он педофил и сутенер. Что с теми работниками милиции, которые не принимали мер по розыску детей и защите потерпевших? Кто-то ответит за преступление? Для сравнения: в Англии весной 2007 года пропали 6 проституток. Разведка MI6, Скотленд-Ярд за 10 дней нашли маньяка. В России, это общеизвестно, ни одна бригада сутенеров и проституток не работает без ментовской «крыши». Но не только пропавших девушек из Молдавии или Украины не ищут — детей не ищут.

— Это проблема защиты потерпевших или наказания милиции за непринятие мер? И как в рамках нового закона свидетели и потерпевшие могут начать судебное преследование тех, кто отказал им в помощи или, взявшись за нее, подставил людей?

— Никак. Такие у нас законы. Все, что можно сделать, — обратиться в департамент собственной безопасности МВД РФ, Генпрокуратуру и департамент по борьбе с оргпреступностью и терроризмом МВД РФ, а они передоверят пострадавших тем же инстанциям, но с другими персоналиями. В том и дикость и еще одна аномалия. Аномалия всей правоохранительной системы по реагированию на розыск лиц, пропавших без вести. За них никто не несет ответственности.

— Сегодня, по данным правозащитных движений, по числу пропавших без вести лидируют сбежавшие из армии солдаты, — до 30 тыс. в 2006 году. Их объявляют дезертирами. Как можно им помочь обрести статус не предателей, а потерпевших?

— Пока никак. Закон их не видит и не защищает. Ужас в том, что дедовщина и побеги из Вооруженных сил — проблема, неподвластная гражданам. Это еще одно направление модернизации законодательства, которое по мере укрепления гражданского общества будет меняться в сторону роста контроля общества за армией. Но пока пропадает много людей с улиц. В 2000 году разыскивалось около 110 тыс. человек, пропавших без вести. Из них не найдено 34 тыс. Они предусмотрительно не включены в статистику убийств. В 2006 году разыскивалось уже 121 тыс. человек, а не найдено около 50 тыс. Население среднего города испарилось с карты России! Каждый год пропадает около 2 тыс. несовершеннолетних. Из них до 600 малолетних детей. Где они? Где продавшие в 2006 году свои авто и пропавшие без вести 1,5 тыс. человек? Из них не найдено 74%, но лишь в 1% случаев возбуждены уголовные дела. Они все не вписаны в закон о государственной защите свидетелей и потерпевших. Это еще не все. Есть такое понятие — «неопознанные трупы». С 2002 по 2006 год количество неопознанных трупов выросло с 48 тыс. до 70 тыс. — на 40%. Они потерпевшие? А их близкие? Кстати, беспризорники тоже не подпадают под защиту закона. Все они — «неучтенная статистика». Можно МВД говорить о снижении убийств, зная, что 50 тыс. граждан за 2006 год оказались ненайденными?

— Как все-таки сделать, чтобы закон заработал?

— Меня он мало волнует. Он нужен, но он экзотичен. Гораздо важнее думать о том, как трансформировать законодательство для тех, кого избивают каждый день, кто пропадает без вести, страдает от насилия в семье или вовлекается в детскую проституцию. Ради этих людей надо не латать УПК и УК, а существенно их модифицировать и ужесточать, приближать к международным стандартам, о которых у нас рассуждают, но не следуют им.