Архивная публикация 2006 года: "Военно-оперативный курорт"

Корреспондент «Профиля» провел несколько дней в одной из трех основных военных школ НАТО.Школьные тайны

Обераммергау — это деревня-сказка, расположенная в предгорьях Баварских Альп в 100 км к югу от Мюнхена. На стенах домов — фрески на библейские, исторические и фольклорные сюжеты, в магазинчиках — изящные поделки из дерева в исполнении местных мастеров. В получасе езды — горнолыжные подъемники, замки баварских королей...

Конечно, служащие министерств обороны и штабисты из 50 с лишним стран едут в эту «военно-курортную академию» не просто так. Это главное «оперативное» учебное заведение НАТО. Главная цель занятий и тренингов — укрепление оперативной совместимости военных структур Альянса. Но наработанные навыки нужны не только для рутинной внутринатовской военной деятельности. Они понадобятся и странам—партнерам НАТО в случае возможной интеграции (например, на время проведения миротворческих операций) национальных воинских формирований в многонациональные объединенные оперативно-тактические группы Альянса.

Прочитав перед 70 слушателями курса «НАТО: сотрудничество в сфере европейской безопасности» лекцию по российско-китайским отношениям, я поспешил «сменить профессию» и превратился из «доктора Верлина» в обычного журналиста. И вместо того, чтобы любоваться местными достопримечательностями, ходил по школе, надоедал своим гостеприимным хозяевам расспросами и просьбами.

Впрочем, претензий никто не высказал. Хотя и показали не все. А именно — не пустили в закрытую зону.

— А чего там секретного-то, в этой зоне? — спрашиваю.

— В закрытой зоне проходят занятия для слушателей курсов, имеющих тот или иной гриф секретности, — отвечает мой добрый гид, он же руководитель PR-офиса школы Клод Шмитц. — Проблема усугубилась в последние годы, с появлением в Школе НАТО слушателей из государств—партнеров Альянса. Так что перед администрацией стоит задача отделять собственно натовских слушателей от ненатовских.

Самый секретный курс школы, как это явствует из программы — «Ядерные операции НАТО», код секретности — высший: COSMIC TOP SECRET ATOMAL (CTSA). Слушателей на него собирают крайне редко: за весь 2005 год лишь дважды — в марте и октябре. А вот курсы уровнем секретности ниже (NATO SECRET, NS) — их около 30 — проводятся регулярно. «Обычных» секретных курсов больше всего на факультете «Операции и планирование». Самые интригующие из них, судя по всему, «Совместные операции в электронной войне», «Разведывательная аналитика». Зато на отделении политики из 27 курсов гриф секретности присвоен только трем (в том числе один с грифом NS для старших офицеров НАТО). Остальные 24 открыты для слушателей стран—участниц программ «Партнерство во имя мира» и «Средиземноморский диалог» и даже вообще не «партнерских» государств. Просмотрев список из 68 слушателей, присутствовавших на моей лекции, обнаружил там десятка два «ненатовцев» — офицеров и гражданских служащих из министерств обороны и генштабов Грузии, Украины, Сербии и Черногории, Боснии и Герцеговины, Египта, Афганистана и даже Аргентины.

Комплектование групп зависит от уровня секретности курса: чем он выше, тем меньше стран (вернее, их представителей) допускается к слушанию. Так что одни курсы укомплектованы слушателями 14 стран, другие — только 10 стран.

Учиться по-натовски

Школа в Обераммергау — одно из трех учебных заведений НАТО. Главная ее специализация — отработка оперативного взаимодействия на уровне командиров среднего звена.

Перед тем как ехать сюда, офицер или гражданский служащий министерства обороны выбирает подходящий курс; их в этом учебном году 83. Чаще всего вопрос о направлении решается в военном ведомстве той страны, где служит этот человек.

Для решения конкретных задач (case studies) слушатели делятся на небольшие группы — syndicates.

— Hi, doctor Verlin. Good lecture! — приветствовал меня с бортика бассейна в сауне отеля капитан-лейтенант Дирк Бормс из Генштаба бельгийских ВС. В баре за кружкой пива Дирк рассказал, как его группе пришлось сочинять применительно к гипотетическому межэтническому конфликту «проект резолюции СБ ООН». Причем ни ему, ни кому-либо из других офицеров не приходилось до этого заниматься составлением политических документов.

— Весь учебный процесс в школе построен на коммуникации, — продолжает Шмитц. — И часто бывает так, что слушатели привозят с собой самый свежий полевой опыт как раз по теме курса, который их пригласили прослушать.

Довольно часто деканат школы для отработки кейсов в группах приглашает ключевых офицеров, непосредственно служащих в кризисных регионах.

— На это деньги у нас есть, на этом экономить нельзя, — говорит Шмитц. — Ибо нельзя давать слушателям книжные знания, основанные на реалиях давно минувших лет и регионов, отличных от тех, куда вас могут на самом деле направить.

Так, в 1997 году на курс «Выполнение Дейтонских соглашений» к слушателям приехали представители трех противоборствовавших сторон — Сербии, Хорватии и мусульманской части Боснии. А для презентации в школу пригласили командующего многонациональными силами в Боснии.

НАТО как бизнес

Школа стремится к полной самоокупаемости. К примеру, довольно прилично стоят услуги рекреационного центра — 1евро за 10 минут пользования Интернетом в читальном зале. Почти все объекты школьной инфраструктуры отданы в пользование частному бизнесу: предприниматели берут в аренду тот или иной объект и все, что зарабатывают, оставляют себе.

Командир школы полковник ВВС США Марк Салливан: «Если мы не будем привлекательны, мы не сможем продолжать этот бизнес. Содержание здания и расходы на коммунальные услуги финансируются военными ведомствами США и Германии. Что же касается текущих расходов на поддержание учебного процесса, то мы полностью зависим от того, сколько получим за учебу. И эта плата не может быть выше «рыночной», иначе военные ведомства не будут направлять студентов. Разнарядки среди стран Альянса нет: если генштаб какой-то страны посчитает, что цены слишком «задраны» и это не укладывается в его бюджет, он просто будет направлять меньше студентов».

Салливан в этом смысле поставлен практически в те же условия, что и президент любой бизнес-школы, которая выживает исключительно за счет студентов.

Недельный курс стоит 371 евро, но это только за учебу. Плюс 65 евро в день за проживание в кампусе (в гостинице дороже), командировочные и т.д. В ресторанах местных отелей для слушателей школы практикуются льготные обеды и ужины (стоят 11 евро, включают рыбу или стейк — на выбор; пиво сюда не входит). Считаем: 200 с лишним студентов в неделю — это почти 1000 в месяц, значит, школа получает только за учебу ежемесячно почти $500 тыс. А еще около $300 тыс. за проживание в общежитии плюс доходы от работы столовой и кафе, комиссионные с гостиниц, а также с хозяев частного жилья за каждого направляемого к ним слушателя и т.д.

Кстати, «мобильные группы» преподавателей школы, которые периодически выезжают в разные страны вести краткосрочные курсы, также зарабатывают вполне приличные деньги. В общем, где-то под 1 млн. евро в месяц получается. Финансовый отдел школы эту оценку опровергать не стал. Как бы то ни было, этого миллиона, судя по всему, хватает не только на зарплаты 190 преподавателям и сотрудникам школы, но и на покрытие расходов на приглашенных лекторов.

Обычно учебу оплачивает генштаб страны, которая направляет слушателя. Но для некоторых стран—участниц программ «Партнерство во имя мира» или «Средиземноморское партнерство» стоимость обучения полностью или частично компенсируется из бюджета Альянса. Для таких стран, как Алжир, Марокко, Грузия, это важно.

Политики и военные

В октябре 2004-го и в июне 2005 года в Москве проводились «Мобильные курсы Школы НАТО Обераммергау». Высокопоставленные офицеры НАТО и представители гражданских структур штаб-квартиры НАТО и Союзного оперативного командования читали лекции о различных аспектах деятельности Альянса слушателям Академии Генерального штаба и Общевойсковой академии ВС РФ.

А в октябре прошлого года пять старших офицеров российской Академии Генштаба побывали с лекциями в Обераммергау. Салливан назвал запуск этого курса — «НАТО—Россия: оперативная совместимость» — огромным шагом вперед.

«Увы, на регулярной основе российские офицеры сюда пока не приезжают, — признает Салливан. — Конечно, сотрудничество между НАТО и Россией должно развиваться не только на высшем уровне и уровне старших офицеров, но и на оперативном уровне: между майорами, офицерами среднего звена, которые командуют оперативными подразделениями. Другой вопрос: а до какой степени наши силы и российские ВС должны быть интегрированы? Это зависит от политического руководства».

«Мы-то в МИДе не против направлять российских военных на учебу в подобные центры, — говорит высокопоставленный дипломат в МИД РФ, отвечающий за отношения России с НАТО. — Все зависит от того, какой уровень взаимодействия с Альянсом захотят иметь в Минобороны РФ».

Не знаю, что думают в российском военном ведомстве, но меня лично полковник Салливан убедил, что рано или поздно «совмещаться» с натовцами все равно придется. Ведь НАТО предоставляет собой самую эффективную базу для отработки взаимодействия на оперативном уровне воинских подразделений различных стран.

Салливан: «Посмотрите, какие страны поддержали нашу миротворческую операцию на Балканах — среди них Новая Зеландия, Аргентина. В Афганистане — Кувейт, Индия. Дело в том, что все это отрабатывалось и развивалось в НАТО на протяжении десятилетий и представляет собой единую, стройную систему управления, которая постоянно отрабатывается и совершенствуется в ходе теоретических и практических занятий».

— А могло бы такое взаимодействие между российскими и натовскими военными происходить, скажем, в Пакистане, при ликвидации последствий разрушительного землетрясения? — задаю последний вопрос командиру Школы НАТО полковнику Салливану.

— Да, Альянс в принципе готов к такому взаимодействию. Главное, чтобы российские военные тоже были готовы к этому на оперативном уровне.

— О каком оперативном взаимодействии вы говорите? — удивился наш собеседник в МИДе. — В нашем Министерстве обороны из всех офицеров, занимающихся отношениями с НАТО, есть только один, который прилично говорит по-английски.