Архивная публикация 2003 года: "Вопрос с пристрастием"

События десятилетней давности прочно забыты многонациональным народом Российской Федерации. Это удивительно, учитывая, какие страсти кипели тогда. И это совершенно понятно, учитывая, сколько с тех пор пришлось народу пережить. И тем не менее, роль апрельского референдума 1993 года в современной российской истории чрезвычайно велика.В предчувствии гражданской войны

После прихода к власти Б.Н. Ельцина и краха СССР в России возникла партия "анти-Ельцин" -- Фронт национального спасения, союз коммунистов, нацистов, бывших демократов, не попавших в обойму при новой власти, словом, "всякой твари по паре". Пожалуй, в ХХ веке эта была самая опасная для страны организация после РСДРП (б). В ФНС входило достаточное количество радикалов-пассионариев, не имевших никакого внутреннего тормоза, никаких комплексов, поэтому готовых пролить любое количество крови. К счастью, их порыв долгое время гасили оказавшиеся с ними в одной организации функционеры покойной КПСС, степень пассионарности которых была даже не нулевой, а отрицательной, при этом наличие особых организаторских способностей позволяло им задушить любое дело в зародыше.

Бывший партработник Ельцин, являвшийся единственным реальным препятствием на пути прихода ФНС к власти, всячески старался удержаться в рамках Конституции, а Съезд народных депутатов, имевший возможность эту Конституцию править как угодно, всячески старался ему этого не позволить. Дело уверенно шло к гражданской войне.

20 марта 1993 года Ельцин предпринял первую попытку поломать противнику игру, издав ОПУС (указ об особом порядке управления страной). На первый взгляд казалось, что мероприятие провалилось, вызвав заодно раскол в окружении президента. Однако Борис Николаевич сумел добиться того, что Съезд назначил всероссийский референдум с четырьмя вопросами: о доверии президенту; об одобрении социально-экономической политики президента и правительства; о назначении досрочных выборов президента; о назначении досрочных выборов депутатов.

При этом по первым двум вопросам решение принималось большинством голосов от числа избирателей, принявших участие в референдуме, а по третьему и четвертому -- большинством от списочного состава избирателей, что делало положительный ответ на них практически невозможным. Утверждая выносимые на референдум вопросы, депутаты были абсолютно уверены, что на вопрос о социально-экономической политике после года гайдаровских реформ абсолютное большинство избирателей ответит отрицательно, после чего президента можно будет вполне законно превратить в английскую королеву, то есть декоративное лицо без полномочий. В ответ на это пропрезидентские СМИ развернули первую в современной истории России PR-кампанию, целью которой было запоминание каждым гражданином страны, хоть что-нибудь читающим и слушающим, магической формулы "да-да-нет-да".

Ни шагу назад

В день референдума я был наблюдателем "от Ельцина" (не помню, какая конкретно из многочисленных демократических организаций вручила мне мандат) на своем избирательном участке в одном из спальных районов Москвы. Других наблюдателей на этом участке не было. Избирательная комиссия делилась примерно поровну на таких же как я "отмороженных ельцинистов" и нейтралов-пофигистов (к последним относился председатель комиссии). В такой ситуации можно было без проблем слегка "подкорректировать" результаты в нужную сторону, однако уже с утра стало ясно, что в этом нет никакой необходимости -- настроения избирателей превосходили самые оптимистические ожидания. На выборах президента тогда еще РСФСР в июне 1991 года я тоже был наблюдателем, поэтому имел возможность сравнивать.

Пропрезидентский энтузиазм, характерный для выборов девяносто первого, еще очень даже присутствовал в умах простых москвичей. Сопутствующий ему антикоммунизм, пожалуй, даже усилился, причем он практически не зависел от возраста избирателей.

Один эпизод произвел очень сильное впечатление. Ко мне подошел человек лет шестидесяти. Сперва он показал свои руки, представлявшие одну сплошную мозоль (никогда я не видел ничего подобного даже у своих деревенских родственников, проработавших всю жизнь отнюдь не в правлении совхоза) и сказал, что вчера похоронил жену. Из списков избирателей ее, конечно, еще не вычеркнули. Перед смертью она попросила мужа обязательно пойти проголосовать и за себя, и за нее, чтобы только коммунисты не вернулись. Ушедшую совсем недавно "народную власть" народ ненавидел искренне и вдохновенно.

В целом сохранилось и чувство всеобщего единения, на референдум шли буквально как на праздник и как на бой одновременно. Это было настоящее движение сопротивления коммунистам, нацистам, вообще всем, кто против Ельцина и демократии и кто хочет отнять у народа выстраданную свободу. Не все, вычеркивавшие слово "нет" в бюллетене # 2, испытывали восторг по поводу своего экономического положения, многие признавались, что им тяжело, но назад они не хотели категорически.

Новым фактором, очень сильно влияющим на итоги голосования, стала яростная ненависть населения к председателю Верховного Совета Руслану Хасбулатову. Одно только упоминание этой фамилии в подавляющем большинстве случаев вызывало реакцию, близкую к истерике, с почти обязательным переходом на ненормативную лексику. При этом волшебная формула "да-да-нет-да" действительно намертво засела в головах абсолютно всех избирателей, включая немногочисленных ее противников. Поэтому, высказав нелицеприятное мнение о вожде депутатов, человек, даже не очень любивший президента, без всяких незаконных подсказок делал правильный выбор. Руслан Имранович до сих пор, видимо, не понял, какой вклад он внес своим поведением в собственный крах.

Вскрытие урн показало, что в рамках маленького московского района конституционное большинство (более половины от списочного состава) получили все три "да", в том числе даже казавшийся депутатам беспроигрышным вопрос о социально-экономической политике президента и правительства. От числа же избирателей, принявших участие в голосовании, первый, второй и четвертый вопросы получили более 80% "за". Третий вопрос, единственный "нет", как положено, получил около 80% голосов "против".

По России в целом получилось, конечно, не так хорошо, но магическая формула выиграла. За доверие Ельцину высказалось 58,76% участников референдума, его социально-экономическую политику поддержали 53,02% проголосовавших, что повергло депутатов в кратковременный шок. При этом, впрочем, стала заметна разница с выборами июня 1991 года. Если тогда Ельцин победил в 84 регионах из 88 (Чечня и Ингушетия тогда были одной республикой), то весной 1993 года явно обозначился "красный пояс", то есть группа регионов вдоль южной границы страны от Смоленска до Благовещенска с прокоммунистическими настроениями электората. Здесь побеждала формула "нет-нет-да-нет" или, чаще, "нет-нет-да-да" (депутатов не любили нигде). С другой стороны, выявилась группа демократических регионов (обе столицы, Северо-Запад, Урал), где антикоммунистический настрой даже усилился по сравнению с девяносто первым. То есть современная политическая типология субъектов РФ родилась именно в апреле девяносто третьего.

За досрочные выборы президента проголосовало 49,49% принявших участие или 31,71% от списочного состава, таким образом ответ был отрицательным в любом случае. А вот за досрочные выборы депутатов проголосовало более двух третей участников референдума (67,16%), по абсолютному числу голосов (46 251 616) был вообще установлен всероссийский рекорд, до сих пор не побитый ни на одном общефедеральном голосовании. Однако от списочного состава это составило всего 43,08%. Поэтому принятое по сути дела решение было объявлено не принятым.

Заранее победивший победит

После этого Борис Николаевич, как много раз до того и после того, одержав блестящую победу, не вполне эффективно ей распорядился. Впрочем, он решил, что проигравший противник честно признает поражение и пойдет на разумный компромисс. Таким компромиссом президенту представлялось оперативно созванное Конституционное совещание, запомнившееся выносом из зала тела депутата-коммуниста Слободкина и его ботинка. Противник ничего признавать не собирался, он уже давно решил в любом случае идти до конца. Побоище на Ленинском проспекте, устроенное ФНС всего через неделю после референдума, с убийством милиционера Владимира Толокнеева (до сих пор, разумеется, не раскрытым) показало, что гражданская война все-таки неизбежна. Осенью 1993 года она и случилась.

Однако референдум имел огромное значение, именно степени благодаря ему президентская сторона победила в этой войне так быстро и с относительно небольшими жертвами. Апрельское голосование сделало Ельцина дважды, если не четырежды легитимным. Еще и без того свежая победа июня девяносто первого была подтверждена в апреле девяносто третьего доверием президенту и его политике, а также нежеланием его досрочно переизбирать. В то же время результаты апрельского референдума совершенно очевидно свидетельствовали о недоверии населения к депутатам, от роспуска их спасло тогда лишь юридическое крючкотворство.

Референдум в очередной раз мобилизовал сторонников президента и дал им ощущение собственной правоты. Сторонники Верховного Совета не могли не понимать, что проиграли, и это чувство поражения делало их положение безнадежным. В любом противоборстве -- войне, политике, спорте и т.д. -- если одна из сторон осознает себя победившей, а другая проигравшей, то формальное соотношение сил практически не имеет значения. Заранее победивший победит, заранее проигравший проиграет.

В случае с двумя оборонами Белого дома я тоже имел возможность сравнивать. На баррикадах августа-91 царило настроение "победа или смерть" при отчетливом ощущении, что первое гораздо вероятнее. Люди противостояли всей государственной машине, однако были уверены в победе. На баррикадах сентября-93 я побывал ради интереса через три или четыре дня после обнародования указа # 1400 о роспуске съезда. Поразила малочисленность новых защитников Белого дома. Еще большее впечатление произвело совершенно очевидное чувство безнадежности, буквально разлитое в воздухе. Люди уже признали поражение, более того, прямо на площади различные антиельцинские группировки публично выясняли, кто в этом поражении виноват. Причем до 3 октября было еще полторы недели.

Голосуй головой

После октябрьских боев на Пресне и в Останкине ФНС растворился в воздухе "как сон, как утренний туман". Сейчас о нем с трудом могут вспомнить даже его тогдашние члены. Потенциал этой организации был, конечно, весьма ощутимым, как показали выборы в Госдуму в декабре 1993-го. 12 миллионов проголосовавших за Жириновского -- это те самые пассионарии, которые увидели в лидере "либеральных демократов" не связанного советскими догмами экстремиста-наци. Как выяснилось впоследствии, Владимир Вольфович никаким наци не был. Он оказался, во-первых, выдающимся артистом, во-вторых, единоличным руководителем (председателем совета директоров и гендиректором в одном лице) очень доходного коммерческого предприятия "ЗАО ЛДПР". Поэтому он почти сразу после своего триумфа проявил готовность за умеренную мзду сдавать голоса своих избирателей в распоряжение "антинародного режима", столь ненавистного для этих избирателей. К выборам 1995 года значительная часть "либерально-демократического" электората это поняла и перешла к КПРФ, после чего победа Зюганова на президентских выборах казалась неизбежной.

Однако снова сработали те же факторы, которые предопределили поражение ФНС в 1993 году. Сразу после возникновения КПРФ возглавившие партию советские партаппаратчики, ярким олицетворением которых стал антипассионарный и антихаризматичный Геннадий Андреевич, получили то, о чем мечтали всю жизнь -- возможность влиять на власть, ни за что при этом не отвечая. Не исключено, что в глубине души они понимали -- через 2--3 года после получения власти "благодарные россияне" будут вешать их на столбах. С другой стороны, в ходе кампании "Голосуй, или проиграешь" народу вновь напомнили о том, какой "замечательной" вещью был советский режим. И народ действительно вспомнил. Сейчас очень модно издеваться над тогдашним лозунгом "голосуй сердцем", но голосовали-то, как раз, не сердцем, а головой, точнее, памятью. Поэтому уже в середине весны 1996-го, за 2 месяца до выборов, товарищ Зюганов с чувством глубокого удовлетворения увидел, что у него появилась реальная возможность проиграть выборы. Что он и сделал с большим удовольствием. Снова проиграл тот, кто проиграл заранее. А Ельцин захотел победить и снова победил.

Президентские выборы 1996 года стали последним событием в истории современной России, когда был заметен некоторый отблеск того апрельского энтузиазма. Больше ничего подобного уже не случалось и, похоже, не случится. Народ вполне достойно пережил самую страшную катастрофу ельцинской эпохи -- августовский дефолт 1998-го. Народ в высшей степени адекватно повел себя в начале второй чеченской войны и весьма разумно проголосовал на выборах в Госдуму в декабре 1999-го. Только не было больше ни энтузиазма, ни вдохновения. Нынешний рейтинг Путина, если даже он на самом деле столь велик, как говорят социологи и прикормленные Кремлем политтехнологи, по своему качеству не идет ни в какое сравнение с рейтингом Ельцина начала 90-х. Тогда был рейтинг надежды и прорыва к свободе. Сейчас есть рейтинг усталого равнодушия, которое в государственных СМИ проходит под псевдонимом "стабилизация". Народ прекрасно понимает, сколь призрачны результаты деятельности нынешнего президента, и хочет только, чтобы не стало хуже. Обсуждать причины столь драматичной трансформации общественных настроений следует отдельно. Тем более что трансформация продолжается, а ситуация усугубляется.

АЛЕКСАНДР ХРАМЧИХИН