Архивная публикация 2005 года: "Война с огнем"

Труд пожарного считается одним из самых тяжелых. Особенно пожарного в лесу, где часто просто неоткуда ждать помощи. Это испытал на себе наш корреспондент. С риском для жизни он отстоял несколько квадратных метров российского леса в Ханты-Мансийском

автономном округе.С борта вертолета открывались сибирские пейзажи: леса, изрезанные бесконечными речушками, сотни разнообразных озер самых диковинных форм — на солнце они горят, как фольга. А я, каюсь, ищу глазами дымки. В редакции пригрозили: «Домой без пожара не возвращаться!»

Рядом со мной в рычащем и трясущемся Ми-8 сидит летчик-наблюдатель Анатолий. Его задача — фиксировать пожары, отправлять на них группы пожарных и потом вывозить их оттуда. На коленях у Анатолия — карта района, по ней он чуть ли не ежеминутно сверяет маршрут. Если не найдем нового пожара, придется мне сидеть на Сургутской авиабазе, пока где-нибудь не вспыхнет. Внезапно Анатолий вскакивает. В страшном грохоте не поговорить, но и так все понятно. Пожар! Ми-8 накренился, заложил вираж, резко пошел вниз. И вот уже кругом ничего не видно, кроме желто-черного дыма. Огонь, растянувшись цепью, прочесывает лес.

— У тебя спальник есть? — кричит мне в самое ухо Анатолий.

Я мотаю головой. Анатолий, прижимая наушники, с кем-то переговаривается. Через полчаса вертолет касается земли, и сразу в его чрево летят мешки со снаряжением. Следом запрыгивают пожарные-десантники из деревни Локосово — четыре хмурых мужика, одетых в камуфляж. Ни одного вопроса, ни одного лишнего взгляда. Все сосредоточены. Странно, они совсем не похожи ни на «телевизионных» десантников, ни на московских пожарных. Простые деревенские мужики.

…Все сильнее пахнет дымом. Вертолет облетает пожар и вдруг резко идет вниз, разрубая винтами тугую серую гарь.

Войсковая операция

Побросав вещи на месте высадки, мужики достают из сумки лопаты и идут на пожар. Продираемся через лес. Все идут молча, гуськом. Несколько раз приходится использовать топор.

Выходим из леса на луг. Вокруг все выглядит как в фильме про войну. Вместо травы пепел, среди которого стоят редкие почерневшие деревья. Остальные уничтожены огнем и превратились в угли. В земле зияют провалы, как будто все вокруг истоптало стадо мамонтов. Курится ядовитый дым, покрывая небо серой коркой. Горячо. Матерчатые кроссовки уже начали тлеть. Я кашляю, вытираю глаза рукавом.

У речки дышать становится легче. Идем вдоль русла к началу дымовой завесы. Обнаруживаем кострище. Рядом валяются банки, бутылки из-под водки.

— Туристы?

— Подонки, — просто отвечает десантник с большими усами, судя по всему — старший группы, но злости я в его голосе не услышал. — Все кругом колхозное, все кругом ничье.

Все четверо методично засыпают место чужого привала песком. Теперь огня нет. Только дым.

— Бесполезное это занятие. — Мужичок в панамке чешет голову и по привычке тушит бычок плевком. — Тут торф горит. Видишь?

Он ломает рукой сожженную кочку — с ладони сыпется коричневая труха — и первым поворачивает к вещам. Затемно нужно успеть поставить палатки и приготовить ужин.

Когда все готово и в ведре кипятится чай, знакомимся. Мужичка в панаме зовут Сашка. До того как стать пожарным, он вместе с самым молодым членом отряда — весельчаком Пашкой по прозвищу Шойгу — работал в нефтянке, обслуживал трубу. В кожаной кепке и бушлате — Федя. Еще в вертолете он дал мне свой свитер. Представил всех членов отряда человек с усами — Василий. Василий — ветеран. Тушит пожары с 1979 года. С легким бахвальством показывает красную книжечку: «Инструктор десантно-пожарной структуры. Подрывник».

— При пожаре главное что? — отвечает Василий на вопрос, который я еще не успел задать. — Отрезать путь огню. Раньше это можно было делать при помощи динамита. Выкладываешь «колбасу». Бах! И траншея готова. Теперь запретили. Терроризм.

— А почему такой маленький отряд?

— Трое больны. — Василий немного помолчал, размешивая заварку. — Один по-настоящему, в больнице. Двое других не смогли — в запое.

Где-то вдалеке дымит пожар, а у нас дымит костер, отпугивая комаров.

— Нам тушенку можно не давать, — смеется Сашка. — Пока чай выпьешь, комаров 50 проглотишь.

— Да, не те комары уже пошли, — машет рукой Федя. — Раньше и комаров, и мошек разных миллионы были, а теперь что? Загубили всю экологию.

Федя говорит это, не поднимаясь с колен. Он проделывает сложную химическую операцию — смешивает средство от комаров с дегтем, цветочным одеколоном и ванилином. Даже теперь, когда все экология загублена, спать можно, только обмазавшись этой пахучей гадостью. Тем более что вставать придется рано и нужно выспаться. Правда, спокойно поспать мне не удалось. Сашка, выкушав заныканную бутылку самогонки, заснул с сигаретой и случайно уронил ее мне в спальник. Спросонья я подумал, что это пожар. Вскочил — рубашка уже тлеть начала. А виновник спит как ни в чем не бывало.

С тлеющим ватным спальником я боролся не меньше часа. Таскал в чашке воду и методично заливал угольки. Первый день борьбы с лесным пожаром закончился.

Красный петух

Раннее утро наступило в двенадцать часов дня. Встали только потому, что лежать на надувных матрасах уже не было никаких сил, да и проголодались все за ночь.

— Росы не выпало. Опять же гагара всю ночь орала. По всем признакам должен быть дождь, — философски заметил Сашка.

Он выполз из палатки первым и, поднимая в воздух облачка пепла, раздувал в кострище угольки.

Ели вкусно. Гороховый суп с тушенкой. Мне показалось, что пожар за ночь чуточку приблизился, но никто не обратил на это никакого внимания. Посетовали, что нет к чаю сгущенки, и стали собираться.

В памятке пожарного (сам читал!) перечисляется большое количество приспособлений для тушения пожаров: мотопомпы — для накачивания воды в шланги, бензопилы… У нас в группе все было гораздо проще. Ручной экскаватор да спринцовка — так перечислил снаряжение Федя. Ручной экскаватор — это лопата обыкновенная, а спринцовка по науке называется РЛО — ранцевый лесной опрыскиватель. Ранец представляет собой оранжевый резиновый рюкзачок с клапаном для воды вверху и с распылителем воды внизу.

Вчерашняя поляна стала заметно больше. Теперь дымило уже где-то на горизонте. Обычно пожар останавливают по фронту его распространения. Наш пожар с дальней стороны был перекрыт рекой — это мы видели с вертолета.

Так что остановить его продвижение нужно было как раз там, где высадили нас. Вообще-то самый эффективный способ остановить пожар — прокопать широкую траншею (минполосу) и следить за тем, чтобы огонь через нее не перескочил. Этот способ Василий сразу признал бесполезным, так как для этого нужен трактор. Сказал, что действовать будем по обстановке.

Мы дошли до речки. На ее гладкой поверхности плескала рыба.

Федя чашкой набирал воду из речки в ранец и попутно объяснял, как нам повезло. На болоте пришлось бы копать яму и ждать, пока вода набежит. Я тоже вслед за ним залил свой РЛО. Двадцать литров за спиной — весьма чувствительно. Идешь, качаешься и зорко смотришь, чтобы не споткнуться. Вместе с Василием мы заливаем один пенек. Вылили по полранца — а пень все дымит.

Заливать устали, пора и перекурить. Василий зажигает сигарету и сердито честит начальство. Обычно в пойме реки вообще не тушат. Тут не тайга. Не кедры и не сосны. И животные никакие не водятся. На пеньке, куда мы только что вылили почти сорок литров воды, показался робкий огонек. Из тумана появился Федя и вылил на наш пенек остатки воды из своего ранца.

— Бесполезно. Торф у реки почти метр глубиной — тут и тонной воды не обойдешься. Жди теперь, пока выгорит. Василий вздохнул и ничего не ответил.

— Ладно. Чего теперь делать?! — пожал плечами Федя. — Пошли рыбу ловить. Может, сегодня вертолет заберет нас отсюда.

Федя забрасывает блесну на середину реки.

— Федь, ты зачем в пожарные пошел?

— А что еще делать? У нас либо в нефтянке работают, либо на зоне. В нефтянку меня не возьмут — старый уже. А на зоне не хочу. А тут все-таки на природе, в лесу. Да и дело благое. — Федор с маху бьет на щеке комара. — Зимой, когда не горит, платят маловато, 2000 в месяц. Зато летом — 4000 и надбавка за каждый вылет.

Клюнуло. Пока Федор азартно вел щуку к берегу, пожар вокруг горел и дымил вовсю. Треск от горевших травы и подлеска напоминал грохот тысяч автоматов. Мы даже не услышали, как из-за поворота к нам приблизилась моторка.

— Пожар тушите? — спросил мужик. На корме лодки горой лежала сеть. — Ага! — ответил Федор.

— В воскресенье на вашей стороне молодежь отдыхала, наверняка от них и загорелось. Поймать бы.

— Да как поймаешь-то? За руку не схватишь. Ай! Пошла! Пошла! — Рыба взлетела в воздух и снова упала в воду. В руках у Феди осталась только леска. — Вот гадина! Блесну сожрала…

…Вертолет прилетел. Выкинул макароны, сгущенку, консервы. Нас не забрали — приказали «держаться насмерть». От ветра винтов снова загорелся подлесок, который Пашка старательно тушил почти два часа. Огонь, потихонечку разгораясь, снова двинулся к лагерю.

В окружении

Со сгущенкой чай пить вкуснее — согласен. Даже не вставая, я видел, как огонь облизывает высохшую березу. Совсем недавно я отламывал от нее ветки для костра. Стало тревожно.

— Да не волнуйся ты так. Себя мы от огня огородим, — усмехнулся Вася.

— Всякое бывает, — почти обиделся Пашка. — Не помнишь? Пока минполосу копали, огонь прорвался и сгорел табор — только ложки с тарелками остались. И премии за это лишили.

Я лил в чашку дополнительную порцию сгущенки, как вдруг вскочил Федя. Не говоря ни слова, он схватил спринцовку и побежал к ручью, откуда мы брали воду для еды. Следом поднялся я и сразу понял, в чем дело: изменился ветер, теперь он дул прямо на нас. Интересно, с какой скоростью может распространяться огонь? Наверное, со скоростью ветра… Я потихонечку собрал аппаратуру в рюкзак. На всякий случай. Вскоре весь лагерь заволокло густым едким дымом. Кусты вспыхивали, как порох, взметая в воздух снопы искр. Стало темно. В дыму бегают тени пожарных. Бесшумно, как в замедленной съемке, упало дерево.

— Держать огонь! Не сдавать позиции! — хрипло кричит Вася голосом командира.

— Федька, у тебя еще есть вода?! Быстрее сюда! — Это уже кричал Пашка. Вот он на секунду выпадает из дымовой завесы, чтобы глотнуть воздуха и протереть глаза.

— Ручей… Огонь отрезает воду. Где набирать будем?! Из дыма появляется бешеный Сашка, с красными осоловелыми глазами.

— Бросай ты этот фотоаппарат на хрен! — Он хватает лопату и исчезает. Да я уже и сам все понял. Горло страшно жжет, словно хлебнул раскаленного масла. Закрывая глаза рукой, почти вслепую бегу с лопатой следом. Отступать некуда. Позади — палатки, спальники, рация и сгущенка. Сгорит — останутся пожарные без премии.

Бой с огнем продолжался больше часа. Еще горело, но было ясно, что главную позицию мы отстояли. От почерневшей «линии фронта» до лагеря оставалось всего метров семь. Федька ополоснул лицо чаем, упал на землю. Пашка как ни в чем не бывало ковырял ножом очередную банку сгущенки. Вася и Сашка добивали огонь на периферии. Бой мы выиграли, но сражение — еще нет. Пожар обогнул лагерь и угрожающе трещал уже с тыла.

— Теперь с другой стороны будет подползать, гад. — Пашка вытер рукавом губы.

Эвакуация

К вечеру пожар затих. За пределами лагеря сгорело все, что могло сгореть. Отчаянно дымил торф, периодически зажигая огонечки на нашей территории. Наполненные водой ранцы-спринцовки стояли настороже. Федя за жабры притащил с реки двух щук. Вася одну уже разделал и ел прямо так, сырую, заедая гречкой из котелка.

— Знаешь, какое главное правило пожарного? — прищурился Василий. — Вовремя удрать.

В этот день, намаявшись, мы легли рано. Ночью зарядил дождь. Палатка протекала. Пару раз Сашка вставать тушить огонь, который несмотря на дождь, то и дело снова разгорался. Ранним утром, мокрые и мятые, мы собрались у костра. Меня интересовал лишь один вопрос, прилетит ли сегодня за нами вертолет. Час полета стоит 25 тыс. рублей. Просто так его поднимать в воздух никто не станет. А по рации связаться с базой невозможно. Она работает только в прямой видимости.

До обеда предстояла работка — подготовить площадку для посадки. Рубить деревья ходили попеременно. Остальные пили чай, скрываясь от дождя под пологом палатки. Несколько раз мы слышали гул вертолета. «Это не наш», — закутавшись в спальник, сопел Вася. Прибитый дождем, дым клубился по земле. По пожарищу, еле видимый в тумане, прошел лось. Вот наконец и вертолет. Повезло.

— Ну как, понравилось? — кричит мне в ухо летчик-наблюдатель Анатолий. Он сидит с картой местности на коленях и беззвучно смеется в вертолетном гуле.

Я смотрю в иллюминатор. Вот он, наш пожар! Среди черного пожарища видно нашу площадку. С одного краешка стал заниматься огонь. Но потушить его уже было некому.

...В гостиницу я шел с таким чувством, словно отсутствовал месяц. В здание меня не пустили. Чумазый, насквозь промокший и провонявший, я совсем не был похож на московского журналиста. Спасла девочка-администратор. Она меня узнала. Провела до номера и тихонечко насыпала в руки несколько кусочков мыла…