29 марта 2024
USD 92.26 -0.33 EUR 99.71 -0.56
  1. Главная страница
  2. Архивная запись
  3. Архивная публикация 2009 года: "«Возникает ощущение периферии»"

Архивная публикация 2009 года: "«Возникает ощущение периферии»"

Одна из важнейших задач любой страны — постоянно присутствовать в мировом информационном пространстве, считает директор российских и азиатских программ Вашингтонского института мировой безопасности Николай ЗЛОБИН.— Что думают на Западе по поводу предпринимаемых Россией шагов по улучшению своего имиджа? Они приносят плоды?
— Любая попытка донести свою позицию, безусловно, полезная вещь. Отсутствие той или иной страны на мировом информационном рынке приводит к тому, что вашу позицию либо будут игнорировать, либо ее будут представлять ваши противники в тех тонах и красках, которые выгодны им, а не вам. Россия этого долго не понимала и этим не занималась. Хорошо, что занялась.
— Кризис на Кавказе многие считают рубежом в этом смысле: проиграв информационную войну в первые дни конфликта, Москва стала наверстывать упущенное, и многое ей удалось.
— Война стала примером того, как, с одной стороны, информационный вакуум может привести к огромным проблемам, а с другой стороны, как даже при небольшой энергии и мизерных затратах ситуацию можно исправить.
Проблема заключается в том, что Россия не умеет создавать информационные поводы. А ведь мировые медиа питаются именно информповодами. Я сам наблюдал в Вашингтоне, как американские СМИ искали хоть кого-нибудь из русских, кто прокомментировал бы действия России. Посольство, как обычно, молчало, а те эксперты и политики, которым смогли дозвониться в Москву, бросали трубки, потому что не было отмашки из Кремля комментировать это. Но как только российские ньюсмейкеры — в первую очередь Путин и Медведев — стали давать разъяснения, это было подхвачено, и появилась российская версия событий. Но было поздно: информационная картина была уже во многом сформирована грузинской стороной.
— Какой вывод?
— Вывод один — на информационном поле надо быть постоянно. Россия почему-то считает, что раз она такая большая, мировые медиа сами сюда придут и все расскажут. Но важно понимать: возможности восприятия информации у западного человека, как и у человека российского, небезграничны. Его бомбардируют со всех сторон новостями и пытаются сформировать его позицию по тем или иным вопросам. И то, что в этом потоке информации о России он слышит немного, для него имеет значение. Несколько секунд на ТВ, пара статей в газете — и все. Возникает ощущение периферии.
— Но ситуация все же меняется?
— Думаю, да. В последние годы предпринимаются некоторые усилия. Иногда приезжают российские политики, объясняют свою позицию; желательно, конечно, чтобы они знали, как это делают на Западе, как отвечают на вопросы, чтобы говорили на хорошем английском. Ведь с аудиторией нужно работать профессионально. Я не скажу, что в результате о России пишут лучше, но, мне кажется, что появляется больше объективной информации.
— Но все это весьма затратная история. Сколько США тратят на свой имидж?
— Речь идет о колоссальных суммах — миллиардах долларов, которые проходят по разным ведомствам: от Госдепа до Пентагона. И это долгосрочная политика, которая не меняется с приходом тех или иных лиц в Белый дом. Долгосрочная она потому, что имидж нарабатывается годами и десятилетиями. Правда, теряется гораздо быстрее.
— Считается, что единственный пример удачной смены имиджа России за рубежом — пример Михаила Горбачева...
— Это так. Но тогда было сочетание целого ряда факторов. Была общественная потребность на изменение мировой атмосферы, на завершение холодной войны. И был Горбачев — молодой, энергичный генсек, который вел себя по-западному: хорошо говорил, был понятен западному обывателю. Помогла и его фамилия: Горби — хорошее название для бренда, легкое и запоминающееся. Кстати, то же самое можно сказать о «торговой марке» «Путин».
— А «Медведев»?
— Мне кажется, он еще не нашел собственный имидж. По крайней мере на Западе его имидж все еще сливается с имиджем Путина.
— Есть ли шанс у России «прицепиться» к имиджу Обамы для продвижения собственного имиджа?
— Есть, безусловно. Пока Обама самый продаваемый на сегодня бренд, бренд, который ассоциируется с успехом. Соответственно, раскручиваться с ним можно в двух ипостасях: либо как «союзник Обамы», либо как «враг Обамы». Второе, насколько я понимаю, Россия явно не потянет, и ей это не нужно. А как союзник — вполне: прицепиться паровозиком к успешному бренду еще никому не мешало.
— Один из важнейших инструментов американской политики — использование soft power, «мягкой силы». Почему у России с этим проблемы?
— Сегодня российская «мягкая сила», к сожалению, равна нулю. Все знают, что Россия так и не смогла за последние годы выйти ни с одним технологическим брендом на мировой рынок — это уже часть ее имиджа. Русское искусство — одно из самых нераскрученных и поэтому неоцененных в мире. То же с литературой — все заканчивается Достоевским и Толстым. Сегодня самые главные и едва ли не единственные послы России — это хоккеисты и теннисисты.

Одна из важнейших задач любой страны — постоянно присутствовать в мировом информационном пространстве, считает директор российских и азиатских программ Вашингтонского института мировой безопасности Николай ЗЛОБИН.— Что думают на Западе по поводу предпринимаемых Россией шагов по улучшению своего имиджа? Они приносят плоды?
— Любая попытка донести свою позицию, безусловно, полезная вещь. Отсутствие той или иной страны на мировом информационном рынке приводит к тому, что вашу позицию либо будут игнорировать, либо ее будут представлять ваши противники в тех тонах и красках, которые выгодны им, а не вам. Россия этого долго не понимала и этим не занималась. Хорошо, что занялась.
— Кризис на Кавказе многие считают рубежом в этом смысле: проиграв информационную войну в первые дни конфликта, Москва стала наверстывать упущенное, и многое ей удалось.
— Война стала примером того, как, с одной стороны, информационный вакуум может привести к огромным проблемам, а с другой стороны, как даже при небольшой энергии и мизерных затратах ситуацию можно исправить.
Проблема заключается в том, что Россия не умеет создавать информационные поводы. А ведь мировые медиа питаются именно информповодами. Я сам наблюдал в Вашингтоне, как американские СМИ искали хоть кого-нибудь из русских, кто прокомментировал бы действия России. Посольство, как обычно, молчало, а те эксперты и политики, которым смогли дозвониться в Москву, бросали трубки, потому что не было отмашки из Кремля комментировать это. Но как только российские ньюсмейкеры — в первую очередь Путин и Медведев — стали давать разъяснения, это было подхвачено, и появилась российская версия событий. Но было поздно: информационная картина была уже во многом сформирована грузинской стороной.
— Какой вывод?
— Вывод один — на информационном поле надо быть постоянно. Россия почему-то считает, что раз она такая большая, мировые медиа сами сюда придут и все расскажут. Но важно понимать: возможности восприятия информации у западного человека, как и у человека российского, небезграничны. Его бомбардируют со всех сторон новостями и пытаются сформировать его позицию по тем или иным вопросам. И то, что в этом потоке информации о России он слышит немного, для него имеет значение. Несколько секунд на ТВ, пара статей в газете — и все. Возникает ощущение периферии.
— Но ситуация все же меняется?
— Думаю, да. В последние годы предпринимаются некоторые усилия. Иногда приезжают российские политики, объясняют свою позицию; желательно, конечно, чтобы они знали, как это делают на Западе, как отвечают на вопросы, чтобы говорили на хорошем английском. Ведь с аудиторией нужно работать профессионально. Я не скажу, что в результате о России пишут лучше, но, мне кажется, что появляется больше объективной информации.
— Но все это весьма затратная история. Сколько США тратят на свой имидж?
— Речь идет о колоссальных суммах — миллиардах долларов, которые проходят по разным ведомствам: от Госдепа до Пентагона. И это долгосрочная политика, которая не меняется с приходом тех или иных лиц в Белый дом. Долгосрочная она потому, что имидж нарабатывается годами и десятилетиями. Правда, теряется гораздо быстрее.
— Считается, что единственный пример удачной смены имиджа России за рубежом — пример Михаила Горбачева...
— Это так. Но тогда было сочетание целого ряда факторов. Была общественная потребность на изменение мировой атмосферы, на завершение холодной войны. И был Горбачев — молодой, энергичный генсек, который вел себя по-западному: хорошо говорил, был понятен западному обывателю. Помогла и его фамилия: Горби — хорошее название для бренда, легкое и запоминающееся. Кстати, то же самое можно сказать о «торговой марке» «Путин».
— А «Медведев»?
— Мне кажется, он еще не нашел собственный имидж. По крайней мере на Западе его имидж все еще сливается с имиджем Путина.
— Есть ли шанс у России «прицепиться» к имиджу Обамы для продвижения собственного имиджа?
— Есть, безусловно. Пока Обама самый продаваемый на сегодня бренд, бренд, который ассоциируется с успехом. Соответственно, раскручиваться с ним можно в двух ипостасях: либо как «союзник Обамы», либо как «враг Обамы». Второе, насколько я понимаю, Россия явно не потянет, и ей это не нужно. А как союзник — вполне: прицепиться паровозиком к успешному бренду еще никому не мешало.
— Один из важнейших инструментов американской политики — использование soft power, «мягкой силы». Почему у России с этим проблемы?
— Сегодня российская «мягкая сила», к сожалению, равна нулю. Все знают, что Россия так и не смогла за последние годы выйти ни с одним технологическим брендом на мировой рынок — это уже часть ее имиджа. Русское искусство — одно из самых нераскрученных и поэтому неоцененных в мире. То же с литературой — все заканчивается Достоевским и Толстым. Сегодня самые главные и едва ли не единственные послы России — это хоккеисты и теннисисты.

Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».

Реклама
Реклама
Реклама