17.11.2008 01:00 Еженедельный журнал «Профиль»

Архивная публикация 2008 года: "Встреча в верхах: туманные перспективы"

Подготовка к международной конференции по мировой финансовой системе выявила новые осложнения в трансатлантических отношениях: Европа считает, что нужно строже контролировать банки и биржи, а США заняты соблюдением интересов Уолл-стрит. Шансы на настоящие реформы малы.Краны в ванных комнатах текли, окна не открывались, крыша и стены не защищали гостиничные номера от дождя и снега. Отель Mount Washington в нью-гемпширском городке Бреттон-Вудс находился в плачевном состоянии. Но именно он незадолго до окончания Второй мировой войны стал местом проведения конференции о новом мировом экономическом порядке, приняв 700 финансовых экспертов со всего мира. В этом «дурдоме», как назвал гостиницу один из гостей, в 1944 году три недели шли заседания. В итоге участники встречи договорились о тех правилах и институтах, благодаря которым в течение последующих десятилетий международный оборот капиталов осуществлялся успешно.
На прошлой неделе прошел еще один финансовый саммит. Главы правительств 20 ведущих стран встретились в минувшую пятницу, чтобы обсудить новую фундаментальную реформу финансовой сферы. На фоне катастрофы на рынках заемного капитала, принятия мер по спасению экономики, стоивших миллиарды долларов, после предостережений о глобальной рецессии лидеры многих стран надеялись на ужесточение правил игры на глобальных финансовых рынках.
Канцлер Германии Ангела Меркель призывала добиться «большей прозрачности» и «улучшения механизмов регулирования». Президент Франции Николя Саркози настаивал на усилении роли Международного валютного фонда (МВФ), руководимого Домиником Штраус-Каном. «Новый Бреттон-Вудс» должен «привести к рождению нового капитализма», — заявлял француз.
Вряд ли из этого что-нибудь выйдет. Два месяца спустя после банкротства американского инвестиционного банка Lehman Brothers всем ясно, что надеяться на глубокую и глобальную финансовую реформу если и следует, то очень осторожно. В интересах национальной финансовой верхушки Соединенные Штаты намерены отстаивать свое господствующее положение на рынках капитала. А европейцы горячо спорят между собой. И даже бурно развивающиеся государства, включая Китай и Индию, которые в последнее время набрали силу, не слишком заинтересованы в уж очень глубоких преобразованиях.
Заранее ясно, новый финансовый порядок будет подозрительно похож на тот, что существовал до сих пор. Ясно и то, что избранный президент США Барак Обама будет представлять интересы американской финансовой индустрии.
Арсенал концепций, на базе которых сейчас может быть достигнут консенсус, весьма небогат. Это проявилось еще при подготовке саммита. Руководство которой американцы захватили в рейдерской манере.
Сначала унизили правительство Бразилии, переживающей экономический подъем. Она председательствует в так называемой большой двадцатке министров финансов и, собственно, с тем же правом могла бы взять на себя организацию конференции. Однако Штаты захватили все рычаги управления в свои руки, игнорируя интересы южноамериканцев.
Затем обошли Японию, которая, являясь в нынешнем году председателем «Большой восьмерки», также претендовала на роль организатора. Наконец, на руку Вашингтону сыграли раздоры между европейцами, которые в прошедшие недели привычно предавались полемике о принципах.
В то время как часть стран ЕС вместе с США выступают за сравнительно большую меру свободы на рынках капитала, другие, в частности президент Франции Саркози, высказываются за то, чтобы государство могло вмешиваться решительно и жестко.
Впрочем, следовать в кильватере Парижа готовы не очень многие из европейцев. Министр финансов Франции Кристин Лагард смогла убедиться в этом еще за неделю до саммита. Практически все замыслы нынешнего председателя ЕС, Саркози, натолкнулись на сопротивление в кругу 27 стран—членов Евросоюза.
Так, англичане во главе с Гордоном Брауном и шведы сочли предписания в отношении отдельных финансовых продуктов или рынков излишне подробными, а правила, предназначенные для улучшения контроля над деятельностью банков, — излишне строгими. Министр финансов Чехии Мирослав Калоусек сетовал, что задуманы «революционные, а не эволюционные» изменения финансовой системы. Нидерланды торпедировали предложения Франции, подготовив собственный документ. Немцы же усмотрели в некоторых формулировках французских тезисов очередную попытку Саркози претворить в жизнь свою давнюю мечту — усилить политический контроль над монетарной сферой, если не глобально, то хотя бы в Европе.
Германия в итоге тоже оказалась против Саркози. Сообща решили, что документ, выражающий общеевропейскую позицию, Франция должна еще раз основательно переработать.
Поэтому в пятницу 7 ноября Саркози предложил главам 27 государств и правительств ЕС, собравшимся в Брюсселе в здании Юстуса Липсиуса, чтобы отведать блюда из курятины и морских гребешков, в качестве гарнира лишь «обезжиренную» версию своих недавно столь пафосных планов. То, что привезли в Вашингтон четверо представителей ЕС — из Германии, Франции, Великобритании и Италии, — являет собой скорее набор благих пожеланий, нежели конкретные предложения. Согласно им следовало бы:
— разработать «кодекс поведения», призванный оградить финансовую отрасль от чрезмерных рисков и осуждающий, например, назначение бонусных премий менеджерам, ориентирующимся на краткосрочно прибыльные сделки;
— добиться хотя бы минимального уровня контроля и регулирования в отношении не только хедж-фондов, но и всех рынков и территорий, включая так называемые налоговые оазисы;
— установить международный контроль над крупными наднациональными финансовыми институтами, разработать системы раннего оповещения, способные своевременно выявлять вредные тенденции и предотвращать финансовые кризисы в будущем;
— усилить роль МВФ в качестве института глобального финансового надзора.
То, что Брюссель представил именно такой документ, само по себе первая победа американского правительства. Однако даже новая, выхолощенная концепция кажется Вашингтону проявлением дерзости.
Администрация США крепко связана с финансовой отраслью. А та оперирует глобально. Поэтому планируемую реформу рынков капитала Америка настроена провести в согласии с принципом, принятым в пластической хирургии: снаружи пусть все выглядит по-новому, а под поверхностью пусть все останется без изменений.
Именно этого хотят и главы крупнейших банков с Уолл-стрит, в частности руководитель Goldman Sachs Ллойд Бленкфейн. Нынешний финансовый кризис, безусловно, «событие века», признает он. Однако люди круга Бленкфейна видят в этом кризисе в конечном счете всего лишь нелепое стечение обстоятельств, не ставящее под сомнение саму систему. Против аварий любые законы бессильны. А идти на риск — основа бизнес-модели любого банка. Кто исключит риск, тот разрушит модель банковского дела. Так видит мир Бленкфейн, чей годовой оклад в 2007 году составил 68,5 млн долларов.
Очень кстати, что его предшественник сегодня работает в Вашингтоне. Офис министра финансов Генри Полсона находится по соседству с Белым домом, резиденцией президента. А Генри Полсон смотрит на мир так же, как и Бленкфейн. Он не собирается лишать ребят с Уолл-стрит их бизнеса. Поэтому он помогает банкам деньгами налогоплательщиков, но пойти навстречу налогоплательщикам, установив разумные правила игры, он не готов. Правительству США уже не первый год известно, насколько ненадежны те опоры, на которых зиждется вся финансовая архитектура страны — с ее системой надзора за банками, распределенного между пятью ведомствами, и с крайне рискованным бизнесом хедж-фондов. Фирменный фокус американских финансистов — зарабатывать на долгах.
Со времен азиатского кризиса МВФ оценивает риски по странам, исходя из критерия стабильности их финансовых систем. Именно поэтому уже многие годы он настаивает на проведении подобных обследований и у себя дома, в США. Его аналитики только и ждут возможности задать вопросы банкирам, приглядеться к работе ФРС и подвергнуть финансовую отрасль тесту на «стрессоустойчивость».
В конце концов, министр финансов Полсон дал согласие с одной оговоркой: экспертное заключение должно быть опубликовано в 2009 году, после того как правительство Буша уйдет в отставку.
Разразившийся финансовый кризис переместил тест на «стрессоустойчивость» на более ранний срок. И перенес его из мира виртуальных игр в сферу реальной экономики. Но от выводов просят по возможности воздержаться. Причина: именно финансовая отрасль обеспечила в 2007 году около 30% совокупной прибыли американских компаний.
Рисковать прибылями, которые в этих масштабах достижимы разве что в контрабандной торговле наркотиками и в проституции, из сегодняшних правителей не желает никто, несмотря на убытки, составившие триллионы долларов, несмотря на то, что ряд банков был национализирован, на то, что сгорели миллионы ипотечных кредитов, и на то, что Уолл-стрит пережил катастрофу, сходную с мощным ударом извне по полому телу.
В случае победы немецкой позиции с фантастическими прибылями можно было бы распрощаться. Финансовый бизнес в США оказался бы отброшенным на уровень деревенской ипотечной сберкассы.
Поэтому американские ведомства не в восторге от предложения отдельных европейских правительств установить более высокую норму собственного капитала для любых кредитных сделок. В таком случае делать долги будет позволено только тому, кто может представить в качестве обеспечения солидный сберегательный вклад. На схеме, применяемой многими банками на Уолл-стрит, при которой кредиты выдаются под долги, пришлось бы поставить крест. Практически парализованными в случае введения таких требований к собственному капиталу оказались бы и хедж-фонды. Ведь, как правило, их собственные средства весьма скромны.
Американские эксперты, в свою очередь, рекомендуют не допустить фактической ликвидации этой ветви финансовой индустрии. «Хедж-фонды являют собой неотъемлемую часть мировой интеллектуальной индустрии», — уверен Себастьян Маллаби, сын бывшего посла Великобритании в Германии и директор вашингтонского Центра геоэкономических исследований имени Гринберга. Устранив их, можно лишь замедлить экономический рост и понизить благосостояние.
Еще меньше энтузиазма вызывают у Вашингтона европейские планы в отношении МВФ. В фонде работают около 2500 сотрудников со всего мира, наблюдающих за финансовой ситуацией в разных государствах. Если у кого-то возникают сложности с платежеспособностью, МВФ помогает кредитами. Германия и другие страны хотели бы поручить Международному валютному фонду ведущую роль в контроле над банковским миром. Это позволило бы создать систему раннего оповещения, отслеживающую все крупные транснациональные сделки и все так называемые финансовые инновации. С ее помощью каждый мог бы получать информацию о том, что происходит на рынках.
Моллаби считает, что это — опасная идея. Чем прозрачнее чей-то бизнес, тем сильнее стадное чувство, ведь для остальных представителей отрасли перестали бы быть секретом не только малоприбыльные, но и высокодоходные сделки. «Большинство людей, требующих большей прозрачности, просто не понимают, о чем они говорят».
Поэтому Вашингтон разработал проект заключительного коммюнике, отличающийся прежде всего расплывчатостью. Об усилении регулирования или ужесточении контроля там и речи нет, даже наоборот.
Американцы не готовы передать полномочия в руки надгосударственных учреждений. Самое большое, на что они соглашаются, это призвать руководителей эмиссионных банков, таких как глава Европейского центрального банка Жан-Клод Трише, и топ-менеджеров международных институтов вроде шефа МВФ Штрауса-Кана, к более плодотворному взаимодействию.
Эти организации, говорится в проекте коммюнике, должны «укреплять сотрудничество между собой, а также предпринимать больше совместных усилий, чтобы объединить глубинный макроэкономический анализ с разумным надзором». Такое обычно говорят, когда боятся сказать слишком много.
Ни к чему не обязывает и остальной текст коммюнике: в нем речь идет о совместных принципах реформирования финансовых рынков и «верности идеалам открытой глобальной экономики».
Поэтому в успех европейцев, надеявшихся добиться на саммите кардинальных изменений, мало кто верил. Обсуждались главным образом причины финансового кризиса. Создавались рабочие группы, которые должны выработать идеи реформ, подлежащие последующему обсуждению.
Но чем дольше продолжается эта дискуссия, тем более призрачными становятся шансы на серьезные преобразования. Когда же в мировой финансовой индустрии вновь наметятся изменения к лучшему, предсказывают эксперты, готовность терпеть вмешательство государства в экономику тем более пойдет на убыль.
Европейцы не могли рассчитывать даже на поддержку крупных развивающихся стран. Так, Китай, крупнейший кредитор США, непосредственно заинтересован в благополучии американского банковского сектора. Большая часть валютных резервов Китая хранится в долларах. Да и другие правительства проводят политику, которая с европейскими планами совместима лишь отчасти.
Президент России в преддверии саммита в конфиденциальном письме сообщил канцлеру Германии, что он в общих чертах поддерживает европейский курс. Одновременно он недвусмысленно дал понять, что Россия преследует и другие цели.
Российский президент ожидает, что в рамках новой мировой финансовой системы рубль станет «региональной расчетной валютой» для евразийского пространства, а Москва — «одним из ведущих мировых финансовых центров».