Архивная публикация 2012 года: "Взаимный бойкот: экономическая дуэль"
Нефть снова становится оружием: Тегеран угрожает перекрыть Ормузский пролив. Индустриальные страны переходят в контрнаступление и отказываются покупать черное золото у Ирана. Кому такая эскалация на пользу? Супертанкеры горят на удивление плохо. Нефть-сырец, которую они перевозят, - очень даже огнеопасный груз. Но чтобы произошло возгорание, нужен еще и кислород, которого нет.
В среднем через Ормузский пролив, отделяющий Иран от Омана, проходит по 14 гигантских танкеров в день. Если иранский президент Махмуд Ахмадинежад и правда распорядится расстрелять ракетами одно из таких судов, то эти ракеты должны будут обладать большой разрушительной силой. Только тогда последует катастрофа, достаточно зрелищная для Голливуда.
Впрочем, чтобы вызвать пожар на мировых рынках нефти, вербальных атак Тегерана более чем достаточно.
На позапрошлой неделе цены на черное золото вновь существенно превысили отметку в $100 за баррель - назло всем мрачным конъюнктурным прогнозам. Цены на горючее в Германии уже в 2011 году побили исторический рекорд. Конфликт за господство в Персидском заливе, спровоцированный ядерной политикой Тегерана, знаменует дальнейшую эскалацию.
В течение десяти дней, начиная с католического сочельника, военный флот Ирана проводил маневры в водах, через которые пролегает важнейший международный нефтяной маршрут. Почти треть морских перевозок черного золота осуществляется через это игольное ушко. В случае если Запад примет новые санкции против нефтяного экспорта Ирана, Тегеран не пропустит через Ормузский пролив "ни капли нефти", заявил вице-президент Мохаммед Реза Рахими.
Но ведь этого и добиваются индустриальные страны. 31 декабря президент США Барак Обама подписал закон, согласно которому все, кто хочет поддерживать деловые отношения с Америкой, должны отказаться от контактов с Центральным банком Ирана. Эта мера призвана помешать Тегерану производить расчеты по нефтяным контрактам.
Как стало понятно, в конце января на своей встрече министры иностранных дел государств Евросоюза намерены дополнительно ужесточить санкции против Ирана; 27 членов ЕС больше не хотят ни барреля иранской нефти. Переговоры в этой связи "идут нормально", заверил глава французского МИДа Ален Жюппе.
Нефтяное оружие вновь пущено в ход, но на этот раз им пользуются не экспортеры. Индустриальные страны развернули его против Ирана.
Итак, намечается экономическая дуэль в форме взаимного бойкота - очередной энергетический конфликт между поставщиком и клиентом с применением тех средств давления, которые есть в распоряжении у соответствующей стороны. Вопрос только в том, насколько действенным окажется соответствующий инструментарий - эмбарго и санкции. На что вообще годится нефть как оружие?
Автор монографии о нефтяной отрасли Штеффен Букольд подмечает интересный парадокс: в общественном восприятии наиболее значимой формой кризиса остается эмбарго. "Но если смотреть на фактические последствия для рынка нефти, - говорит эксперт, - то пока они всегда были минимальными". И история подтверждает его правоту.
Впервые нефтяное оружие было использовано летом 1967 года, накануне Шестидневной войны. Министры иностранных дел арабских государств задались вопросом: как покарать Запад за удары с воздуха, наносимые Израилем по целям в Египте? Недолго думая, арабы решили прекратить отгрузку нефти в Соединенные Штаты и Великобританию.
Тогда эмбарго не дало желаемых результатов: Советский Союз сразу же заявил о готовности восполнить дефицит. А сокращение доходов болезненно ударило по самим арабам, и спустя несколько дней они возобновили поставки. Первый опыт использования нефти как оружия был неудачным.
Следующая попытка была предпринята вскоре после начала так называемой войны Судного дня, в октябре 1973 года, и она тоже вышла боком. Картель нефтедобывающих стран ОПЕК договорился о повышении цен на нефть почти в два раза, с $2,9 до $5,11 за баррель. Кроме того, планировалось из месяца в месяц сокращать объемы добычи на 5% - пока Израиль не освободит оккупированные в 1967 году территории.
На Западе последовала почти истерическая реакция. Потребители бросились скупать бензин и котельное топливо, федеральное правительство ввело запреты на пользование личным автотранспортом по воскресеньям. Канцлер Вилли Брандт говорил о "переломном моменте в послевоенной истории".
При всей драматичности событий в политической плоскости экономические опасения оказались сильно преувеличенными: никакого дефицита рынок не ощутил. Из 370 млн тонн нефти, которые Германия закупала в год, страна в конечном итоге недополучила всего 12 млн тонн, которые было нетрудно покрыть из других источников. Реальной нехватки не случилось, на деле все ограничилось паникой.
Тем более что антизападный фронт стран ОПЕК стал разваливаться. Первым откололся Алжир, за которым последовал Ирак. А когда 23 декабря 1973 года ряд нефтедобывающих стран дополнительно добился повышения цены до $11,65 за баррель, от такой политики дистанцировалась Саудовская Аравия - важнейший член ОПЕК. На поверку нефть вновь оказалась довольно-таки тупым мечом.
Разногласия внутри ОПЕК и сегодня остаются обычным явлением. За столом переговоров в лишенном окон зале венской штаб-квартиры ОПЕК рядом сидят представители Ирака, Ирана и Кувейта - в алфавитном порядке. А ведь всего несколько лет назад эти страны воевали друг с другом.
С момента основания картеля в 1960 году между членами ОПЕК пролегает трещина: страны с умеренной позицией, такие как Саудовская Аравия, располагают несметными запасами нефти и предпочитают долгосрочное планирование. Сторонники жесткой линии, такие как Алжир, Ливия или Иран, идут на конфронтацию, не задумываясь о последствиях.
Последние усердно игнорируют незамысловатый механизм: ценовой шок, вызванный их действиями, оказывает крайне негативное влияние на компании в странах-импортерах нефти. В результате экономический рост замедляется, спрос на энергоносители падает, а вместе с ним и цены на черное золото. В конечном счете "смелые" страны-производители нефти вредят сами себе.
Бывший министр нефти Саудовской Аравии Ахмед Заки Ямани неоднократно предупреждал собратьев по картелю об опасности перегнуть палку. Нельзя ставить перед собой таких целей, взывал он к их благоразумию в ноябре 1973 года, как "паралич или подрыв экономики западных государств".
Ямани понимал: каждый ценовой шок на рынке нефти дает неблагоприятный сигнал. Чем больше нефть дорожает, тем активнее индустриальные страны принимаются подыскивать ей альтернативу. Автомобилестроители создают более экономичные машины, домовладельцы усиливают теплоизоляцию.
В начале 1980-х спрос на нефть, добываемую странами ОПЕК, существенно ослаб, а их доля на мировом рынке сократилась с почти 50% в 1973 году до 30% в 1985 году. Запад приступил к разработке собственных месторождений - в Северном море, на Аляске, в Мексиканском заливе. Нефть в изобилии хлынула на рынок, временами цены опускались ниже $10 за баррель. И сегодня западные нефтедобывающие компании разведывают новые месторождения; около 40% открываемых залежей нефти сокрыто под океанскими водами.
И потому любой существенный рост цен на нефть уже содержит в себе предпосылку для их скорого падения. Иными словами, в конечном итоге нефтяное оружие ударяет по тому, кто берет его в руки. Впрочем, подобным недостатком оно обладает и в том случае, когда им пытаются воспользоваться страны-импортеры и вводят санкции против отдельных "государств-изгоев" - в надежде, что невозможность сбыть произведенную нефть образумит поставщиков. Только за последние 20 лет Запад шесть раз предпринимал такие попытки. Если говорить о недавних случаях, Сирии и Иране, то, пожалуй, подводить окончательные итоги пока преждевременно. Однако примеры Ирака, Нигерии, Судана и Ливии показывают: насколько трудно договориться о санкциях против экспортеров нефти, настолько же просто их обойти.
Результат санкций отличается от ожидаемого; они нередко больнее ударяют по угнетаемому народу, чем по его угнетателям, становясь причиной голода и усугубляя нужду. А когда, как в случае с Саддамом Хусейном или Муаммаром Каддафи, нефтяной король, которому был объявлен бойкот, лишается своего трона, последнее слово остается вовсе не за нефтяным оружием.
Импортеры тоже являют собой отнюдь не однородную группу, и ситуация с планируемыми санкциями против Ирана это показывает. Таким странам, как Южная Корея или Япония, закупающим в Иране почти 10% потребляемой ими нефти, в сжатые сроки непросто найти альтернативного поставщика. К тому же Южная Корея связана условиями договоров с Тегераном, из которых не так-то легко выйти; Японии после фукусимской катастрофы требуется существенно больше нефти, используемой в качестве топлива для электростанций.
Турция, которая 30% своих потребностей в нефти покрывает за счет иранских поставок, тоже не готова обойтись с соседом бесцеремонно. 4 января министр иностранных дел Ахмет Давутоглу в срочном порядке посетил Иран; в тот же день сотрудник министерства энергетики объявил, что Анкара намерена просить Вашингтон об исключении из режима санкций.
Индия с ее огромным населением, покрывающая около 12% своих потребностей в нефти благодаря Ирану, поддерживает самые тесные отношения с Тегераном. Китай и вовсе раскритиковал Вашингтон за самонадеянность. Конечно, в последнее время Пекин заметно сократил свою зависимость от иранской нефти, однако поддерживать бойкот не собирается.
То обстоятельство, что в эпицентре "войны санкций" вновь оказалась типичная ближневосточная страна-экспортер нефти, Иран, тревожит экспертов. "Больше 90% роста в мировой нефтедобывающей отрасли в ближайшие десять лет будет обеспечиваться странами Ближнего Востока и Северной Африки", - полагает главный экономист Международного энергетического агентства со штаб-квартирой в Париже Фатих Бироль.
События "арабской весны" при всех надеждах, которые с ними связывали, уже сегодня ухудшают инвестиционный климат в регионе. Государства предпочитают направлять средства в социальную сферу, а не в развитие нефтедобычи. Политические элиты в первую очередь думают о себе, а не о потребностях рынка нефти. Наконец, чем хуже положение с безопасностью, тем труднее привлечь в регион инженеров и иностранных специалистов.
Конечно, у стран Персидского залива сегодня есть возможность покрыть дефицит, в случае если он появится, отмечает Бироль: "Прежде всего крайне ответственную позицию в таких ситуациях всегда занимала Саудовская Аравия, которую я бы даже назвал центробанком нефтеторговли". К тому же государства-члены Международного энергетического агентства сами располагают стратегическими запасами нефти, которыми в крайнем случае можно воспользоваться и которых хватит даже больше чем на прописанные в договоре 90 дней.
Тем не менее экономист сомневается, что в ближайшее время ситуация на нефтяных рынках будет оставаться настолько благоприятной и стабильной, как этого хотелось бы потребителям. В будущем рынки окажутся еще более зависимы от геополитических интересов, прежде всего от положения на Ближнем Востоке. Особенно плачевно это для европейцев, ведь уже в 2015 году Европа будет вынуждена импортировать больше нефти, чем Соединенные Штаты. И если до сих пор свою ответственность за стабильность на Ближнем Востоке ощущал Вашингтон, то впредь этот регион будет важен не столько для США, сколько для Европы и Китая, продолжает Бироль: "Европа окажется на переднем фронте держав, ответственных за обеспечение бесперебойных поставок нефти".
Вопрос в том, насколько для европейцев целесообразно, с учетом сказанного, присоединяться к какому бы то ни было нефтяному бойкоту. Тем более что исторически нефтяное оружие уже доказало свою бесполезность как для производителей, так и для потребителей. Обе стороны всегда находятся в сильной зависимости друг от друга: экспортерам нужны деньги, импортерам - топливо. Такая взаимозависимость служит гарантом того, что в конечном итоге экономические реалии всегда заставляют приходить к компромиссу.
Но прежде чем наступит окончательное понимание этого, потребуются жертвы с обеих сторон. Граждане индустриальных стран замечают их только на автозаправках, когда горючее дорожает на несколько центов.
В странах-экспортерах нефти люди тоже ощущают последствия бойкота на себе. Причем гораздо острее - они голодают.
Нефть снова становится оружием: Тегеран угрожает перекрыть Ормузский пролив. Индустриальные страны переходят в контрнаступление и отказываются покупать черное золото у Ирана. Кому такая эскалация на пользу? Супертанкеры горят на удивление плохо. Нефть-сырец, которую они перевозят, - очень даже огнеопасный груз. Но чтобы произошло возгорание, нужен еще и кислород, которого нет.
В среднем через Ормузский пролив, отделяющий Иран от Омана, проходит по 14 гигантских танкеров в день. Если иранский президент Махмуд Ахмадинежад и правда распорядится расстрелять ракетами одно из таких судов, то эти ракеты должны будут обладать большой разрушительной силой. Только тогда последует катастрофа, достаточно зрелищная для Голливуда.
Впрочем, чтобы вызвать пожар на мировых рынках нефти, вербальных атак Тегерана более чем достаточно.
На позапрошлой неделе цены на черное золото вновь существенно превысили отметку в $100 за баррель - назло всем мрачным конъюнктурным прогнозам. Цены на горючее в Германии уже в 2011 году побили исторический рекорд. Конфликт за господство в Персидском заливе, спровоцированный ядерной политикой Тегерана, знаменует дальнейшую эскалацию.
В течение десяти дней, начиная с католического сочельника, военный флот Ирана проводил маневры в водах, через которые пролегает важнейший международный нефтяной маршрут. Почти треть морских перевозок черного золота осуществляется через это игольное ушко. В случае если Запад примет новые санкции против нефтяного экспорта Ирана, Тегеран не пропустит через Ормузский пролив "ни капли нефти", заявил вице-президент Мохаммед Реза Рахими.
Но ведь этого и добиваются индустриальные страны. 31 декабря президент США Барак Обама подписал закон, согласно которому все, кто хочет поддерживать деловые отношения с Америкой, должны отказаться от контактов с Центральным банком Ирана. Эта мера призвана помешать Тегерану производить расчеты по нефтяным контрактам.
Как стало понятно, в конце января на своей встрече министры иностранных дел государств Евросоюза намерены дополнительно ужесточить санкции против Ирана; 27 членов ЕС больше не хотят ни барреля иранской нефти. Переговоры в этой связи "идут нормально", заверил глава французского МИДа Ален Жюппе.
Нефтяное оружие вновь пущено в ход, но на этот раз им пользуются не экспортеры. Индустриальные страны развернули его против Ирана.
Итак, намечается экономическая дуэль в форме взаимного бойкота - очередной энергетический конфликт между поставщиком и клиентом с применением тех средств давления, которые есть в распоряжении у соответствующей стороны. Вопрос только в том, насколько действенным окажется соответствующий инструментарий - эмбарго и санкции. На что вообще годится нефть как оружие?
Автор монографии о нефтяной отрасли Штеффен Букольд подмечает интересный парадокс: в общественном восприятии наиболее значимой формой кризиса остается эмбарго. "Но если смотреть на фактические последствия для рынка нефти, - говорит эксперт, - то пока они всегда были минимальными". И история подтверждает его правоту.
Впервые нефтяное оружие было использовано летом 1967 года, накануне Шестидневной войны. Министры иностранных дел арабских государств задались вопросом: как покарать Запад за удары с воздуха, наносимые Израилем по целям в Египте? Недолго думая, арабы решили прекратить отгрузку нефти в Соединенные Штаты и Великобританию.
Тогда эмбарго не дало желаемых результатов: Советский Союз сразу же заявил о готовности восполнить дефицит. А сокращение доходов болезненно ударило по самим арабам, и спустя несколько дней они возобновили поставки. Первый опыт использования нефти как оружия был неудачным.
Следующая попытка была предпринята вскоре после начала так называемой войны Судного дня, в октябре 1973 года, и она тоже вышла боком. Картель нефтедобывающих стран ОПЕК договорился о повышении цен на нефть почти в два раза, с $2,9 до $5,11 за баррель. Кроме того, планировалось из месяца в месяц сокращать объемы добычи на 5% - пока Израиль не освободит оккупированные в 1967 году территории.
На Западе последовала почти истерическая реакция. Потребители бросились скупать бензин и котельное топливо, федеральное правительство ввело запреты на пользование личным автотранспортом по воскресеньям. Канцлер Вилли Брандт говорил о "переломном моменте в послевоенной истории".
При всей драматичности событий в политической плоскости экономические опасения оказались сильно преувеличенными: никакого дефицита рынок не ощутил. Из 370 млн тонн нефти, которые Германия закупала в год, страна в конечном итоге недополучила всего 12 млн тонн, которые было нетрудно покрыть из других источников. Реальной нехватки не случилось, на деле все ограничилось паникой.
Тем более что антизападный фронт стран ОПЕК стал разваливаться. Первым откололся Алжир, за которым последовал Ирак. А когда 23 декабря 1973 года ряд нефтедобывающих стран дополнительно добился повышения цены до $11,65 за баррель, от такой политики дистанцировалась Саудовская Аравия - важнейший член ОПЕК. На поверку нефть вновь оказалась довольно-таки тупым мечом.
Разногласия внутри ОПЕК и сегодня остаются обычным явлением. За столом переговоров в лишенном окон зале венской штаб-квартиры ОПЕК рядом сидят представители Ирака, Ирана и Кувейта - в алфавитном порядке. А ведь всего несколько лет назад эти страны воевали друг с другом.
С момента основания картеля в 1960 году между членами ОПЕК пролегает трещина: страны с умеренной позицией, такие как Саудовская Аравия, располагают несметными запасами нефти и предпочитают долгосрочное планирование. Сторонники жесткой линии, такие как Алжир, Ливия или Иран, идут на конфронтацию, не задумываясь о последствиях.
Последние усердно игнорируют незамысловатый механизм: ценовой шок, вызванный их действиями, оказывает крайне негативное влияние на компании в странах-импортерах нефти. В результате экономический рост замедляется, спрос на энергоносители падает, а вместе с ним и цены на черное золото. В конечном счете "смелые" страны-производители нефти вредят сами себе.
Бывший министр нефти Саудовской Аравии Ахмед Заки Ямани неоднократно предупреждал собратьев по картелю об опасности перегнуть палку. Нельзя ставить перед собой таких целей, взывал он к их благоразумию в ноябре 1973 года, как "паралич или подрыв экономики западных государств".
Ямани понимал: каждый ценовой шок на рынке нефти дает неблагоприятный сигнал. Чем больше нефть дорожает, тем активнее индустриальные страны принимаются подыскивать ей альтернативу. Автомобилестроители создают более экономичные машины, домовладельцы усиливают теплоизоляцию.
В начале 1980-х спрос на нефть, добываемую странами ОПЕК, существенно ослаб, а их доля на мировом рынке сократилась с почти 50% в 1973 году до 30% в 1985 году. Запад приступил к разработке собственных месторождений - в Северном море, на Аляске, в Мексиканском заливе. Нефть в изобилии хлынула на рынок, временами цены опускались ниже $10 за баррель. И сегодня западные нефтедобывающие компании разведывают новые месторождения; около 40% открываемых залежей нефти сокрыто под океанскими водами.
И потому любой существенный рост цен на нефть уже содержит в себе предпосылку для их скорого падения. Иными словами, в конечном итоге нефтяное оружие ударяет по тому, кто берет его в руки. Впрочем, подобным недостатком оно обладает и в том случае, когда им пытаются воспользоваться страны-импортеры и вводят санкции против отдельных "государств-изгоев" - в надежде, что невозможность сбыть произведенную нефть образумит поставщиков. Только за последние 20 лет Запад шесть раз предпринимал такие попытки. Если говорить о недавних случаях, Сирии и Иране, то, пожалуй, подводить окончательные итоги пока преждевременно. Однако примеры Ирака, Нигерии, Судана и Ливии показывают: насколько трудно договориться о санкциях против экспортеров нефти, настолько же просто их обойти.
Результат санкций отличается от ожидаемого; они нередко больнее ударяют по угнетаемому народу, чем по его угнетателям, становясь причиной голода и усугубляя нужду. А когда, как в случае с Саддамом Хусейном или Муаммаром Каддафи, нефтяной король, которому был объявлен бойкот, лишается своего трона, последнее слово остается вовсе не за нефтяным оружием.
Импортеры тоже являют собой отнюдь не однородную группу, и ситуация с планируемыми санкциями против Ирана это показывает. Таким странам, как Южная Корея или Япония, закупающим в Иране почти 10% потребляемой ими нефти, в сжатые сроки непросто найти альтернативного поставщика. К тому же Южная Корея связана условиями договоров с Тегераном, из которых не так-то легко выйти; Японии после фукусимской катастрофы требуется существенно больше нефти, используемой в качестве топлива для электростанций.
Турция, которая 30% своих потребностей в нефти покрывает за счет иранских поставок, тоже не готова обойтись с соседом бесцеремонно. 4 января министр иностранных дел Ахмет Давутоглу в срочном порядке посетил Иран; в тот же день сотрудник министерства энергетики объявил, что Анкара намерена просить Вашингтон об исключении из режима санкций.
Индия с ее огромным населением, покрывающая около 12% своих потребностей в нефти благодаря Ирану, поддерживает самые тесные отношения с Тегераном. Китай и вовсе раскритиковал Вашингтон за самонадеянность. Конечно, в последнее время Пекин заметно сократил свою зависимость от иранской нефти, однако поддерживать бойкот не собирается.
То обстоятельство, что в эпицентре "войны санкций" вновь оказалась типичная ближневосточная страна-экспортер нефти, Иран, тревожит экспертов. "Больше 90% роста в мировой нефтедобывающей отрасли в ближайшие десять лет будет обеспечиваться странами Ближнего Востока и Северной Африки", - полагает главный экономист Международного энергетического агентства со штаб-квартирой в Париже Фатих Бироль.
События "арабской весны" при всех надеждах, которые с ними связывали, уже сегодня ухудшают инвестиционный климат в регионе. Государства предпочитают направлять средства в социальную сферу, а не в развитие нефтедобычи. Политические элиты в первую очередь думают о себе, а не о потребностях рынка нефти. Наконец, чем хуже положение с безопасностью, тем труднее привлечь в регион инженеров и иностранных специалистов.
Конечно, у стран Персидского залива сегодня есть возможность покрыть дефицит, в случае если он появится, отмечает Бироль: "Прежде всего крайне ответственную позицию в таких ситуациях всегда занимала Саудовская Аравия, которую я бы даже назвал центробанком нефтеторговли". К тому же государства-члены Международного энергетического агентства сами располагают стратегическими запасами нефти, которыми в крайнем случае можно воспользоваться и которых хватит даже больше чем на прописанные в договоре 90 дней.
Тем не менее экономист сомневается, что в ближайшее время ситуация на нефтяных рынках будет оставаться настолько благоприятной и стабильной, как этого хотелось бы потребителям. В будущем рынки окажутся еще более зависимы от геополитических интересов, прежде всего от положения на Ближнем Востоке. Особенно плачевно это для европейцев, ведь уже в 2015 году Европа будет вынуждена импортировать больше нефти, чем Соединенные Штаты. И если до сих пор свою ответственность за стабильность на Ближнем Востоке ощущал Вашингтон, то впредь этот регион будет важен не столько для США, сколько для Европы и Китая, продолжает Бироль: "Европа окажется на переднем фронте держав, ответственных за обеспечение бесперебойных поставок нефти".
Вопрос в том, насколько для европейцев целесообразно, с учетом сказанного, присоединяться к какому бы то ни было нефтяному бойкоту. Тем более что исторически нефтяное оружие уже доказало свою бесполезность как для производителей, так и для потребителей. Обе стороны всегда находятся в сильной зависимости друг от друга: экспортерам нужны деньги, импортерам - топливо. Такая взаимозависимость служит гарантом того, что в конечном итоге экономические реалии всегда заставляют приходить к компромиссу.
Но прежде чем наступит окончательное понимание этого, потребуются жертвы с обеих сторон. Граждане индустриальных стран замечают их только на автозаправках, когда горючее дорожает на несколько центов.
В странах-экспортерах нефти люди тоже ощущают последствия бойкота на себе. Причем гораздо острее - они голодают.
| ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ Глава Пентагона США Леон Панетта назвал условия, при которых война с Ираном станет неизбежной. Удар по исламской республике будет нанесен в том случае, если Тегеран непосредственно приступит к созданию ядерной бомбы, а также в случае перекрытия иранцами Ормузского пролива, через который осуществляется до 40% мирового экспорта нефти. О вероятности блокирования Ормузского пролива, который соединяет Персидский залив с Индийским океаном, в конце декабря заявил вице-президент Ирана Реза Рахими. По его словам, "ни одна капля нефти не пройдет через Ормузский пролив, если Запад введет санкции на экспорт иранской нефти". В подтверждение серьезности своих намерений Иран даже провел 10-дневные военно-морские учения "Велаят-90", прошедшие на востоке от Ормузского пролива и до Аденского залива. "ПРОФИЛЬ" |
| ТОЧЕЧНЫЙ УДАР В Иране на прошлой неделе от рук террористов погиб еще один физик-ядерщик - Мустафа Ахмадирошан, профессор Тегеранского технологического университета, работавший на ядерном объекте в Натанзе. Ранее - также от взрывов - погибли еще двое известных ученых, работавших над иранской ядерной программой. Ахмадирошан возглавлял один из департаментов ядерного центра в Натанзе, где иранская Организация по атомной энергии (ОАЭ) производит обогащение урана. Покушение было совершено уже по отрабо-танной схеме: террористы установили бомбы на крыше его автомобиля. После того как он сел за руль, бомба была приведена в действие. Власти Ирана обвинили в организации терактов израильские спецслужбы. Но Израиль уже заявил о своей непричастности к теракту. |
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
