Архивная публикация 2006 года: "Забвение Чернобыля"

Двадцать лет спустя после 26 апреля 1986 года, когда произошел ядерный взрыв на ЧАЭС, мир снова расколот надвое. Одна его часть в лице ООН и экологов утверждает, что за два десятка лет, когда люди отказались было от строительства атомных станций, планета обрела шанс на самосохранение и поиск безопасных источников энергии. Другая — Международное агентство по атомной энергии (МАГАТЭ) — не менее категорична: «Чернобыльский синдром» отбросил развитие атомной энергетики на два десятилетия». К двадцатилетию Чернобыля баланс между ними рухнул: мир, махнув рукой на последствия атомной катастрофы, возобновляет гонку ядерных технологий.Поводом для преодоления «чернобыльского синдрома» стал сентябрьский, 2005 года, доклад ООН. В его подготовке участвовало более 100 ученых из МАГАТЭ и Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ). Вывод: после 2006 года от последствий аварии 1986 года умрут еще 4000 человек, слабо радиационными останутся до 200 тыс. км территории, а распространенными заболеваниями в зоне заражения будут патологии, связанные с психикой.

Взрывной доклад

И тем не менее эксперты ООН сделали оптимистичный вывод: «Информация о последствиях чернобыльской аварии кажется обнадеживающей». По мнению экспертов ВОЗ, «до 25% людей, которые подверглись радиации, были предрасположены к тому, чтобы умереть от онкологических заболеваний, независимо от какого-либо внешнего воздействия». Такой оптимизм, по мнению ряда ученых России, Германии и Англии, похожий на цинизм, серьезно подставил репутацию ВОЗ и ООН. Сначала Кейт Баверсток, эксперт ВОЗ, отказалась ставить свою подпись под докладом. Она заявила, что на исследование «могло оказать большое влияние МАГАТЭ», поэтому к оценке ООН, считает Баверсток, «следует относиться скептически». Затем российские ученые и экологи из «Гринпис России» провели альтернативное расследование, результаты которого готовят для передачи в ООН.

«Доклад вызвал шок у многих ученых, — говорит Вениамин Худолей, директор Центра независимой экологической экспертизы Санкт-Петербургского отделения РАН. — Я не понимаю, откуда взялась прогнозируемая смертность в 4000 человек. В России на зараженных землях проживают до 2 млн. человек. Дополнительная смертность среди них, по официальным данным, составляет 3,75—3,8%. Только для России получается страшная цифра — до 67 тыс. дополнительных смертей за 15 предстоящих лет».

При этом, обращает внимание ученый, стоит крайне осторожно относиться к данным по смертности на зараженных территориях Украины и Белоруссии: статистика была представлена местными аналогами министерств по атомной энергии, входящими в структуру МАГАТЭ. Особое внимание Центр независимой экологической экспертизы Санкт-Петербургского отделения РАН обращает на ряд нестыковок между выводами экспертов ООН и мерами, которые они предлагают для их решения. Майкл Рипачоли, специалист по радиации ВОЗ, признает, что «значительная часть жителей загрязненных радиацией районов страдает от стресса, перерастающего в парализующий фатализм». Симптомы нового заболевания, по мнению Рипачоли, проявляются «в безрассудном поведении, когда люди едят зараженную радиацией пищу, злоупотребляют алкоголем, якобы снижающим дозы заражения, и ведут беспорядочную половую жизнь, будто бы получив «подзарядку» от «умеренной» радиации».

Реабилитация

«Доклад ООН катком проехал по ликвидаторам чернобыльской аварии, — признает Людмила Колмогорцева, депутат Брянской областной думы, — он стал поводом для упразднения большинства «чернобыльских» выплат и программ по реабилитации пострадавших людей и территорий».

В Брянской области, которую больше всех в России затронули последствия чернобыльской аварии, в 2006 году закрыты все детские «чернобыльские» программы (лечебные, туристические, образовательные). Хотя, даже по данным ООН, Брянск занимает одно из первых мест в мире по раку щитовидной железы у детей. В 2001 году это заболевание в Брянской области зарегистрировано у 200 детей, в 2003-м — у 290.

На грани закрытия и программы по реабилитации зараженных территорий. Ими официально признаны 30 тыс. гектаров брянского леса, откуда в разные регионы РФ, по данным областной думы, в год поступает до 3 тонн ягод и грибов, в которых в 5—8 раз превышено содержание радионуклеидов. К ним в 2003 году добавилась еще деятельность Злыковского деревообрабатывающего комбината. Он, по утверждению Людмилы Колмогорцевой, сырье для мебели берет из больного леса, отправляя продукцию в 14 регионов страны, до трети леса — горбыли и отходы — превращаются в свалку. Ее жители Брянской области назвали «радиационной».

«Когда она горит, — говорит Людмила Колмогорцева, — в округе резко возрастают различные детские заболевания. Я не могу и не имею права говорить о вторичном облучении — нет исследований. Но имею право спросить — почему нет таких исследований? Почему не выделяются средства на лечение леса? Почему неизвестного качества мебель расходится по всей стране?»

И хотя депутат Колмогорцева добилась ликвидации свалки, радиационные 30 тыс. гектаров леса так и остаются без реабилитационных мер. Теоретически Брянский лес сохраняет шансы на оздоровление за счет финансирования из бюджета. Фактически не выделено ни копейки. В последний раз в феврале 2006 года министр минэкономразвития Герман Греф так ответил на депутатский запрос: «Вы не представили экономического обоснования установки шлагбаума».

Имеется в виду установленная в 1987 году граница зараженного леса.

Саркофаг идей

Но настоящим триумфом сторонников развития атомной энергетики можно считать фактический отказ и МАГАТЭ, и ООН от первоначальной версии причин чернобыльской аварии — проектные недоработки ядерного реактора, в частности системы его защиты.

Точнее, эта версия, породившая в мире «чернобыльский синдром», не отвергается. Но констатируется: «Доказано, что авария произошла во время технических испытаний в режиме малой мощности». «Системы безопасности реактора были отключены, в результате чего его нештатный, неустойчивый режим работы привел к резкому, неконтролируемому подъему мощности, серии паровых взрывов, разрушивших реактор».

Получается, что идея пусть не мирного, но контролируемого атома — хороша, а авария — «результат ошибочных действий операторов АЭС», то есть человеческого фактора. Подобный подход, считает профессор Вениамин Худолей, развязывает руки сторонникам развития атомной энергетики. Так дорожающие и зависимые от политики нефть и газ своеобразно «лечат» планету от «чернобыльского синдрома». США, например, за 30 последних лет не построившие ни одного реактора, к 2025 году к 104 атомным станциям намерены добавить еще 19, а к 2050-му довести общее количество станций до 200. И таким образом более чем на 80% сократить закупаемые объемы нефти в Латинской Америке и на Ближнем Востоке. Китай к середине века собирается ввести в строй около 100 атомных станций, Индия — до 40, Иран — до 20. Япония, Франция и Англия ради повышения конкурентоспособности ядерной отрасли идут на ее приватизацию. Даже «зеленая» Германия готовит пересмотр запрета на строительство новых АЭС. В гонку за обновленный атом включается и Россия, намеренная к 2025 году ввести в строй до 40 реакторов и экспортировать атомную энергию в 10—15 стран мира.

«Происходит не просто забвение Чернобыля, — считает Владимир Чупров, руководитель энергетической программы «Гринпис России», — на смену короткому испугу идет такое же несоразмерное увлечение атомом, как сегодня — углеводородами. Между тем в мире доступных запасов урана и другого «сырья» для производства атомной энергии ничтожно мало. Хватит на 40—90 лет. Потом человечество встанет перед альтернативой: либо добывать их из глубоких недр Земли, что крайне дорого и непредсказуемо — в смысле глобальной безопасности. Либо лететь за ними в космос, что немыслимо дорого».

Развитее атомной энергетики — данность, которую глупо отрицать. Но так же глупо, выздоравливая от «чернобыльского синдрома», заразиться синдромом упущенной выгоды. Ведь чтобы идти дальше, надо хотя бы понять, как быть с 4-м блоком Чернобыля? Там, под хлипким саркофагом, погребено около 200 тонн радиоактивных материалов. Если он обрушится, поднимется облако радиоактивной пыли, которое может новые ядерные идеи превратить в саркофаг идей. А с «больным» реактором происходит примерно то же самое, что с признанием последствий катастрофы: на его «лечение» выделено $650 млн., но хирургических способов избавления от атомной занозы никто не знает и не работает над этим. Невыгодно.

«Если признать истинные масштабы катастрофы, — считает Вениамин Худолей, — программа реабилитации съест колоссальные средства, которые могут быть направлены на обостряющуюся конкуренцию за современные термоядерные технологии. Никто не хочет тратиться на вчерашний день, который в будущем способен уберечь планету от повторения Чернобыля».