Архивная публикация 2010 года: "ЗАЛОЖНИКИ ПОДЗЕМЕЛЬЯ"

Сегодня эксперты ищут ответ на вопрос, что стало причиной взрыва на шахте "Распадская" - человеческий фактор или природа? Но анализ показывает, что все дело в деньгах. На шахте "Распадская" в Кемеровской области, где 9 мая произошло два мощных взрыва, приостановлены поисковые работы. По словам представителей МЧС, в шахте возобновилось горение угольных пластов и сохраняется высокая загазованность. До сих пор остается неизвестной судьба 24 горняков, но спустя неделю после катастрофы спасатели уже не надеются найти под завалами живых. В списке погибших имена 66 шахтеров и горноспасателей. По прог-нозам специалистов, спуститься в шахту можно будет лишь в конце этой недели.
Очередная трагедия на шахте Кузбасса еще раз подтвердила, что угледобыча была и остается одной из наиболее опасных отраслей экономики. В плане обеспечения безопасности тут существуют серьезные проблемы, решить которые не удается. Почему? В этом попытался разобраться "Профиль".

КУЗБАССКОЕ ДЕЖАВЮ

После взрыва на шахте "Ульяновская" в марте 2007 года, когда погибли 110 горняков, власти развили бурную активность. Сотни проверок, десятки остановленных шахт, судебные и кадровые решения. Через два месяца взрыв на шахте "Юбилейная" унес жизни еще 39 шахтеров. Новый раунд бюрократической битвы за безопасность оказался не менее зрелищным. Самым заметным результатом этой борьбы стала смена собственника ОАО "Южкузбассуголь" (в его составе 12 шахт, в том числе "Ульяновская" и "Юбилейная"). Evraz Group, которой к тому моменту уже принадлежало 50% акций "Южкузбассугля", приобрела оставшуюся половину. Однако авария на "Распадской" (Evraz Group владеет 50% акций через офшорную структуру Corber Enterprises) показала, что вопросы безопасности лежат в иной плоскости и от названия компании-собственника мало зависят.
Комиссии Ростехнадзора еще предстоит расследовать обстоятельства этой трагедии и дать заключение о ее причинах. Однако анализ предыдущих аварий и мнения экспертов говорят о том, что вопросы безопасности не являются для собственников приоритетными и отступают на второй план, когда речь заходит об экономической выгоде.

НЕУДОБНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ
Основной вопрос, на который предстоит ответить экспертам, почему не сработала система аэрогазового контроля, которая должна была зафиксировать увеличение концентрации метана. Пресс-секретарь ЗАО "Распадская угольная компания" Галина Ковальчук заявила, что работа метановых датчиков постоянно отображается на дисплее, и, если хотя бы один из них вышел из строя, диспетчер это видит и отдает команду устранить причину неисправности. Так представитель компании ответила на предположение о том, что горняки специально заблокировали датчики, чтобы не прекращать работу всякий раз, когда уровень метана превышает допустимую норму.
Эта версия неспроста появилась одной из первых. В случае с "Ульяновской" правительственная комиссия пришла к выводу, что сотрудники шахты по указанию руководства намеренно вмешивались в работу газозащитного оборудования, чтобы увеличить выработку. Система, часто реагировавшая на увеличение концентрации метана, мешала шахтерам выполнять план, от чего зависела их зарплата.
В апреле этого года Прокуратура Кемеровской области направила в суд уголовное дело в отношении диспетчера шахты и инженера участка вентиляции.
На "Юбилейной" комиссия Ростехнадзора также установила несанкционированное вмешательство в систему газоконтроля, в результате чего датчики не отреагировали на выброс метана. Правда дальнейшего развития дело не получило. В начале 2009 года СКП по Кемеровской области прекратил уголовное дело по факту взрыва на шахте. Виновных в том, что не сработала система газоконтроля, следствие не нашло. Порочность данной ситуации в том, что и собственники, и шахтеры одинаково заинтересованы в максимальной выработке.
Возможно, факт, что катастрофа на "Распадской" случилась на фоне восстановления спроса на коксующийся уголь, не более чем совпадение. Но еще три года назад Ростехнадзор указал на опасность увязки зарплаты шахтеров с выработкой. По словам горняков, только треть их заработка является фиксированной ставкой, которая в зависимости от квалификации колеблется в пределах от 8 тыс. до 15 тыс. рублей. Если добыча угля не ведется, шахтеры получают только ставку. Но когда оборудование установлено и есть возможность дать норму за нормальные деньги, в шахте может сработать датчик метана. Тогда работы остановят, и шахтеры снова получат голую ставку. Но если без монтажа оборудования обойтись никак нельзя, то при повышенном уровне метана работать можно. Надо лишь сделать так, чтобы система газоконтроля не сработала, и позволила отработать смену.
Получается, что нарушение правил безопасности устраивает всех. Существует, правда, контролирующий орган в лице Ростехнадзора, но его инспекторы сильно ограничены в своих возможностях. Если в советские времена горно-технический инспектор обнаруживал нарушения на шахте, он отключал электрооборудование, ставил пломбу, и никто не имел права к ней прикоснуться, то теперь проверяющий может только задокументировать нарушение и решать дальнейшие вопросы через суд. Рассмотрение дела может затянуться на неопределенный срок, а шахта все это время будет работать.
Депутат Государственной думы от Кузбасса Сергей Неверов, сам бывший шахтер и в прошлом профсоюзный лидер, считает, что можно создать условия, при которых шахтеры перестанут гнаться за объемом выработки в ущерб безопасности. "Надо внедрять систему страхования, когда риски, связанные с горно-геологическими, экономическими и иными условиями, будут компенсироваться страховыми выплатами, - говорит он. - В такой ситуации защищен будет и собственник, и работник". Однако, по словам Сергея Неверова, за те три года, что прошли после аварий на "Ульяновской" и "Юбилейной", ситуация не изменилась. Зарплата шахтеров по-прежнему зависит от выработки. В системе контроля принципиальных изменений тоже не произошло.

МЕНЬШЕ ТРАТИТЬ - ЛУЧШЕ ЖИТЬ?
Но есть, к сожалению, и другая причина легкомысленного отношения к безопасности - экономия.
Директор Института угля и углехимии Сибирского отделения РАН, доктор технических наук Вадим Потапов не верит в человеческий фактор и склонен объяснять катастрофу на "Распадской" стечением природных и технологических обстоятельств. По его мнению, датчики не способны отреагировать на внезапный выброс метана, когда за 2-3 миллисекунды выделяется 50-60 тыс. кубометров газа.
Эту версию отчасти поддерживает председатель Российского независимого профсоюза работников угольной промышленности (Росуглепроф) Иван Мохначук. Он не верит в умышленное вредительство, но косвенными виновниками взрывов считает собственников предприятия, уделяющих недостаточно внимания вопросам безопасности. По мнению Ивана Мохначука, шахты, на которых добывают коксующийся уголь, относятся к категории наиболее опасных. На "Распадской" на каждую его тонну приходится 22 кубометра газа. В США, к слову, угольный пласт разрабатывается до уровня 20 кубометров метана на тонну, а дальше уголь считается неизвлекаемым. В Кузбассе такого предела нет.
"Проведение дегазации угольного пласта могло бы значительно снизить взрывоопасность шахты, - заявил Иван Мохначук. - Все шахты спроектированы в советское время. Они не соответствуют современному уровню добычи и повышенному выделению метана. Если хочешь добывать больше - увеличивай сечение стволов, обеспечивай проветривание". По словам эксперта, только дополнительные работы по дегазации помогают снизить напряжение в пласте и риск взрывов. В то же время это является дополнительной финансовой нагрузкой на собственника, которая может привести к росту себестоимости угля. В итоге Иван Мохначук приходит к выводу, что некоторые владельцы шахт, привыкшие экономить на всем, и в первую очередь на безопасности, склонны избегать дополнительных капиталовложений в эту сферу. И пока ситуация не будет решена законодательно, трагедии, подобные той, что случилась на "Распадской", будут повторяться.
{PAGE}