Архивная публикация 2006 года: "Зураб навынос"
До Плермеля, что в самом центре французской провинции Бретань, добраться непросто. Два часа от Парижа на скоростном поезде до столицы региона — Рена. Потом пересадка и еще столько же на местном поезде или автобусе. В оба конца — около двух сотен евро...Мэр-эстет
Когда около года назад по Плермелю поползли слухи, что его мэр собирается установить на центральной площади статую папы Иоанна Павла Второго, особенно серьезно к этому никто не отнесся: все уже привыкли к инициативам мосье Анселена, пользующегося поддержкой своих покровителей в Рене из уже-не-правящей правой партии. To он ни с того ни с сего устанавливает по всему полусонному городку десятки камер слежения, то вдруг влюбляется в Россию и начинает ездить туда с культурной программой. Все за свой счет, разумеется.
Мэр на хорошем счету у своих покровителей из «Единой Бретани» (по местному UMP — «Союз народного движения»). На стариковские шалости закрывают глаза. Все его инициативы на благо бретонского люда приветствуются.
Однако когда месяц назад объявили, что памятник готов и будет установлен 9 декабря, горожане вдруг зашевелились. Бретонцы не очень-то жалуют перемены и упорно борются за привычный образ жизни — сколько «эта деревенщина» попортила крови парижским реформаторам, сколько солдат революции загубили лесные братья—шуаны в XVIII веке! И дело не в личности римского папы, хотя с папством во Франции свои исторические счеты, а в том, что, как оказалось, «подарок из России» хотя и привезут бесплатно, но пьедестал к нему соорудят за пять тысяч евро из городской казны да еще тридцать тысяч потратят на прочую «презентацию».
В ситуации, где пьяный русский бьет в морду, разгоряченный испанец с ностальгией вспоминает о навахе, истинный француз отправляется к нотариусу. Бретонцы — из тех, кому идея памятника оказалась не по душе, — даже не стали обсуждать его художественные достоинства, тем более интересоваться личностью скульптора. С помощью законников несогласные плермельцы нашли зацепку — несоответствие с полузабытым законом 1905 года о разделении церкви и государства — и обрушились на инициативного градоначальника.
Замечательного человека, офицера в отставке, истинного ценителя русской культуры и творчества президента Академии художеств России, поклонника политики президента России местные журналисты начали осыпать упреками и всячески «выводить на чистую воду».
За комментариями пришлось обратиться к самому мэру. Наша встреча состоялась возле знаменитого парижского кабаре Moulin Rouge. Мой собеседник запаздывал — он был гостем программы на телевидении, где отвечал на вопросы об установке в своем городе памятника папе.
Тридцать лет господин Анселен бессменно руководит Плермелем, но только теперь Франция заговорила о его вотчине с населением в девять тысяч душ. И все благодаря подарку Зураба Церетели.
Что вам этот Церетели?
— Как вы познакомились с Церетели?
— Я встретил Зураба давно. Мы познакомились в Москве… Но сначала я увидел памятник его работы в Тель-Авиве, а позже — памятник Петру Первому в Москве. Это выдающиеся произведения. Он — великий художник! Мы видимся каждый раз, когда Зураб бывает в Париже. После того как Зураб подарил свой памятник ЮНЕСКО, а потом передал своего Бальзака городу Кап д’Аг (Cap d’Agde) в провинции Лангедок-Русильон, он стал подыскивать место во Франции для своего следующего шедевра. И сказал мне: «Ты — католик. Я сделаю статую для тебя, для твоего города… Это будет Иоанн Павел Второй». «Ох! — воскликнул я. — С этим может быть проблема!» Спустя две недели он решил все формальности со служителями культа… Я думаю, установка такого памятника — это хорошо для России, возвращающейся при Путине в современный мир.
— А почему именно Иоанн Павел Второй?
— Десять лет назад папа был с визитом в Бретани, в Сент-Анн-д’Орэ (Sainte-Anne-d’Auray). Я преклоняюсь перед этим человеком… Он начал диалог между всеми монотеистическими религиями: исламом, иудаизмом, христианством… Он был первым, кто посетил синагогу. Я в восхищении!
…Отвечая на такой же вопрос бретонской журналистке из «областной газеты» Натали Ай (Oest-France Lundi, 13 novembre 2006), мой собеседник был менее дипломатичен: «Потому что я — поклонник этого могильщика коммунизма». В России, к примеру, до сих пор любят носатого де Голля — генерала всех французов. Правда, мы ничего толком о нем не знаем, помня лишь его военные заслуги и дружбу с СССР в качестве «кукиша в кармане» США. Во Франции те, кому дорога личная свобода, относятся к нему совсем иначе. Да и «черноногие» — французские беженцы из Алжира — не могут простить ему то, что он лишил их дома и родины…
Но мой собеседник и его поклонник тоже:
— Я — голлист! Быть голлистом — значит уважать Россию! Де Голль прекрасно понял важность сильной России в мировой политике. Я — приверженец политики маневрирования между нациями… но нужно уважать Америку, особенно сейчас, в момент ее героической борьбы с терроризмом, когда она — в первой линии окопов… К тому же я никогда не забуду, что именно американцы освободили мой город от фашистов! И в то же время потакание во всем США представляет опасность для Франции и Запада. Я — приверженец гибкости в международной политике, которой так славился де Голль!
Я также приверженец сильной России! Я был в восьмидесяти километрах от Москвы, в городе… как он называется… второй аэропорт… это не Москва, это дистрикт... Как он называется? «Домодедово»! Да-да! Спасибо за подсказку! Я видел людей. Которые хотят работать! Я часто бываю в России. Москва — это манифик! Супер! Красиво!.. Я уверен, эту нацию ждет великое будущее!
— А вы по собственной инициативе отправились в Москву или вас пригласили?
— Нет-нет! Я часто бывал и бываю в Москве, потому что люблю Россию. Бывал и как турист. Сейчас провел только три дня в Москве. За свой счет! Мне хотелось посмотреть на статую и как ее будут грузить. Символично, что статуя папы сделана в мастерской, которая находится рядом с петербургским кладбищем, где похоронена мать Ленина.
— Во Франции сейчас редко услышишь добрые слова в адрес России, если только речь не идет о благодарности за большие чаевые в ресторане…
— Это мнение людей, которые ничего не понимают в международных отношениях. Конечно, демократия в России вовсе не идеальна… но разве французская демократия могла похвастаться идеальностью еще несколько лет тому назад? Я — приверженец президента Путина и всего того, что он делает! Да! Да! Да! Я обожатель России, особенно сейчас, когда она приходит в себя после коллапса ельцинских времен. Недавно в России я ужинал с полковником таможенной службы. Я видел, как он живет…
— В коттедже «квадратов» на триста?
— Нет, в обычной квартире. Скромная квартира. Жена и двое детей. Коррупция существует везде, в том числе и во Франции. Я восхищаюсь этим мужественным человеком, который ведет борьбу с грязными деньгами и не боится рисковать жизнью на работе!
— Другие генералы без риска для жизни на работе обеспечивают даже своих внуков…
— Может, и так, но мой полковник принадлежит к тем людям, в которых сейчас нуждается возрождающаяся Россия! Возможно, это новое поколение.
— Возможно… А что вы думаете о творчестве Церетели? Его работы немногим нравятся у нас… кроме начальства, разумеется...
— Я был в его музее в Москве, в квартире, в мастерской, где художник показал мне свой памятник дзюдоисту Путину. Отличный памятник. Я видел памятник Петру Первому! Это символ русской истории, будущего России. В ней вся сила русского характера! Я увлекаюсь военной историей, как всякий бывший военный.
— А где служили?
— Шесть лет в Алжире. Был ранен. Жак Ширак спас мне жизнь.
— Давайте о статуе. Была же петиция протеста, жители даже образовали «Комитет действия». Их поддержали сторонники не только в Бретани, но и по всей Франции…
— Что касается статуи, то пресса распространяет ложь. Со всей Франции съехалось на демонстрацию протеста всего 500 человек. А из моего города — всего 50! И уверяю вас, статуя будет установлена! Это — дар России. Из девяти тысяч жителей только 50 человек против! Это — мизер! Это — меньшинство. Кто выступает? Коммунисты, атеисты и прочие. Они все время упирают на одно и то же: у нас светское общество, а памятник — религиозный!
Мой собеседник не совсем точен: по официальным данным, на демонстрации было около 700 человек, а 62% «воцерковленных» горожан никак не желают принимать русский дар. Памятник высотой в три с половиной метра, не считая постамента и арки (всего 8 метров), ехидно называют «скульптура размером XXL» и советуют мэру, раз уж это «личный подарок его друга», поставить папу у себя в огороде.
Французы в силу своего национального характера и воспитания в уважении к правам и законам спорят не о художественных достоинствах и недостатках памятника, которого толком пока никто не видел. Им приходится полагаться на мнение своего мэра о том, что Церетели — величайший художник современности. Шагал и Пикассо в одном лице!
Никто здесь не задумывается о правомочности чиновников расставлять по своему хотению подарки закадычных иностранных друзей и называть их именами площади: нотариус про это ничего не сказал. Французы недовольны всего лишь тем, что установка памятника — нарушение закона 1905 о разделении церкви и государства, пробитого Аристидом Брианом, тем самым мужчиной в широкополой шляпе и красном шарфе, что изображен на известном плакате Тулуза Лотрека… Протестуют они и против того, что на памятник пойдут общественные деньги: пять тысяч евро на пьедестал и еще тридцать тысяч на прием дорогих гостей. Поначалу готовы были выделить из городского бюджета все сто, но обещавшие быть мадам Бернардет Ширак, Николя Саркози и Шарль Азнавур не приедут. Зато «друг Зураб» приедет точно.
По закону от 9 декабря 1905 года запрещено устанавливать памятники религиозного содержания в общественных местах. Хотя, по словам мэра, его юристы после двух месяцев изучения «дела» с памятником не нашли никакого расхождения с законом.
Противников «подарка» возмущает и то, что мэр, как будто специально, назначил открытие религиозного памятника именно на 99-ю годовщину принятия «светского» закона... На все просьбы перенести дату мэр категорически отвечает «нет!». Почему? Потому что он так решил, дата устраивает скульптора и приглашения разосланы…
По мнению мэра, установка памятника приведет к оживлению туризма: посмотреть на детище Церетели поедут паломники и просто верующие. Сейчас туристический потенциал Плермеля, мягко говоря, ниже плинтуса. Посему расчет градоначальника прост: благодаря подарку Зураба Константиновича город попадет в паломнический маршрут и «оттянет на себя» часть туристического потока: пока туристы ездят только в Сент-Анн-д’Орэ, где был настоящий папа, а не бронзовый.
— А прежде чем принимать решение об установке памятника, вы не провели в городе какую-нибудь дискуссию, референдум, наконец?
— Муниципальный совет решает такие вопросы. Он согласился. Это демократично.
— В интервью газете Ouest France («Западная Франция») вы сказали, что памятник — подарок Церетели в знак благодарности за оказанную ему услугу. Какую услугу?
— Это не я сказал, это пресса говорит!
— А, так это не вы сказали… тогда пардон...
— Ну сами подумайте: какую такую услугу я могу оказать Зурабу? Ха-ха-ха! Денег предложить? Когда я там, он угощает меня обедом. Мы отлично покушали в его итальянском ресторане в Москве. Вы знаете русскую душу?
— Нет. Над ней ломает голову не одно поколение мыслителей. К тому же Церетели — грузин.
— Ну вам же известно грузинское гостеприимство?
— Понаслышке… не имел чести пользоваться…
— Тосты! Угощение! Грузины отдают тебе все! Они такие. Все это я испытал на себе, когда три месяца назад был гостем Зураба в Тбилиси. Я был в самый разгар взаимного недопонимания Грузии и России. Считаю, что Грузия должна иметь хорошие отношения с Россией. И тем не менее отстаивать свое мнение тоже!
— …И почтмейстер тоже хороший человек, как писал Гоголь. А что означает арка на памятнике?
— Не знаю. Такова задумка скульптора.
А вы знаете, что я назвал именем Зураба одну из площадей в своем городе? — спросил меня на прощание мосье Анселен. — А Зураб обещал мне подарить маленькую копию своего памятника де Голлю, того, что в Москве стоит…
В семь вечера по телевизору начинается шоу. Все как-то очень по-нашему. Сытые и самодовольные люди, которые собрались себя показать, а заодно и «постебаться» над чужими проблемами. Сорвать смех «группы поддержки», лупящей глаза на камеры. Тонкая смесь «Белого попугая» с программой Познера, только по-французски: посвободнее, поразвязнее, потому что за сказанное никому и ничего не будет... Мой недавний собеседник выглядит преотлично. Сила его обаяния — в номенклатурной уверенности в своей правоте.
А вот и тот самый «пацанчик» — один из приглашенных журналистов: аккуратно подстриженные длинные волосы и не менее аккуратная двухдневная щетина. Умный, спокойный взгляд: «Господин Анселен! Вы олицетворяете все то, что мне не нравится в современной Франции». «Вы тоже не в моем вкусе!» — немедленно парирует мэр. Зал тонет в хохоте… Намек «ниже пояса» понят правильно. Накал телепосиделок охлаждается до нужного градуса. Журналист начинает свой наезд: «А камеру слежения за самим собой в своем кабинете в мэрии вы поставить не забыли? Конечно, из-за терроризма мы всюду теперь расставим камеры, из-за преступности — приставим к каждому по шпику и радостно займемся нашим национальным спортом — писанием доносов... Мы все это уже пережили при оккупации, а потом и в вашу «эпоху парашютистов»… Все помнят, чем это кончилось для нас в Алжире...»
Зал явно скучает... но тут кто-то в студии заходится в крике: «Господин мэр! Вам стоит лишь изменить дату открытия памятника — и все останутся довольны». «Я подумаю…» Зал снова смеется, а мэру пора в Бретань.
P.S.Мэр внял совету и подумал: памятник откроют не 9-го, а 10 декабря.
Кстати, раньше Франция уже получила от Зураба Церетели другой памятник — бронзового Оноре де Бальзака, он установлен во французском городе Кап д’Аг. Это лишь один из этапов проекта «БАЛЬЗАК», в рамках которого президент Российской академии художеств должен был бы поставить на родине писателя несколько его памятников. Самый большой из них (высотой около 40 метров) будет поставлен в 17-м районе Парижа рядом со школой имени Бальзака. Внутри монумента из бронзы, камня, бетона и кирпича должен разместиться парижский филиал московского Музея современного российского искусства.
Однако столичная мэрия, сославшись на недостаток места, не дала согласия на реализацию этой идеи.
Еще один памятник Бальзаку (гораздо меньших размеров) Церетели собирается установить в центре Ла Рошели перед университетом и библиотекой. n
До Плермеля, что в самом центре французской провинции Бретань, добраться непросто. Два часа от Парижа на скоростном поезде до столицы региона — Рена. Потом пересадка и еще столько же на местном поезде или автобусе. В оба конца — около двух сотен евро...Мэр-эстет
Когда около года назад по Плермелю поползли слухи, что его мэр собирается установить на центральной площади статую папы Иоанна Павла Второго, особенно серьезно к этому никто не отнесся: все уже привыкли к инициативам мосье Анселена, пользующегося поддержкой своих покровителей в Рене из уже-не-правящей правой партии. To он ни с того ни с сего устанавливает по всему полусонному городку десятки камер слежения, то вдруг влюбляется в Россию и начинает ездить туда с культурной программой. Все за свой счет, разумеется.
Мэр на хорошем счету у своих покровителей из «Единой Бретани» (по местному UMP — «Союз народного движения»). На стариковские шалости закрывают глаза. Все его инициативы на благо бретонского люда приветствуются.
Однако когда месяц назад объявили, что памятник готов и будет установлен 9 декабря, горожане вдруг зашевелились. Бретонцы не очень-то жалуют перемены и упорно борются за привычный образ жизни — сколько «эта деревенщина» попортила крови парижским реформаторам, сколько солдат революции загубили лесные братья—шуаны в XVIII веке! И дело не в личности римского папы, хотя с папством во Франции свои исторические счеты, а в том, что, как оказалось, «подарок из России» хотя и привезут бесплатно, но пьедестал к нему соорудят за пять тысяч евро из городской казны да еще тридцать тысяч потратят на прочую «презентацию».
В ситуации, где пьяный русский бьет в морду, разгоряченный испанец с ностальгией вспоминает о навахе, истинный француз отправляется к нотариусу. Бретонцы — из тех, кому идея памятника оказалась не по душе, — даже не стали обсуждать его художественные достоинства, тем более интересоваться личностью скульптора. С помощью законников несогласные плермельцы нашли зацепку — несоответствие с полузабытым законом 1905 года о разделении церкви и государства — и обрушились на инициативного градоначальника.
Замечательного человека, офицера в отставке, истинного ценителя русской культуры и творчества президента Академии художеств России, поклонника политики президента России местные журналисты начали осыпать упреками и всячески «выводить на чистую воду».
За комментариями пришлось обратиться к самому мэру. Наша встреча состоялась возле знаменитого парижского кабаре Moulin Rouge. Мой собеседник запаздывал — он был гостем программы на телевидении, где отвечал на вопросы об установке в своем городе памятника папе.
Тридцать лет господин Анселен бессменно руководит Плермелем, но только теперь Франция заговорила о его вотчине с населением в девять тысяч душ. И все благодаря подарку Зураба Церетели.
Что вам этот Церетели?
— Как вы познакомились с Церетели?
— Я встретил Зураба давно. Мы познакомились в Москве… Но сначала я увидел памятник его работы в Тель-Авиве, а позже — памятник Петру Первому в Москве. Это выдающиеся произведения. Он — великий художник! Мы видимся каждый раз, когда Зураб бывает в Париже. После того как Зураб подарил свой памятник ЮНЕСКО, а потом передал своего Бальзака городу Кап д’Аг (Cap d’Agde) в провинции Лангедок-Русильон, он стал подыскивать место во Франции для своего следующего шедевра. И сказал мне: «Ты — католик. Я сделаю статую для тебя, для твоего города… Это будет Иоанн Павел Второй». «Ох! — воскликнул я. — С этим может быть проблема!» Спустя две недели он решил все формальности со служителями культа… Я думаю, установка такого памятника — это хорошо для России, возвращающейся при Путине в современный мир.
— А почему именно Иоанн Павел Второй?
— Десять лет назад папа был с визитом в Бретани, в Сент-Анн-д’Орэ (Sainte-Anne-d’Auray). Я преклоняюсь перед этим человеком… Он начал диалог между всеми монотеистическими религиями: исламом, иудаизмом, христианством… Он был первым, кто посетил синагогу. Я в восхищении!
…Отвечая на такой же вопрос бретонской журналистке из «областной газеты» Натали Ай (Oest-France Lundi, 13 novembre 2006), мой собеседник был менее дипломатичен: «Потому что я — поклонник этого могильщика коммунизма». В России, к примеру, до сих пор любят носатого де Голля — генерала всех французов. Правда, мы ничего толком о нем не знаем, помня лишь его военные заслуги и дружбу с СССР в качестве «кукиша в кармане» США. Во Франции те, кому дорога личная свобода, относятся к нему совсем иначе. Да и «черноногие» — французские беженцы из Алжира — не могут простить ему то, что он лишил их дома и родины…
Но мой собеседник и его поклонник тоже:
— Я — голлист! Быть голлистом — значит уважать Россию! Де Голль прекрасно понял важность сильной России в мировой политике. Я — приверженец политики маневрирования между нациями… но нужно уважать Америку, особенно сейчас, в момент ее героической борьбы с терроризмом, когда она — в первой линии окопов… К тому же я никогда не забуду, что именно американцы освободили мой город от фашистов! И в то же время потакание во всем США представляет опасность для Франции и Запада. Я — приверженец гибкости в международной политике, которой так славился де Голль!
Я также приверженец сильной России! Я был в восьмидесяти километрах от Москвы, в городе… как он называется… второй аэропорт… это не Москва, это дистрикт... Как он называется? «Домодедово»! Да-да! Спасибо за подсказку! Я видел людей. Которые хотят работать! Я часто бываю в России. Москва — это манифик! Супер! Красиво!.. Я уверен, эту нацию ждет великое будущее!
— А вы по собственной инициативе отправились в Москву или вас пригласили?
— Нет-нет! Я часто бывал и бываю в Москве, потому что люблю Россию. Бывал и как турист. Сейчас провел только три дня в Москве. За свой счет! Мне хотелось посмотреть на статую и как ее будут грузить. Символично, что статуя папы сделана в мастерской, которая находится рядом с петербургским кладбищем, где похоронена мать Ленина.
— Во Франции сейчас редко услышишь добрые слова в адрес России, если только речь не идет о благодарности за большие чаевые в ресторане…
— Это мнение людей, которые ничего не понимают в международных отношениях. Конечно, демократия в России вовсе не идеальна… но разве французская демократия могла похвастаться идеальностью еще несколько лет тому назад? Я — приверженец президента Путина и всего того, что он делает! Да! Да! Да! Я обожатель России, особенно сейчас, когда она приходит в себя после коллапса ельцинских времен. Недавно в России я ужинал с полковником таможенной службы. Я видел, как он живет…
— В коттедже «квадратов» на триста?
— Нет, в обычной квартире. Скромная квартира. Жена и двое детей. Коррупция существует везде, в том числе и во Франции. Я восхищаюсь этим мужественным человеком, который ведет борьбу с грязными деньгами и не боится рисковать жизнью на работе!
— Другие генералы без риска для жизни на работе обеспечивают даже своих внуков…
— Может, и так, но мой полковник принадлежит к тем людям, в которых сейчас нуждается возрождающаяся Россия! Возможно, это новое поколение.
— Возможно… А что вы думаете о творчестве Церетели? Его работы немногим нравятся у нас… кроме начальства, разумеется...
— Я был в его музее в Москве, в квартире, в мастерской, где художник показал мне свой памятник дзюдоисту Путину. Отличный памятник. Я видел памятник Петру Первому! Это символ русской истории, будущего России. В ней вся сила русского характера! Я увлекаюсь военной историей, как всякий бывший военный.
— А где служили?
— Шесть лет в Алжире. Был ранен. Жак Ширак спас мне жизнь.
— Давайте о статуе. Была же петиция протеста, жители даже образовали «Комитет действия». Их поддержали сторонники не только в Бретани, но и по всей Франции…
— Что касается статуи, то пресса распространяет ложь. Со всей Франции съехалось на демонстрацию протеста всего 500 человек. А из моего города — всего 50! И уверяю вас, статуя будет установлена! Это — дар России. Из девяти тысяч жителей только 50 человек против! Это — мизер! Это — меньшинство. Кто выступает? Коммунисты, атеисты и прочие. Они все время упирают на одно и то же: у нас светское общество, а памятник — религиозный!
Мой собеседник не совсем точен: по официальным данным, на демонстрации было около 700 человек, а 62% «воцерковленных» горожан никак не желают принимать русский дар. Памятник высотой в три с половиной метра, не считая постамента и арки (всего 8 метров), ехидно называют «скульптура размером XXL» и советуют мэру, раз уж это «личный подарок его друга», поставить папу у себя в огороде.
Французы в силу своего национального характера и воспитания в уважении к правам и законам спорят не о художественных достоинствах и недостатках памятника, которого толком пока никто не видел. Им приходится полагаться на мнение своего мэра о том, что Церетели — величайший художник современности. Шагал и Пикассо в одном лице!
Никто здесь не задумывается о правомочности чиновников расставлять по своему хотению подарки закадычных иностранных друзей и называть их именами площади: нотариус про это ничего не сказал. Французы недовольны всего лишь тем, что установка памятника — нарушение закона 1905 о разделении церкви и государства, пробитого Аристидом Брианом, тем самым мужчиной в широкополой шляпе и красном шарфе, что изображен на известном плакате Тулуза Лотрека… Протестуют они и против того, что на памятник пойдут общественные деньги: пять тысяч евро на пьедестал и еще тридцать тысяч на прием дорогих гостей. Поначалу готовы были выделить из городского бюджета все сто, но обещавшие быть мадам Бернардет Ширак, Николя Саркози и Шарль Азнавур не приедут. Зато «друг Зураб» приедет точно.
По закону от 9 декабря 1905 года запрещено устанавливать памятники религиозного содержания в общественных местах. Хотя, по словам мэра, его юристы после двух месяцев изучения «дела» с памятником не нашли никакого расхождения с законом.
Противников «подарка» возмущает и то, что мэр, как будто специально, назначил открытие религиозного памятника именно на 99-ю годовщину принятия «светского» закона... На все просьбы перенести дату мэр категорически отвечает «нет!». Почему? Потому что он так решил, дата устраивает скульптора и приглашения разосланы…
По мнению мэра, установка памятника приведет к оживлению туризма: посмотреть на детище Церетели поедут паломники и просто верующие. Сейчас туристический потенциал Плермеля, мягко говоря, ниже плинтуса. Посему расчет градоначальника прост: благодаря подарку Зураба Константиновича город попадет в паломнический маршрут и «оттянет на себя» часть туристического потока: пока туристы ездят только в Сент-Анн-д’Орэ, где был настоящий папа, а не бронзовый.
— А прежде чем принимать решение об установке памятника, вы не провели в городе какую-нибудь дискуссию, референдум, наконец?
— Муниципальный совет решает такие вопросы. Он согласился. Это демократично.
— В интервью газете Ouest France («Западная Франция») вы сказали, что памятник — подарок Церетели в знак благодарности за оказанную ему услугу. Какую услугу?
— Это не я сказал, это пресса говорит!
— А, так это не вы сказали… тогда пардон...
— Ну сами подумайте: какую такую услугу я могу оказать Зурабу? Ха-ха-ха! Денег предложить? Когда я там, он угощает меня обедом. Мы отлично покушали в его итальянском ресторане в Москве. Вы знаете русскую душу?
— Нет. Над ней ломает голову не одно поколение мыслителей. К тому же Церетели — грузин.
— Ну вам же известно грузинское гостеприимство?
— Понаслышке… не имел чести пользоваться…
— Тосты! Угощение! Грузины отдают тебе все! Они такие. Все это я испытал на себе, когда три месяца назад был гостем Зураба в Тбилиси. Я был в самый разгар взаимного недопонимания Грузии и России. Считаю, что Грузия должна иметь хорошие отношения с Россией. И тем не менее отстаивать свое мнение тоже!
— …И почтмейстер тоже хороший человек, как писал Гоголь. А что означает арка на памятнике?
— Не знаю. Такова задумка скульптора.
А вы знаете, что я назвал именем Зураба одну из площадей в своем городе? — спросил меня на прощание мосье Анселен. — А Зураб обещал мне подарить маленькую копию своего памятника де Голлю, того, что в Москве стоит…
В семь вечера по телевизору начинается шоу. Все как-то очень по-нашему. Сытые и самодовольные люди, которые собрались себя показать, а заодно и «постебаться» над чужими проблемами. Сорвать смех «группы поддержки», лупящей глаза на камеры. Тонкая смесь «Белого попугая» с программой Познера, только по-французски: посвободнее, поразвязнее, потому что за сказанное никому и ничего не будет... Мой недавний собеседник выглядит преотлично. Сила его обаяния — в номенклатурной уверенности в своей правоте.
А вот и тот самый «пацанчик» — один из приглашенных журналистов: аккуратно подстриженные длинные волосы и не менее аккуратная двухдневная щетина. Умный, спокойный взгляд: «Господин Анселен! Вы олицетворяете все то, что мне не нравится в современной Франции». «Вы тоже не в моем вкусе!» — немедленно парирует мэр. Зал тонет в хохоте… Намек «ниже пояса» понят правильно. Накал телепосиделок охлаждается до нужного градуса. Журналист начинает свой наезд: «А камеру слежения за самим собой в своем кабинете в мэрии вы поставить не забыли? Конечно, из-за терроризма мы всюду теперь расставим камеры, из-за преступности — приставим к каждому по шпику и радостно займемся нашим национальным спортом — писанием доносов... Мы все это уже пережили при оккупации, а потом и в вашу «эпоху парашютистов»… Все помнят, чем это кончилось для нас в Алжире...»
Зал явно скучает... но тут кто-то в студии заходится в крике: «Господин мэр! Вам стоит лишь изменить дату открытия памятника — и все останутся довольны». «Я подумаю…» Зал снова смеется, а мэру пора в Бретань.
P.S.Мэр внял совету и подумал: памятник откроют не 9-го, а 10 декабря.
Кстати, раньше Франция уже получила от Зураба Церетели другой памятник — бронзового Оноре де Бальзака, он установлен во французском городе Кап д’Аг. Это лишь один из этапов проекта «БАЛЬЗАК», в рамках которого президент Российской академии художеств должен был бы поставить на родине писателя несколько его памятников. Самый большой из них (высотой около 40 метров) будет поставлен в 17-м районе Парижа рядом со школой имени Бальзака. Внутри монумента из бронзы, камня, бетона и кирпича должен разместиться парижский филиал московского Музея современного российского искусства.
Однако столичная мэрия, сославшись на недостаток места, не дала согласия на реализацию этой идеи.
Еще один памятник Бальзаку (гораздо меньших размеров) Церетели собирается установить в центре Ла Рошели перед университетом и библиотекой. n
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
