Природа поведения государств измениться не может. Сейчас все разговоры на тему «мир не будет прежним» сводятся к подсчетам, кто и как обогатится, а кто «протянет ноги». Да и о чем еще можно говорить, когда серьезных изменений мотивов политического поведения на уровне государств, компаний, институтов не предвидится? Пандемия и рецессия неизбежно еще больше изменят баланс сил. Те, кто станут более могущественными будут стремиться к экспансии, а проигравшие – защищаться.
Тем более, что базовые ресурсы у многих есть – ни одного глобального игрока не снесло с политической карты мира, они лишь несколько ослабли из-за экономических проблем.
Китай воодушевлен своими успехами в борьбе с пандемией коронавируса. Соединенные Штаты проседают, но еще достаточно сильны, чтобы возглавить фронт борьбы с китайской самоуверенностью. Европа окончательно перестала играть роль в международных делах. Россия, которая больше всех заинтересована в мирном развитии событий, пока смотрит на происходящее с растерянностью и прикидывает, какие у нее в сложившихся условиях есть возможности. Индия, Бразилия и другие еще не вышли на уровень, позволяющий им кого-то эффективно балансировать.
Главная проблема новой биполярности заключается в том, что, в отличие от эпохи холодной войны, она может оказаться достаточно быстрой прелюдией мировой войны. С 1945 по 1990 годы мир был разделен на две экономических зоны. СССР и его союзники – были тогда чем-то вроде огромной Северной Кореи, связи которой с другой частью мира были очень ограничены. Лидеры Запада – США и Европа – от этого особенно не страдали. Они спокойно варились в собственном соку, а с теми, кто жил за железным занавесом, общались мало. Наиболее выдающихся успехов в развитии Запад достиг практически без внешней конкуренции.
Единственная сфера, где та биполярность была более-менее настоящей – военно-стратегическое ядерное сдерживание. Но эта же сфера наиболее доступна для рационального и жесткого контроля со стороны правительств.
В остальном с 1945 – 1990 годов международная политика жила не в биполярности, а в условиях противостояния двух однополюсных и относительно независимых друг от друга миров. Это позволило ученым-международникам создать миф о том, что такой порядок – наиболее устойчивый. Советский Союз и Америка рынки не делили, ресурсы тоже. Ресурсов у СССР хватало своих, а вот ума ими правильно распорядиться – нет. Воевали только на выделенных для этого участках и по геополитическим соображениям. Почти как аристократы 18 – 19 веков. Единственный действительно опасный эпизод – Карибский кризис, был быстро и элегантно урегулирован дипломатами. Возможности эскалации регионального конфликта в глобальный были минимальными – эта сфера жестко контролировалась Москвой и Вашингтоном.
Сегодня ситуация принципиально иная. У КНР ресурсов мало, зато есть доступ к глобальным рынкам. И, в отличие от СССР, Китай может влиять на развитие всего мира, включая Соединенные Штаты. Более того, если существование Советского Союза не только не мешало, но и стимулировало развитие США и Европы, то усиление Китая для них – прямая и явная угроза.
Есть ли шансы избежать скоротечной биполярности? Да, ядерное сдерживание по-прежнему делает большую войну нерациональной. Но в этом сдерживании Китай – главный фактор перемен – представлен очень слабенько. Ему будет нужен могущественный союзник, и чтобы такого союзника заполучить Пекин предпримет много усилий. Можно ожидать, что к тому же будут стремиться и США. Это позволит избежать жесткого биполярного раскола в чистом виде, уравновесить его многосторонним силовым балансированием. Для России это открывает окно возможностей, но одновременно и увеличивает ее ответственность, поскольку от нее будет зависеть удастся ли сделать наступающий биполярный мир немного более продолжительным перерывом между глобальными войнами.
Автор – программный директор клуба «Валдай», научный руководитель Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ ВШЭ
