Если мы думали, что судьба ООН и других, менее демократичных международных форматов, не коснется и главного, хотя и неформального института западного мира – мы, похоже, глубоко заблуждались. Не осталось ничего святого для сердца тех, кто 30 лет назад верил в «конец истории» и мудрую гегемонию Запада. “Семерку” коснулись те же фатальные проблемы, что и остальных. Формат, основанный во второй половине 1970-х как закрытый клуб избранных, стал жертвой собственной популярности и успеха после завершения холодной войны. В результате поисков своего нового применения G7 стала просто не нужна в том виде, в котором такое закрытое сообщество только и может существовать. Стала ненужна, если и не своим создателям, то уж точно настоящим хозяевам – американцам.
Точнее сказать интересы и задачи, которые перед собой ставят участники клуба, принципиально разного свойства. Европейцам нужно во что бы то ни стало вернуть «старый добрый» мир холодной войны, когда они, находясь на передовой, могли чуть-ли не на равных обсуждать с американцами проблемы отношений «Запад и остальные» (The West and the Rest). И даже, что более важно, играть в этом мире роль, несоразмерную реальным масштабам своего военного и экономического могущества. В этом мире Россия должна присутствовать обязательно. Но желательно на периферии, в качестве «объединяющего другого». Тем более, что такое положение дел никак не мешает поддерживать с Москвой экономические отношения.
Наиболее яркий проводник такой стратегии - президент Франции Эммануэль Макрон. В июне он фактически подмял под себя исполнительные органы Евросоюза, теперь стремится выступать в качестве дипломатического лидера Европы уже на глобальном уровне. Благо, печальное положение Великобритании и туманные перспективы политического лидерства в Германии открывают для этого все возможности. Для Франции Россия – исторический противник в борьбе за доминирование на континенте. И в отличие от многих других европейцев французы понимают, что европейская Россия мгновенно превратится в российскую Европу, что их совершенно не устраивает. Но Россия им все равно нужна как дипломатический партнер и средство консолидации. Поэтому европейцы и их интеллектуальные лидеры в Париже постоянно стремятся объединить G7 не «за», а «против». Идеально - России, но сгодится и Бразилия, с чьим лидером во время саммита вступил в перепалку Макрон.
Надо сказать, что европейцы в свое время сами изрядно способствовали дискредитации “семерки”, начав приглашать на ее встречи своих наемных работников – высших должностных лиц Евросоюза. И если присутствие на саммитах председателя Еврокомиссии было хоть как-то оправдано – все-таки он формально отвечает за большую часть экономической политики 4 из 7 членов клуба, то подменивший его в этом году председатель Европейского совета фигура совершенно здесь бессмысленная.
Для США сейчас мир гораздо более сложен. Точнее у Вашингтона есть ресурсы для более сложного мира. И поэтому им холодная война во втором издании совершенно не нужна. И борьба с Россией – это для США не стержень мировой политики и экономики, а так, один из вопросов, которые необходимо решить в рамках борьбы за место под солнцем в глобальном масштабе. Россия для США, как и Америка для России – это важный, но не центральный для выживания в желаемом качестве партнер. И, по большому счету, Америка уже живет в том мире, где четкое разделение на своих и чужих невозможно. А стало быть разницы в предмете и стилистике разговора с теми и другими будут постепенно сглаживаться. При Трампе более эксцентрично по исполнению. При другом президенте – в более щадящей для отстающих форме. Но достаточно тактическое отношение к G7 и, соответственно, возможность приглашать к участию не того, кого можно, а того, кого в данный момент надо, останется.
Однако помимо того, что цели участников “Семерки” совершенно разные, она сама, как институт исчерпала потенциал для приспособления к новым интересным задачам. И здесь наиболее уместным, наверное, будет вопрос, а было ли в свое время расширение клуба за счет приглашения России девиацией или логичным шагом на пути в пропасть? Скорее всего, второе. Это для Москвы создание G8 играло важнейшую роль в собственной морально-политической реабилитации. Для США и их союзников присутствие за столом только что поверженного противника позволяло говорить о 7/8 как о новом главном органе глобального управления. Но с этой задачей не справились. Российская внешняя политика последних полутора десятилетий служит одним из самых зримых тому подтверждений. В итоге изменился международный контекст – управлять стало невозможно и органы управления потеряли свою актуальность.
Таким образом исчезло все, что давало “Семерке” жизнь – совпадение и даже близость интересов основных участников, международный контекст, даже формат и дух этого собрания. Что придет ему на смену сейчас сказать не просто. Весьма вероятно, что новый мир – гораздо более хаотичный и от этого свободный, вообще не сформирует запрос на постоянные форматы взаимодействия даже между теми, чьи базовые ценности практически совпадают. Поэтому сама Россия может относиться к спорам о ее участии во встречах Семи с полным спокойствием. Это все равно ничего не решает. И понимают сей факт и в Москве, и в Вашингтоне и в Пекине.
