Последняя реакция, вполне искренняя, пусть иногда и наивная, объясняется довольно просто. В мире есть много людей – молодых и не очень, белых и цветных, верующих и атеистов, которые плохо образованны и никак не идентифицируют себя с Францией, ее историей и культурой, воплощенными в таких символах, как Нотр-Дам-де-Пари. Не идентифицируют, даже живя во Франции или соседних странах. Скорее всего, они не представляют себе, например, что такое «французский ренессанс XII в.» и теория света аббата Сугерия, почему средневековая готика родилась именно в Париже, за что Людовика IX причислили к лику святых, откуда в Париже взялся терновый венец (один из символов Страстей и величайших святынь христианства) и как его появление в буквальном смысле изменило судьбу целого государства. Почему внуки санкюлотов, в конце XVIII в. превративших Нотр-Дам в Храм Разума и сносивших головы статуям на его порталах, так заботливо восстанавливали его, а один из крупнейших французских писателей, Виктор Гюго, примерно тогда же посвятил именно этой церкви свой великий роман. Кстати, после пожара 15 апреля «Собор Парижской Богоматери» вошел в топ-3 самых читаемых произведений во Франции.
Куда любопытнее реакция первых. Вообще-то на протяжении большей части Средневековья люди жили при недостроенных соборах. Поколения рождались и умирали, так и не узнав, какой облик обретет в итоге вековой долгострой. Общество существовало на других скоростях, в других ритмах. Для средневекового человека куда важнее было не обрести готовый храм, но создавать его. Таким образом он становился сопричастным великому делу – сооружению Ковчега, в котором в конце времен предстоит спасаться избранным. Недаром великие готические соборы Франции так напоминают корабли.
Долгострои, разумеется, ветшали от дождя и ветра, горели, страдали от войн. Но для средневекового человека это не выглядело необратимой катастрофой. Напротив, он снова брался за дело и снова строил Ковчег – для своих детей, внуков и правнуков. А еще отвергал гордыню и учился смирению, терпеливо снося испытания, ниспосланные свыше. Все это было важной частью его культурного кода.
Современные европейцы, конечно, другие. Результат для них значит больше, чем процесс, а награду за труд они жаждут получить еще при жизни. Они ценят личное пространство, комфорт и стабильность, которые, однако, все больше трещат под напором глобальных экономических кризисов, необдуманных действий политиков и нашествия мигрантов.
Выплеснувшиеся в соцсети и на страницы газет смятение и паника при виде пожара того, что казалось совершенно незыблемым, проистекают отсюда. И это очень характерный симптом – ощущение, что привычный мир рушится прямо на глазах. Уходит безвозвратно и навсегда.
Но кто знает, может быть, именно эта трагедия вновь запустит основательно заржавевшие механизмы уникального опыта социального выживания, возможного лишь в единстве и осознании общих ценностей в их исторической и культурной ретроспективе. Механизмы, которые на протяжении столетий позволяли именно Европе оставаться настоящей территорией смыслов.
А Нотр-Дам-де-Пари, разумеется, восстановят. И дело не в том, что это отличная возможность для властей заработать дополнительные политические очки, для меценатов – шанс навсегда войти в историю, а для колоссальной туристической инфраструктуры – вернуть себе могучие финансовые потоки (ведь Нотр-Дам ежегодно посещали 14 млн человек!) В конечном счете, как кажется, именно в строительстве и заключен высший смысл бытия подлинного Храма.
Александр Сидоров - доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник ИВИ РАН
