Буржуазия за углом: как советское кино готовило страну к капитализму

Высмеять мещанство

Кинематографистам, как всем деятелем советской культуры, приходилось совмещать творческие интересы и амбиции с требованиями идеологии. А она предписывала: кино должно учить и воспитывать. Среди пороков, которые полагалось бичевать киношникам, значилось и мещанство – концентрация на личном благополучии, потребительство, вещизм. Сосредоточенные на обустройстве личного быта мещане, стяжатели, а тем более спекулянты выводились в фильмах малосимпатичными, а порой и отталкивающими персонажами. Таковы живущие в роскоши махинаторы из картины «За витриной универмага» (1955), «берущие от жизни все» проходимцы из «Дела "пестрых"» (1958) или спекулянтка по прозвищу «Королева Марго» из «Легкой жизни» (1964).

Учитывая, что обласканная властью художественная и научная элита зачастую жила в непозволительной для простых граждан роскоши, эту публику тоже позволялось пожурить, как в фильме «Обыкновенный человек» (1956), где оперный певец начинает стесняться своего вещизма перед лицом сурового фронтового товарища и ученого.

Со временем кинообразы советских мещан и подпольных предпринимателей смягчались: из откровенно неприятных типов они сначала стали комичными (Семицветов из «Берегись автомобиля», 1966; Геша и Лелик из «Бриллиантовой руки», 1968), затем уже не такими смешными, а, скорее, драматичными (Доброхотова из «Сладкой женщины», 1976; Полуорлов из «Старого Нового года», 1980), а потом и вовсе здраво рассуждающими о бизнесе людьми, как «дядя Миша» из «Вокзала для двоих» (1982).

В середине 1980-х материальное благополучие выше среднего было уже нормой в кино. Семья профессора Кузнецова в «Курьере» имела дома даже такой непривычный простому советскому человеку предмет, как домашний велотренажер, и на нем, как и на других символах материального успеха, внимание уже не заострялось. Это был привычный фон.

На игле

Страна, пусть и находящаяся за железным занавесом, испытала сильное влияние эпохи оголтелого потребления, начавшейся в западных странах после Второй мировой войны. Развитие производства, телевидения, рекламы, системы кредитования подсаживало людей на «потребительскую иглу». Пусть и не в такой степени, как на Западе, но и в СССР шли похожие процессы: граждане желали жить в комфорте, и даже вечный советский дефицит многим был не помеха.

Если во времена Сталина киноиндустрия была частью идеологической машины, то к началу 1970-х советское руководство смотрело на нее, как на прибыльный бизнес. Как и всякий бизнес, кино должно было быть ориентировано на покупателя. Чтобы снимать фильмы, интересные широким массам, пришлось немного отпустить идеологические вожжи. В картины стала просачиваться реальная жизнь; в них стало меньше дидактики.

На экраны попало то, что прежде старались скрывать: имущественное расслоение населения. С каждым годом погоня за товарами становилась все более привычной частью советского кинопейзажа. Чего стоит фильм «Нейлон 100%» (1973), выстроенный вокруг переходящего из рук в руки фетиша – нейлоновой шубы, привезенной врачом-нейрохирургом из зарубежной командировки. Очень характерный образ – секретарша Верочка из «Служебного романа» (1977), в отличие от своей начальницы, знающая толк в импортных шмотках.

Порядочный спекулянт

Даже «Берегись автомобиля», классический советский фильм, осуждающий вещизм, не так прост, как кажется. Хотя наживающийся на торговле «из-под прилавка» Семицветов осуждаем и презираем грубоватым тестем («Тебя посодют, а ты не воруй!»), этот самый тесть охотно пользуется всем, что заработал его зять.

Режиссера Эльдара Рязанова сторонники теории идеологических диверсий (намеренного разложения СССР изнутри) вообще часто критикуют за то, что у него почти в каждом фильме присутствует тема материального благополучия. Ему пеняют, что хотя он и показывал стяжателей людьми смешными, но все же по-своему обаятельными, то есть как бы оправдывал их.

«Спекулянт тоже может быть порядочным человеком», – бросает героиня Гурченко в «Вокзале на двоих». «Я не спекулянтка, я посредник между землей и народом», – утверждает героиня Мордюковой «дядя Миша». При этом она довольно убедительно осуждает недостатки государственной торговли и рекламирует свои достоинства, например, клиентоориентированность.

Соблазн загнивания

На фоне царящего в СССР дефицита Запад выглядел потребительским раем, а о произведенных «за бугром» товарах грезили многие советские граждане. Кинематографисты этот интерес умело эксплуатировали. Ни одна другая страна не снимала столько фильмов про заграничную жизнь, как Советский Союз в 1970–1980-е. Причем под заграницей понималась страны не Африки или Азии, а Европы и Америки.

Это была своего рода игра. Формально кинематографисты показывали зрителю ужасы и гримасы загнивающего Запада. В картине «Вид на жительство» (1972) молодой советский психиатр во время турпоездки остается за границей, но страдает там морально в душных условиях капиталистического мира.

Зритель, однако, охотно смотрел, как режиссеры и актеры смакуют западную бездуховность, обращая пристальное внимание на материальный мир – мир «фирменных» вещей. Предпочтение отдавалось жанрам детектива и политического триллера: «Мертвый сезон» (1968), «Вашингтонский корреспондент» (1972), «Смерть под парусом» (1976), «Мираж» (1983), «Тайна виллы "Грета"» (1984). Западный шик был также неплохо представлен в популярных телесериалах «Рафферти» (1980) и «ТАСС уполномочен заявить» (1984).

Показанная в этих картинах жизнь для большинства советских граждан выглядела недосягаемой экзотикой. Зато фильмы стран соцлагеря, например, Венгрии и Чехословакии, давали богатую пищу для размышлений о том, что и при социализме люди в принципе могут рассчитывать на высокий «уровень быта». Так, приключения лейтенанта венгерской полиции Капельки («Заколдованный доллар» и другие фильмы этой серии) часто разворачивались в будоражащих воображение советского зрителя интерьерах баров, ресторанов, яхт.

Нетворкинг по-советски

Как говорил Семицветов в «Берегись автомобиля», деньги в СССР никто не отменял, но их могущество все же было ограничено. Даже накопив на вожделенный автомобиль, гражданин мог годами томиться в очереди на его получение. Поэтому особое значение приобретали «связи», подразумевавшие неофициальный обмен одной услуги на другую. При наличии связей автомобиль мог быть получен моментально.

Сегодня «налаживание связей» назвали бы нетворкингом – созданием сети полезных знакомств. Благодаря связям можно было получить все что угодно: от импортного унитаза до повышения по службе. Слова «нетворкинг» советские люди не знали, но вот слово «блат» было на слуху повсеместно.

Комедия «Пена» (1979) по одноименной пьесе Сергея Михалкова как раз замешана на теме связей и обмена услугами. Она показывает преуспевающего советского функционера и, с одной стороны, высмеивает стяжательство и блат, а с другой – подробно живописует детали сладкой жизни. Причем впечатление такое, что, если бы главный герой Махонин случайно не «спалился» на фальшивой докторской диссертации, его жизнь была бы вполне безоблачной, – а в перспективе и командировка в США.

Кстати, через сон функционера об этой самой командировке в фильме неплохо показано раздвоение сознания советского человека. Попав в воображаемую Америку, чиновник считает своим долгом стойко сопротивляться всем соблазнам капиталистического мира, отвергая фирменные напитки, вещи и даже кордебалет, – хотя спокойно окружает себя этими же вещами в своей советской жизни.

Чем отличается жизнь капиталиста от жизни преуспевающего советского чиновника? Только тем, что в СССР чиновник вынужден постоянно хитрить и врать, чтобы обеспечить себе вполне буржуазный уровень благосостояния.

Еще один классический «нетворкер» – герой «Прохиндиады, или Бега на месте» (1984) Сан Саныч Любомудров. У него масса полезных связей, он может «достать» и организовать все что угодно и сам живет в материальном изобилии.

В плену вещей

Вышедшая в 1980-м комедия «Старый Новый год» целиком посвящена проблемам мещанства и вещизма. Соседи по дому, пролетарская семья Себейкина и интеллигентская семья Полуорлова одержимы идеей достатка. Отцы семейств вроде чувствуют, что живут как-то не так, и после скандалов и долгих пьяных откровений решают начать «новую жизнь». Но в то, что они действительно это сделают, верится с трудом. Их просветление больше похоже на спонтанный порыв загулявшего человека. Праздники пройдут, хмель отпустит, и все вернется на круги своя.

В 1980-х тема людей, сосредоточенных на получении материальных благ, граждан, умеющих «крутиться», заполняет экраны.

Главный герой «Добряков», пользуясь талантом убеждения и доверчивостью научных сотрудников Института античной культуры, строит себе быструю карьеру и становится директором института. А должность эта нужна ему, поскольку открывает доступ к материальным благам.

В «Гараже» показывается, до какой низости советский человек мог дойти в борьбе за частную собственность.

В «Нежданно-негаданно» героиня получает по наследству квартиру, полную антиквариата. Она девушка простая и не знает, что со всем этим делать. Но сразу появляются несколько скользких личностей, для которых нет ничего удивительного в подобном богатстве.

В крайне популярной картине «Блондинка за углом» (хотя и лукаво заявленной как «фантастическая история») ученый-бессребреник знакомится с жутко деловой продавщицей универсама и через нее попадает в удивительный мир советской буржуазии, состоящий из работников торговли, номенклатуры и прочих полезных людей.

Вышедшее в том же 1984 году «Время желаний» построено на похожей формуле: энергичная и амбициозная женщина втягивает интеллигентного мужа в водоворот чуждых ему материальных и карьерных забот.

Безысходность

Так простые трудящиеся могли из фильма в фильм наблюдать удивительную жизнь преуспевающих людей: энергичных, находчивых, наживающих себе целые состояния, порой совсем не нарушая законов. В формально лишенном классов и сословий обществе СССР обнаруживались-таки и классы, и сословия: партийная и прочая номенклатура, работники торговли и вообще все, кто мог с выгодой пользоваться служебным положением, будь он хоть важным работником Внешторга, как в «Странной женщине» (1977), хоть банщиком, как в «Ты – мне, я – тебе» (1977).

Причем если у героев более ранних фильмов – например, заведующего химчисткой, связавшегося с подпольным бизнесом в «Легкой жизни» (1964), или попавшей в среду богемных бездельников героини «Умеете ли вы жить?» (1970) – был выход: выбрать честную жизнь советского гражданина, то персонажи фильмов 1980-х такого выхода словно уже не видят.

В 1986-м тему стяжательства подытожил фильм с характерным названием «Нужные люди». Можно вспомнить, что помощник главного героя «Пены» Полудушкин, способный «достать» любой товар или услугу, называл себя «НЧ – нужным человеком, а сокращенно – нужником». В «Нужных людях» из двух ухаживающих за ней мужчин – рабочего парня и директора ресторана – героиня выбирает второго: у него есть деньги и связи.

Новые времена

Во второй половине 1980-х в стране началась перестройка, и деятельность подпольных бизнесменов, цеховиков и прочих начала постепенно легализовываться. От коммунистической идеологии государство отказываться не собиралось, но дельцы получили возможность действовать открыто. В 1988 году появились первые кооперативы в кино – содержание фильмов уже не нужно было тщательно согласовывать с партийным начальством.

У кинематографистов развязались руки, и зритель за несколько перестроечных лет узнал много нового о жизни страны: валютной проституции («Интердевочка», 1989), наркомании («Трагедия в стиле рок», 1988), профессиональных шулерах («Катала», 1989) и многом другом, ранее знакомом только кругу заинтересованных лиц.

Фактический распад СССР и переход к капиталистическому строю в кино не был особо заметен: фильмы 1990 года и 1992-го не отличались по тональности и тематике. Кино уже прочно забыло коммунистическую мораль и раньше других оповестило граждан о наступлении капитализма. Другое дело, что далеко не все были готовы превращаться в героев «Прохиндиады» или «Блондинки за углом», как того требовала новая эпоха.