"Даааааали!": ироничная фантазия о великом художнике

Дюпьё, издевающийся в своих полуфантазийных картинах над знаковыми явлениями современности, будь то консьюмеризм или паническая боязнь старения, конечно, не мог сделать конвенциональный байопик об испанском художнике Сальвадоре Дали. О биографии Дали из картины невозможно узнать почти ничего. Зато кое-что можно понять про мышление творческого человека, сознательно создающего вокруг своей личности миф.

Даже сама необычная форма фильма, концептуально соответствующая художественному стилю главного героя, не позволяет зрителям забыть: перед нами портрет сюрреалиста. Дюпьё вдохновлялся среди прочих другим великим испанским сюрреалистом, режиссером Луисом Бунюэлем, с которым Дали сотрудничал как сценарист.

Повествование (весьма нелинейное, как вскоре выяснится) ведется от лица молодой журналистки Жюдит Троян (Анаис Демустье), которая недавно пришла в профессию из фармацевтики и каким-то образом смогла договориться об интервью с Сальвадором Дали.

Но тот, уже придя на встречу, отказывается от разговора, потому что ждал видеоинтервью. Предприимчивая девушка, одержимая достижением своей цели, договаривается со своим редактором и продюсером (Ромен Дюрис), что тот выделит деньги и оборудование для съемок фильма о художнике. Но Дали вновь в последний момент срывается с крючка. Жюдит будет пробовать снова и снова.

Такова сюжетная рамка этой странной, не вписывающейся в какие-то шаблоны картины. В середине будут непонятно когда заканчивающиеся сны, фантазии, галлюцинации. Причудливые герои одной из картин Сальвадора появляются в фильме такими же, какими он их изобразил на полотне. С неба падают дохлые собаки.

Дали играют сразу несколько артистов (хотя действие развивается явно в течение короткого промежутка времени): Пио Мармай, Джонатан Коэн, Эдуард Баэр, Жиль Леллуш, Дидье Фламан. Последний предстает в образе Дали-старика, который то и дело мерещится более молодым «версиям» художника. Возможно, на самом деле это они ему мерещатся? Если пытаться использовать в этом алогичном фильме логику, то эта версия кажется самой правдоподобной. Действие разворачивается, вероятно, в 1980-е, Дали умер в 1989-м – все сходится. Однако это только одна из трактовок.

Время устроено в «Даааааали!» таким образом, что приходят в голову ассоциации со знаменитой картиной сюрреалиста «Постоянство памяти». Деформированное, словно стекающее вниз время – подходящая метафора для происходящего в фильме. Уже в самом начале ленты, когда Дали невероятно долго идет по коридору навстречу журналистке Жюдит, понятно, что законы физики во вселенной этой картины не работают.

Можно было бы сказать, что Квентин Дюпьё решил в какой-то степени покосплеить Кристофера Нолана, который обожает игры со временем и всяческие сюжетные загадки. Однако, к счастью, Дюпьё лишен нолановской звериной серьезности, которая многих раздражает. Загадки Нолана некоторым зрителям не хочется решать из протеста, что над их мозгом совершают насильственные действия.

Над загадками Дюпьё интересно поразмышлять, потому что он к этому совершенно не принуждает. «Даааааали!» можно пытаться разложить по полочкам, и заниматься этим интересно, но делать это вовсе не обязательно. Сам ироничный тон повествования настраивает на легкое, игровое восприятие картины.

Отчасти «Даааааали!» напоминает известную работу Дюпьё «Реальность», снятую в США в 2014 году. Это был в том числе оммаж тому же Нолану, но в большей степени Линчу, Кроненбергу и даже писателю Борису Виану с его подернутой абсурдом действительностью. Как и в «Даааааали!», в «Реальности» порой невозможно отличить жизнь от сна, а действительность от фантазии. Обе картины погружают во внутреннюю реальность творческого человека. В случае с новой работой речь о внутреннем мире не только художника, но и журналистки.

Дюпьё изображает Дали одновременно и с симпатией, и с иронией. Эго художника просто непомерно. В фильме есть шутка о том, что Дали, расслышав в имени Мухаммеда Али свою фамилию, возмущен: тот, мол, украл его имя и поэтому должен поменять свое. Дали считает себя безусловным гением, но в то же время говорит о том, что созданная им личность превосходит созданные им картины. Огромное самомнение может быть такой же частью образа, как и присущая Дали эксцентричность. Отделить ложь от правды, образ от реального человека невозможно точно так же, как невозможно в фильме понять, когда заканчивается сон с участием Дали, о котором рассказывает один из героев.

Дюпьё выходит за рамки привычного развенчивания гениев, которые нередко оказывались абьюзерами и нарциссами. Каков был Дали, мы точно не узнаем, но очевидно, что свою жизнь он старался превратить в искусство. Он одним из первых понял, что так называемый личный бренд не менее важен для творца, чем его работы: он тоже приносит деньги и славу.

Вероятно, и Дали на самом деле был не лишен сомнений в себе, но ему точно не сравниться с героиней Анаис Демустье, журналисткой Жюдит. Ее внутренний монолог ближе к концу картины позволяет выявить у нее жесточайший синдром самозванца. «Почему я решила, что у меня получится ? Я даже не знаю, как работает камера» – такие мысли мучают Жюдит.

Потом гадости в хамской форме героине начинают говорить помощница Дали и продюсер ее фильма. Тогда закрадывается мысль о том, что абсурдные события «Даааааали!» – плод воображения не художника, а этой девушки (чья фантазия таким образом развита не хуже, чем у испанского классика). Тем более что в какой-то момент интервьюер и интервьюируемый, Жюдит и Сальвадор меняются местами и уже он задает ей вопросы перед камерой. Героиня словно прокручивает перед реальным интервью все свои страхи, все худшие сценарии развития событий.

«Даааааали!» превращается еще и в фильм о том, как разные люди живут внутри своей головы – своих проекций, часто не имеющих отношения к действительности, своих тревог, своих додумываний за других. Но и своих нетривиальных и талантливых фантазий тоже.