Два почти детективных романа, в которых неважно, кто преступник

Бакман Фредрик. Тревожные люди.

М.:Синдбад, 2020

Фредрик Бакман – такой хороший простой шведский парень от литературы, которого любят все или почти все. Его дебютный роман «Вторая жизнь Уве» (экранизированный в 2015-м) – об угрюмом одиноком ворчуне, подружившемся с новыми соседями, сразу зарекомендовал писателя как чуткого, внимательного и бесконечно доброго рассказчика.

Такие романы между собой называют «про жизнь», охотно берут в отпуск, советуют друзьям и без раздумий покупают в подарок маме. Бакман к тому же умеет сделать историю не только эмоционально насыщенной, но и не пустой. Если на глаза навернутся слезы, они не будут стыдными, как не будет таковым и смех над его шутками.

Это не спекуляция на чувствах, а нескучный и ненавязчивый учебник эмпатии для взрослых: посочувствуй сегодня всем недовольному Уве, эксцентричной бабуле из «Бабушка велела кланяться и передать, что просит прощения», одержимой чистотой домохозяйке из «Здесь была Бритт-Мари», всем разным и сложным героям «Медвежьего угла», а завтра – точно так же посочувствуй себе, после – другу, соседу, далекому незнакомцу.

Фредрик Бакман не боится сложных тем, как не избегает их сама жизнь, и при этом рассказывает о них предельно бережно по отношению к читателю, показывая точки зрения разных сторон и медленно подводя к главному выводу: во всех людях куда больше сходства, чем различий.

Радикальная самодостаточность по Бакману – состояние невозможное просто потому, что большинство из нас не живет на необитаемом острове, а потому так или иначе связаны с другими. Все бакмановские истории на поверку оказываются хрониками обретения доверия, трогательной здоровой взаимозависимости: герои его книг всегда нужны друг другу. Даже если их встречи случайны.

В новом романе «Тревожные люди» эта мысль, общая для творчества Бакмана, облекается поначалу в едва ли не фарс. Грабитель-неудачник, над которым в открытую потешаются заложники, бесследно исчезает из закрытого помещения, и полицейским (а заодно и читателям) придется со всем разобраться, попутно узнав о жизни персонажей – столь друг на друга не похожих, что при иных обстоятельствах вряд ли бы пересеклись.

Точнее, узнав всего одну общую историю – мы же помним, что никто никогда не один? – в которой найдется место частично одетому в кролика полному мужчине, высокомерной банкирше, связанным профессией и общими сменами отцу с сыном, будущим матерям (из которых одна вынашивает ребенка, но тревожатся обе) и другим, живым, странным только на первый взгляд, бесконечно узнаваемым. А рассказчик будет водить вас за нос, доставать из рукава неожиданные повороты, переворачивать ситуации с ног на голову – и тех, кто бесил, станет жалко, и непонятные станут ближе всех, и появится чувство, что мир в целом добрый, если чуть постараться понять.

Бакман, конечно, хороший простой парень, но «простой» никогда не равнялось оценке «глупый».

Токарчук Ольга. Веди свой плуг по костям мертвецов.

М.: INSPIRIA, 2020

Ладно, кому только не давали Нобелевскую премию по литературе – вспомним 2016 год и лауреата Боба Дилана. На эту премию, престижнейшую из престижных, читатели временами поглядывают косо, часто – из опасений чувствовать себя глупо: автор удостоен столь престижной награды, почему мне не нравится то, что он пишет, за что вообще его так почтили?

Пусть наличие нобелевки у польской писательницы Ольги Токарчук не остановит в желании взять в руки одну из ее книг. Скажем, роман «Веди свой плуг по костям мертвецов», получивший еще и Международную Букеровскую премию (просто Букера дают за романы, написанные на английском языке, международного – за созданные на любом языке и переведенные на английский).

Роман хвалят за многослойность; попробуем расслоить. Оболочка детектива скрывает экологический манифест, который, несмотря на кажущуюся ультимативность, оказывается философской притчей – и все вместе воспринимается удивительно цельно. Но и тем читателям, кто не захочет в этом всем разбираться, не стоит избегать романа Ольги Токарчук: это очень атмосферное, почти гипнотическое чтение.

Снаружи – история пожилой эксцентричной пани Душейко, живущей в герметичном мирке: две Дочки-собаки, составление натальных карт, переводы Уильяма Блейка и навещающий иногда бывший ученик. Для своего мира – свой же язык, россыпь неожиданных Больших Букв посреди предложения, свои имена для каждого из соседей в крошечной деревушке на границе государств, на краю леса.

Мир прорвался наружу: собаки исчезли, в полуснах являются призраки мамы и бабушки. А еще начали гибнуть люди. Некто или нечто убивает охотников, и на протяжении всего романа пани Душейко не отступает от мысли, что это сами животные леса восстали и мстят.

Пани Душейко, конечно, даже близко не мисс Марпл; безукоризненная логика известной сыщицы здесь сменяется убедительностью человека, уверенного в своей правоте: пани не доказывает, она знает. Вся мировая история служит ей одним большим аргументом: судебные процессы над животными – не такие уж исключительные случаи, на скамье подсудимых сидели и крысы, и свиньи, почему бы не предъявить обвинение тем косулям, чьи следы неизменно остаются у трупов?

Две новые книги о тех, кто идет наперекор обществу

Героиня охотно казалась бы нездоровой, смотри мы со стороны, – но все происходящее видим ее удивительными глазами. Она не собирает шерсть и кости – она хранит Останки, она не устраивает скандал в церкви – она справедливо восстает против ксендза. Ее тон так искренен – читателю будет несложно нырнуть в тягучую, обволакивающую реальность романа, совершенно позабыв о том, что существует понятие ненадежного рассказчика и герои – не обязательно честны, а если и честны, то не всегда адекватны. И захочется завороженно повторять вслед за пани, что убийцы, конечно, косули. Даже если косулям кто-то немного помог.

Чуть поглубже – и вот слой романа, где начинаются разговоры об экофеминизме, вегетарианстве, правах каждого из существ на ненасильственную смерть, о загадочном Блейке. Здесь история Токарчук – о неоспоримой ценности каждой жизни, будь то признанный лишь посмертно великий поэт, вредоносный жучок или леди, пишущая возмущенные письма в участок, удивленная, что у полицейских нет штатного астролога. И, как ни парадоксально, о возмездии: жизнь не только ценна, но и равноценна, убивал жуков – умри сам.

И совсем глубоко – слой символики и метафор, где важно внимательно приглядеться к эпиграфам каждой из глав. Здесь уходят на задний план все этически спорные моменты, и выходит сам Уильям Блейк: «Веди свой плуг по костям мертвецов» (а название у Токарчук – «пословица Ада» из блейковского «Бракосочетания Рая и Ада») – дань уважения поэту.

Посмертно. Как убиенным косулям.