Между небом и пропастью: Владимир Высоцкий без идеализма и цинизма

Вопрос меры

Писатель и сценарист Артур Макаров считал своего друга Высоцкого «необычайно счастливым человеком», потому что тот в полной мере воплотил прямолинейный девиз их компании с Большого Каретного переулка: «Жизнь имеет цену только тогда, когда живешь и ничего не боишься». Страх, осторожность – вполне естественные инструменты самосохранения, но Высоцкий сознательно отбрасывал их.

Вряд ли кто из ранних друзей мог предположить, что весельчак и балагур Володя пойдет таким трагическим путем. Но веселье, шутки и комедиантство не противоречат трагедии. А уж тем более в жизни Высоцкого, объединившей все мыслимые противоположности.

Умеренным людям крайности Высоцкого кажутся дикими: на одном полюсе его гигантская работоспособность и такие же гигантские амбиции, на другом – безжалостное уничтожение себя алкоголем и наркотиками, да и работой на износ. Нельзя сказать, что Высоцкий не знал меры – настоящий поэт не может ее не знать. Но это знание было нужно ему для искусства, а не для жизни.

Не подходит Высоцкий и на роль буйного, живущего одними эмоциями человека, каких много среди поп-звезд. «Он был очень непохож на тот образ, который создал в своих песнях. Я думаю, самое главное, что в нем было, – это ум. Он был дьявольски умен, пронзительно», – писал поэт Александр Межиров.

Идол или человек

Высоцкий в своем полном объеме настолько непостижим или неудобен, что некоторые стараются его «укоротить», подредактировать, приспособив под свои нужды. Лепят из него «цельный образ», под цельностью подразумевая что-то вроде наличия в человеке одной извилины. Отрезают все, что не вписывается в образ героя: наркоманию, мысли об эмиграции, случаи, когда вроде бы надежный Высоцкий серьезно подводил людей. Доходит до смешного: кто-то не может поверить, что их любимец не служил в армии (а ведь, как известно, «не служил – не мужик»), и растерянно придумывает этому различные объяснения.

Позицию охранителей обозначил Иосиф Кобзон, осудивший даже довольно невинные мемуары Марины Влади и заявивший более чем откровенно: «Какое она имеет право дискредитировать наш фетиш? Я хочу видеть своего бога чистым, умытым – вот таким я его себе представляю». Фетиш, бог – не меньше.

Словно возражая ему, Станислав Говорухин пишет: «Живой Высоцкий оказался интереснее воображаемого идола». Как и многие другие, режиссер, слушая песни Высоцкого, представлял их исполнителя «большим, сильным, пожившим», а при первой встрече с некоторым разочарованием увидел «стройного спортивного улыбчивого московского мальчика». Но, познакомившись с артистом получше, Говорухин понял, что этот человек намного больше, чем все связанные с ним стереотипы.

Это как с Пушкиным: для одних он чуть ли не святой, для других повеса-скандалист. Великие поэты оказываются зажаты между идеализмом и цинизмом современников и потомков. И тому, кому дорог лишь красивый миф, и тому, кто смакует грязь, совершенно не интересна подлинная история «московского мальчика», за считанные годы совершившего невероятный путь от пародиста и хохмача до национальной легенды.

Давление и свобода

Биография Высоцкого полна неоднозначностей. Черным и белым цветом здесь не обойтись. Например, известно, что его зажимали советские власти. Безусловно: запрещали концерты, не выпускали пластинок, не печатали стихов, не пускали на телевидение, не давали ролей. Пытались завести уголовное дело за «антисоветские песни» (они оказались чьей-то подделкой), за концертную коммерцию (спустили на тормозах).

Даже дружить с Высоцким значило оказаться под подозрением. Римму Туманову вызывали в милицию: «У вас из окон орет Высоцкий, развращает молодежь». Анатолию Утевскому, работавшему следователем, пеняли на работе: «Ты дружишь с этим Высоцким?» Вскоре после смерти артиста советская фирма «Мелодия» отказалась выпускать песню на стихи Игоря Кохановского, посвященную Высоцкому. Хотя в песне ни разу не упоминалось его имя, чиновники сказали поэту-песеннику: «Мы знаем, что вы дружили с Высоцким».

И вместе с тем кто еще мог улететь в любую точку страны, просто зайдя в кабину пилотов со словами «Здравствуйте, я Высоцкий»? Это имя работало лучше любого пропуска. В известной анкете 1970 года на вопрос «Чего хочешь добиться в жизни?» Высоцкий ответил: «Чтобы помнили, чтобы везде пускали». Ему удалось.

Умение добиваться

Иван Дыховичный вспоминал, как в начале 1970-х он потерял паспорт прямо накануне свадьбы, и Высоцкий пошел в отделение милиции и сказал: «Я буду петь до тех пор, пока вы не сделаете моему другу паспорт». И пел несколько часов, пока милиционеры спешно ваяли новый документ. Это ведь надо было быть железно уверенным, что тебя в отделении не только узнают в лицо, но и обрадуются твоему появлению. И сделают все, что ни попросишь. Кто из современных артистов мог бы повторить такое?

Кто из советских артистов в середине 1970-х мог позволить себе метаться по несколько раз в месяц между Парижем и Москвой, чтобы и во Франции поработать, и на Таганке поиграть? Художник Борис Мессерер сетует, что Высоцкому было тяжело летать туда-сюда. «Нам бы такие проблемы!» – могли бы сказать на это все актеры Советского Союза.

Конечно, Высоцкий не мог не понимать, что находится в исключительном положении, но продолжал хотеть большего. Почему нет, если ты Высоцкий? «Мне кажется, что главной чертой его характера было умение добиваться своего. Если он ставил цель, то добивался ее во что бы то ни стало», – говорила актриса Наталья Сайко. Одна история с женитьбой на Марине Влади чего стоит. Он бы и советскую систему прогнул, тем более что, как оказалось, она дышала на ладан, будь у него еще несколько лет жизни.

В бой с открытым забралом

Сам его характер был загадкой. С одной стороны, душа нараспашку, оголенный нерв, с другой – никто из близких друзей не решится с уверенностью сказать, что было у Высоцкого на уме. Более того, друзья говорили, что открытость Высоцкого парадоксальным образом служила защитой от проникновения в то сокровенное, что он хранил глубоко внутри. Впечатлительному зрителю его «Гамлета» казалось, будто артист выворачивает себя наизнанку. Более вдумчивый замечал: выворачивает, но не напоказ – выворачивает, чтобы самому понять, что же у него внутри. Наивные считают, что Высоцкий тяготел к публичной исповеди, но это была не исповедь, а самоисследование.

Вот еще одна пара противоположностей. Будучи по-артистически эгоцентричен – всегда должен быть в центре внимания, всегда лучше всех, – Высоцкий обладал редким для актера даром внимания к окружающим, к миру. Он не просто умел слушать, что само по себе нечасто встречающаяся среди ярких творческих людей способность, он был, по отзывам многих, «человеком-губкой», благодарно впитывавшим чужие рассказы и дотошно выспрашивающим собеседников о мельчайших деталях их жизни. «Он мог час сидеть, мог два сидеть – слушать», – вспоминал его друг Аркадий Свидерский. Удивительная черта для того, за кем закрепилась роль души компании и гвоздя программы.

«Он умел слушать человека так, что тот ощущал значимость того, что он говорил. И он помнил каждого, с кем провел хоть час», – говорил режиссер Александр Митта.

Воют ли локаторы?

«Дотошный... Я удивлялся: ну зачем ему все это? Нары – как стояли, как крепились? Хотел снять фильм о Колыме по моим рассказам и сыграть в нем главную роль», – вспоминал бывший зэк Вадим Туманов.

Конечно, можно сказать, что Высоцкий выпытывал все эти подробности в творческих целях, чтобы потом использовать в песнях, ролях, которые поражали своей достоверностью. Так появлялись легенды, что он воевал, сидел в тюрьме, служил на флоте и так далее. Конечно же, гениальное умение вжиться в воображаемую ситуацию, а не только точные детали делали эти песни правдоподобными, тем более что порой Высоцкий мог пожертвовать реализмом ради нужного эффекта. Моряк Олег Халимонов вспоминал, что, советуясь с ним для песни «Спасите наши души» о подводниках, Высоцкий все же оставил в песне строчку «локаторы взвоют о нашей беде», хотя Халимонов указал ему на то, что локаторы не воют.

Но не только «сбор ценной информации» двигал Высоцким в общении, а искренний интерес к людям, которого лишены многие самовлюбленные артисты. «Он любил людей», – говорит актриса и поэтесса Карина Филиппова. «Мог встретить совершенно незнакомого парня и проговорить с ним четыре часа. А если человек ему не нравился как человек, мог измениться в течение минуты», – вспоминал Туманов.

Уход в пике

И снова противоположность: любовь к людям и жизни шла об руку с желанием выпасть из этой самой жизни, проявлявшимся в его диких запоях. Уже в 27 лет Высоцкий лежал в больницах – психиатрических, неврологических и других, где его выводили из того, что он сам называл «пике».

Эти запои грозили срывами съемок, а ведь молодой актер только-только начал играть в кино; казалось бы, можно и притормозить ради карьеры. Из-за этих запоев Высоцкий не получил роль в «Андрее Рублеве», при том, что Тарковский был его хорошим другом. После того как Высоцкий несколько раз подвел его, щепетильный в работе Тарковский пообещал никогда не сотрудничать с артистом. Так что далеко не одна только советская власть вставляла Владимиру Семеновичу палки в колеса, но и он сам частенько действовал себе во вред.

Сколько раз худрук Театра на Таганке Юрий Любимов подписывал приказ об увольнении Высоцкого, когда тот в загуле срывал очередной спектакль? Сколько было погубленных из-за запоев проектов? И насколько алкоголизм Высоцкого не соответствовал образу надежного человека, способного держать себя в руках в любых ситуациях.

Много раз близким людям приходилось нянчиться с певцом, как с неуправляемым ребенком, когда он слетал с катушек, попадал в больницы, в пьяных истериках угрожал самоубийством, исчезал без следа с неизвестными собутыльниками. Высоцкий был сильным, но страсть к саморазрушению оказалась еще сильнее. И даже появление Марины Влади, кинопринцессы, «колдуньи», не изменило его обычаи.

На краю

Дело приняло совсем скверный оборот, когда в последние годы жизни артист подсел на наркотики, услужливо подсунутые ему кем-то из актеров театра (по версии художника Михаила Шемякина) или некоей медсестрой (по версии поздней любви Высоцкого Оксаны Афанасьевой) как якобы хорошая замена алкоголю. Наркотики добили подорванное спиртным и безжалостным образом жизни здоровье поэта. Он стал полинаркоманом, то есть употреблял все, что мог достать, вплоть до какого-то зубного обезболивающего лекарства, стоившего ему клинической смерти в 1979 году в Бухаре.

В последние месяцы Высоцкий, по словам Шемякина, потерял волю к жизни, прежде казавшуюся несокрушимой. Что стояло за этим саморазрушением – генетическая предрасположенность, как говорят врачи, или темная метафизическая энергия гибели? Или это была обратная сторона жизнелюбия, при том, что жизнелюбие это было не спокойным и гармоничным, как у некоторых, а жадным, ненасытным. Бешеный темп жизни не признавал никакого иного отдыха, кроме падения в пропасть, провала в небытие.

И все же, если обратиться к воспоминаниям друзей, там на первом плане будет не драма, а радость, смех, теплота, бьющая ключом энергия, любовь. Как получилось, что этого искрящегося, фонтанирующего человека после его смерти превратили во «Владимира Семеновича», причесанного, бронзового и правильного, как инструкция по технике безопасности? Это тоже загадка, но уже не Высоцкого, а скучного человеческого подобострастия.

Чуткость и грубость

«Володя все делал исступленно: любил, пел, пил, кололся. Единственное, в чем он был нормальным, спокойным, планомерным, – это помощь друзьям», – говорил режиссер Георгий Юнгвальд-Хилькевич.

Загруженный работой, спавший по четыре-пять часов артист был способен бросить все дела ради помощи ближнему: достать редкое лекарство, устроить кого-то в хорошую больницу или просто провести весь день с другом, если у того на душе скребли кошки.

Причем ближний понимался нерелигиозным Высоцким именно в евангельском духе: как тот, кому нужна помощь. «У кого какое несчастье – к нему... Пришла к нему женщина, что-то случилось с дочкой. Володя открывает шифоньер, вещи вот так собрал, в том числе и Маринины, и отдал... Я говорю: «Ну, Марина ему всыплет!» – «Нет, что ты! Ничего не скажет, она просто знает Володю», – вспоминала Римма Туманова.

«Я жил у него, когда приезжал в Москву, и был свидетелем, как он весь день ездил и делал чужие дела. Кому-то он выбивал квартиру, прописку, кого-то освобождал из тюрьмы, для кого-то добивался места на кладбище», – говорил Юнгвальд-Хилькевич.

«Щедрость его – она же никакого предела не имела. У него что-то заведется, малейшее что-нибудь – он должен всем подарить, всех сделать счастливыми! Он все раздаривал, раздавал», – это слова Риммы Тумановой. И в то же время мог жестко отказать старому другу на просьбу о контрамарке, бросив: «Я не администратор», как вспоминает Аркадий Свидерский. Резкость, которую замечали в последние годы в Высоцком, нередко была связана с плохим самочувствием из-за наркомании. Но, не сдержавшись, он потом мог позвонить, сердечно извиниться.

Святость дружбы

В жизни Высоцкого дружба занимала едва ли не большее место, чем любовь. По выражению Говорухина, «умение дружить – тоже талант», и Высоцкий обладал им в полной мере.

У его школьной компании был даже свой устав, в котором были прописаны вопросы чести, мужества, взаимопомощи. Позже она трансформировалась в знаменитое дружеское сообщество Большого Каретного. Высоцкий был в нем самым младшим. «То, что мальчик-школьник стал полноправным членом компании людей мало того, что взрослых, но уже имевших свою, зачастую очень непростую, биографию, говорит о многом», – считал Артур Макаров.

В этом кругу ценили благородство и верность – тем большей неожиданностью стала реакция Высоцкого на смертельную болезнь его близкого друга режиссера Левона Кочаряна, удивительного человека, бывшего центром братства Большого Каретного. Кочарян никогда не жалел себя, постоянно помогая людям. и Высоцкому в том числе. Но певец ни разу не навестил товарища в больнице, хотя тот ждал, и не пришел на похороны, хотя был в Москве. После этого часть друзей перестала общаться с Высоцким.

Истерика со слезами

Этот случай – загадка для биографов и поклонников Высоцкого. Практически идеальный в плане дружбы, взаимопомощи, бескорыстия человек избегает умирающего товарища, придумывая какое-то странное оправдание, что, мол, не может видеть ослабевшего и изменившегося от рака Кочаряна, всегда служившего для него олицетворением полноты жизни. А друг трогательно ждет в больнице Высоцкого и даже рассказывает знакомым, что Высоцкий приходил, приносил новые стихи, чего в действительности не было.

Высоцкий тяжело переживал этот свой поступок, до конца жизни болел от чувства вины. Но так и не смог объяснить никому, а скорее всего, и самому себе, почему автор «Баллады о дружбе» ведет себя так. Может быть, им овладела все та же страшная сила, тянущая человека разрушить то, что ему дорого, свято?

Фотограф Валерий Нисанов вспоминал, как десять лет спустя после смерти товарища и незадолго до собственной смерти Высоцкий вдруг увидел на стене его комнаты снимок Кочаряна: «Володя остановился перед этой фотографией и долго-долго стоял и смотрел. Не знаю, что между ними произошло, но у Володи вдруг началась истерика, самая настоящая, со слезами».

Под конец жизни ряды друзей Высоцкого редели: кто-то не мог выдержать его стиля жизни, а кого-то Высоцкий оставлял сам. Он не выносил физического одиночества, не мог оставаться в квартире один. Старые товарищи сетовали, что вокруг артиста образовалась компания прилипал, пользовавшихся его славой и готовых удовлетворять любые его прихоти, например, доставать запрещенные вещества. «Мерзавцев хватало», – говорил Дыховичный. Он упоминал некоего N, которого называл «человек-смерть»: «Он не просто пьянствовал с Высоцким, он подзуживал его, брал на «слабо».

Бронсон и автографы

Известен случай с американским актером Чарльзом Бронсоном, который грубо послал незнакомого ему Высоцкого восвояси, когда тот, будучи в Голливуде, попытался приблизиться к своему кумиру.

Высоцкого это сильно задело, хотя бронсоновская грубость не была персональной – он ни с кем не церемонился.

Возможно, встреча с Бронсоном напомнила Высоцкому о том, как он сам, бывало, невежливо обращался с поклонниками. Как вспоминает Вадим Туманов, однажды артист, спешивший по делам, «довольно резко» отказал двум солдатам в автографе. Когда друг попенял ему на это, Высоцкий вскипел, но, скрипнув зубами, бросился искать несчастных поклонников и не нашел. Вечером он сказал приятелю: «Не обижайся, я сегодня дал 40 автографов всем, кто просил».

Наведение на резкость

Одни друзья Высоцкого говорят, что его сильно ранили запреты со стороны властей, другие не видят в этих запретах ничего трагического. «Все эти разговоры: «Ах, мешали, ах, не давали – пустопорожние, – уверял Артур Макаров. – Ну мешали, ну не давали, но это же в порядке вещей для истинного поэта. Художник устроен таким образом, что в самом идеальном обществе он будет чувствовать себя в какой-то степени изгоем».

К концу жизни Высоцкий явно понимал, что ему осталось немного, стал «четче, резче», по выражению Туманова. Мог отрезать: «Не располагаю временем» в ответ на просьбу сыграть концерт для секретариата ЦК КПСС. Его раздражало, что те, кто еще недавно душил его, начинают заискивать теперь, когда он почти истратил всего себя.

По словам Василия Аксенова, Высоцкий начал задумываться об эмиграции, и в 1977–1978 годах часто обсуждал это с ним. «У него была идея открыть русский клуб в Нью-Йорке, насчет Парижа тоже думал что-то». При этом он понимал, что его аудитория здесь и уехать можно было разве только для того, чтобы насолить советским чиновникам.

Марина Влади оспаривает эти планы, говоря, что Владимир и месяца не мог просидеть за границей, рвался домой.

В эпоху YouTube

Казалось бы, жанр авторской песни, в котором работал Высоцкий, уже далеко не так популярен, как при его жизни, но это удивительным образом не влияет на степень его народного почитания. Жанр отходит на второй план, а Высоцкий остается на прежнем месте. Конечно, потому что он больше любого жанра, и то, что он делал, всегда выходит за рамки, льется через край. Да и кто сказал, что песни под гитару несовременны? Сатирические куплеты Гребенщикова или, скажем, Слепакова набирают в YouTube десятки миллионов просмотров, а кому они обязаны возникновением этого жанра едкого социального комментария? Разумеется, Высоцкому.

Будь Высоцкий жив, заплутал бы он в нынешнем времени, как иные шестидесятники, или по-прежнему держал бы жизнь за горло жилистой рукой? Ограничился бы он семистрункой или пошел бы в рок или рэп? Все это пустые вопросы: Высоцкий хотел всего и сразу, причем в таких объемах, какие нам даже представить трудно. Важно, что то, что он делал полвека назад, в, казалось бы, совершенно другую эпоху, живет и отзывается в душах людей так же сильно, как раньше. Одно дело, когда об артисте помнят, или, как это еще называется, хранят память. Другое дело, когда и забыть-то просто невозможно, потому что все, что он сделал, здесь и живет, и замены ему нет.