Все эти слова можно сказать и о «Верности», которую в Европе уже оценили: включили в основную программу грядущего кинофестиваля в Роттердаме — далеко не самого последнего в мире. Над «Верностью» Сайфуллаева работала с той же командой, что и над своей первой лентой. Оператором снова выступил Марк Зисельсон, среди актеров вновь Марина Васильева, Анна Котова-Дерябина и Кирилл Каганович. Сценарий вновь написала Любовь Мульменко, стоявшая, можно сказать, у истоков новой женской волны в российском кино. В том самом 2014-м она была ответственна не только за «Как меня зовут», но и за «Комбинат «Надежда»» Наталии Мещаниновой и «Еще один год» Оксаны Бычковой. Несмотря на то, что Россию отнюдь нельзя назвать страной победившего феминизма, прекрасных постановщиц, имеющих возможность снимать кино, у нас, к счастью, предостаточно.
С исполнителями главных ролей в «Верности» Нигина Сайфуллаева раньше не работала. Речь об известной театральной публике Евгении Громовой и о звездном Александре Пале, выступающем в неожиданном для себя амплуа. Она изображает калининградского гинеколога Лену — девушку очень талантливую и, в соответствии со своей профессией, сдержанную, собранную и довольно холодную. Он — ее мужа, театрального актера Сережу, переживающего из-за очередной премьеры и — по версии Лены — заводящего роман с коллегой (Марина Васильева). Не поговорив с мужем о своих подозрениях и не сумев разжечь его потухшую страсть, Лена идет на радикальные меры: начинает изменять со случайными мужчинами.
Эта неспособность людей поговорить друг с другом, собственно, и является одной из главных тем «Верности». Причин тому множество: это отсутствие и смелости, и необходимого вокабуляра (как обсуждать секс и не звучать при этом так, словно цитируешь перевод «Пятидесяти оттенков серого»?), и в принципе навыка слышать друг друга, столь редкого в эпоху соцсетей. А еще — отсутствие в нашем обществе традиции формулировать свои чувства и, если нужно, разбираться со своими проблемами при помощи психотерапевта. Сейчас, впрочем, тенденция постепенно меняется. Отвечая на вопросы зрителей о фильме после премьеры, Нигина Сайфуллаева упомянула о том, что будет счастлива, если «Верность» хоть как-то поможет этому начавшемуся процессу, сподвигнет кого-то на важный разговор. Впрочем, диалоги главных героев в начале картины наводят на мысли о том, что никакая беседа не помогла бы им — людям друг друга любящим, но слишком разным по темпераменту, типу деятельности и взгляду на мир. Оптимисты сочтут, что причина неминуемого разлада и отчужденности между Леной и Сережей именно в этом: страсть ушла, а больше их ничего и не объединяло. Пессимисты подумают о тотальной неспособности людей понять друг друга, пойдут пересматривать картины Микеланджело Антониони, возможно, впадут в экзистенциальный кризис. Вообще, «Верность» с ее мнимой простотой порождает почти бесконечное количество трактовок и рассказывает о каждом из зрителей, как минимум, не меньше, чем о каждом из персонажей.
Например, после первых показов от ленты остались не в восторге одновременно сторонники как патриархальных, так и феминистских взглядов. Первые, понятное дело, были если не возмущены, то уж точно смущены сексуальными сценами — очень откровенными и многочисленными, к тому же — весьма правдоподобными. Снятыми вообще-то, что редкость, со вкусом и наполненными смыслом с драматургической точки зрения. Аналогичный по лихости эпизод, но всего один, есть, к слову, и в «Тексте» по роману Дмитрия Глуховского, который можно увидеть сейчас на экранах кинотеатров. Радикальные феминистки, в свою очередь, посчитали фильм возмутительным потому, что женщина в нем, по их мнению, объективирована, лишена внутреннего содержания. К тому же, тело героини слишком идеально, что тоже не соответствует современному подходу. Сама Нигина Сайфуллаева говорила о том, что в России наконец настал момент, когда можно обсуждать секс, но западная норма уже велит не перебарщивать с обнаженными телами. Постановщица же считает, что не стоит пропускать важную фазу в развитии общества и никого не слушает. Героиня «Верности» открывает для себя новые грани своей чувственности и обретает новую свободу — ну кому от этого станет хуже? Уж точно не женщинам.
