"Сидони в Японии" и "Жизнь": фильмы о луче надежды, пробивающемся сквозь мрак

«Сидони в Японии»: Изабель Юппер на гастролях в Азии

Недавно в прокат выходил фильм любимого синефилами постановщика Хон Сан-су «Нужды путешественника», в котором героиня Изабель Юппер оказывалась в Южной Корее. На самом деле азиатское путешествие Юппер началось еще раньше, во время работы как раз над картиной «Сидони в Японии». Оба фильма вызывают желание незамедлительно телепортироваться в эти страны.

Сидони в картине Элис Жирар – имя героини: писательницы, приглашенной в Японию по случаю переиздания там ее первой книги. В аэропорту ее встречает местный издатель, немногословный Кензо Мидзогути (Цуеси Ихара), большой знаток творчества Сидони, ее гастроли и организовавший. Он решительно забирает у нее не только чемодан, но и дамскую сумочку (героиня недовольна!) и быстрым шагом идет вперед. Сидони остается только бежать за ним. Впереди ее ждут не только работа, но и бесконечная вереница цветущих деревьев сакуры, древние храмы, гостиницы в традиционном стиле и попытки понять, как устроена эта страна, похожая словно на другую планету.

В отелях, где останавливается героиня, проводящая встречи с читателями и журналистами в разных частях страны, вскоре начинают происходить странные вещи. То наглухо закрытое окно распахивается настежь, то еда пропадает из тарелки. Тайна раскрывается, когда перед героиней предстает ее давно погибший муж Антуан (уже упомянутый Аугуст Диль), а точнее, его призрак. В начале литературной карьеры Антуан очень поддержал Сидони, вместе они провели счастливейшие годы жизни. Со дня его смерти прошло, судя по всему, очень много лет, но Сидони все еще тоскует и не может больше ничего писать. Однако уже написанные ею книги помогают и ей, и ее читателям иногда чувствовать хоть какое-то облегчение.

Кензо, с которым Сидони все чаще ведет разговоры по душам, постоянно говорит ей о том, что в Японии призраки сосуществуют с живыми. Элиз Жирар напоминает зрителям о том, о чем слышали, например, любители Хаяо Миядзаки или японской культуры вообще. Однако в этом преимущественно реалистическом фильме, снятом европейской постановщицей, это взаимодействие миров смотрится свежо и необычно.

Понятно, что, с одной стороны, появление призрака у Жирар становится метафорой невозможности отпустить прошлое и постараться жить дальше. Долгое время Сидони радуется возможности вновь коммуницировать с мужем, но постепенно ее отношение к ситуации начинается меняться. Общение с ее новым японским знакомым помогает ей вспомнить о том, что мир живых по-прежнему прекрасен.

С другой стороны, Жирар, пусть и немного по-туристически, явно с интересом исследует японскую культуру, в которой действительно духи и призраки воспринимаются иначе, чем в европейской. Поэтому и героиня Юппер быстро принимает тот факт, что теперь снова может видеть мужа. Любопытно и ее взаимодействие с Кензо. Ее открытость постепенно начинает растапливать его закрытость, его неспособность говорить о собственных чувствах и переживаниях даже с самыми близкими (что и рушит его брак). Кензо уверяет Сидони, что это национальная особенность: «В Японии мы стараемся держать чувства при себе».

Меланхоличное и в то же время забавное кино, которое сняла Элиз Жирар, может понравиться тем, кто в свое время полюбил «Трудности перевода» Софии Копполы. Кстати, надо сказать, что героиня Изабель Юппер справилась с адаптацией в новой среде куда успешнее, чем героиня Скарлетт Йоханссон – хоть и ее порой мучила бессонница.

«Жизнь»: Ларс Айдингер дирижирует оркестром

Российские прокатчики перевели заглавие картины немецкого постановщика Маттиаса Гласнера как «Жизнь» – вероятно, чтобы не пугать зрителей, которых и так может смутить трехчасовой хронометраж фильма. На самом деле оригинальное «Sterben» переводится ровно противоположным образом: «Смерть», или «Умирание». Точно так же называется произведение современного композитора Бернарда, которое репетирует с оркестром дирижер в исполнении Ларса Айдингера. Тема смерти становится одной из центральных и в самом фильме, но, несмотря на мрачные настроения, которые охватывают героев, финал дарует освобождающее осознание того, что жизнь победить невозможно. В этом естественном круговороте рождения и умирания – гармония и красота.

В последнее время все склоняются к тому, что нечто подобное литературному жанру романа можно отыскать в сериалах, а не в полнометражном кино. Хронометраж сериалов позволяет гораздо полнее раскрывать характеры и мотивации героев, да и просто охватывать большие промежутки времени. Маттиасу Гласнеру удалось вернуть жанр романа в кино: не только благодаря продолжительности его фильма (к слову, крайне увлекательного), но и благодаря умению выстраивать повествование, причем весьма не канонически, и внедряться в психологию героев. В его «Жизни» помещаются судьбы чуть ли не десятка персонажей, большинство из которых полнокровно раскрыты. Все это можно объяснить еще и тем, что фильм частично основан на истории самого Гласнера и его семьи: прямо скажем, дисфункциональной.

Чтобы структурировать большой объем информации, Гласнер разделяет фильм на главки, посвященные сначала разным героям, а потом и разным темам – все это опять-таки напоминает о литературе. Но прелесть фильма в том, что, как и хороший роман, он полон неподдельной жизни со всей ее непредсказуемостью и несправедливостью, уродством и красотой, холодностью и любовью, трагедией и комедией, с неприятными физиологическими проявлениями с одной стороны и полетом духа с другой. Гласнер будто бы заключает в рамки хронометража своей картины кусок этой сырой кровоточащей жизни, и это смотрится поразительно свежо. Линии всех героев получают разрешение, но отнюдь не всегда то, какого бы хотелось зрителю, – и это очень честно. Что будет происходить с ними дальше, предсказать сложно.

Действие крутится вокруг семьи Лунисов, а также их друзей, коллег, возлюбленных. Старшее поколение (Коринна Харфух и Ханс-Уве Бауэр) медленно умирает от разных болезней. Отца Герда помещают в дом престарелых, но он постоянно пытается вернуться обратно к жене. Дети Лунисов, как выяснится чуть позже, лишенные материнской любви, редко приезжают навестить семью. У сына Тома (Айдингер), что называется, «все сложно» в личной жизни. Он помогает бывшей девушке Лив (Анна Бедерке) заботиться о новорожденном ребенке, отца которого она не любит. Параллельно он готовится к премьере, пытаясь эмоционально регулировать вечно недовольного своим творчеством композитора Бернарда (Роберт Гвиздек).

У сестры Тома Эллен (Лилит Штангенберг) все еще запутанней. Она умудряется работать ассистентской стоматолога и при этом постоянно находиться в алкогольных загулах, порой не помня, что было вчера и в каком городе она проснулась. Когда Эллен заводит роман с женатым коллегой (Рональд Церфельд), ее жизнь окончательно превращается в хаос (местами довольно смешной – правда, юмор в данном случае черный).

Еще одной важной темой картины становится искусство, которое является для кого-то источником истинного счастья и просветления, а для кого-то, напротив, камнем, тянущим на дно. Один из финальных эпизодов картины, возможно, утешит тех, кого буквально убивают мысли о том, как будет воспринято публикой их произведение. Ведь ответ заключается в том, что всеми оно будет воспринято абсолютно по-разному.