– На днях я видел новую современную постановку «Гамлета» в одном из московских театров, и там была такая шутка: странствующие актеры посетовали принцу Датскому на то, что у всех театров сейчас упали сборы. Зрители посмеялись, уловив в этом намек на сегодняшнюю ситуацию. А как обстоят дела у Малого театра?
– Если сравнивать ситуацию этого года с 2019 и 2020 годами, то начиная с сентября у нас, наоборот, выросли продажи билетов. Такое впечатление, что зрители соскучились по театру и идут на спектакли гораздо охотнее, чем в предыдущие два года.
– То есть даже активнее, чем до пандемии? Кажется, что люди так соскучились не только по искусству, но по совместному переживанию искусства – не у экранов мониторов, а когда они все вместе, в театральном зале.
– В нашем театре вообще очень домашняя атмосфера, и мы к зрителям своим относимся, как к верным друзьям. На нашем сайте люди пишут отзывы, благодарят за спектакли, игру, эмоции. А что касается наших артистов, они всегда играют, что называется, на разрыв аорты. Они воспитаны школой Малого театра, которую активно поддерживает Юрий Мефодьевич Соломин, и каждый спектакль у нас играется как в последний раз.
– Что нового у Малого театра в начавшемся сезоне?
– У нас все очень банально: есть государственное задание, в котором обговаривается количество спектаклей, которое мы должны выпустить за год, и постановки этих спектаклей заранее планируются. Как вы знаете, мы ставим в основном классику, которую никак не переделываем. Конечно, у каждого режиссера есть свое видение, но текст автора для нас – дело святое. Как раз сейчас мы только отыграли премьеру – «Женитьбу Фигаро», на днях выходит спектакль «На бойком месте», чуть позже состоится премьера «Собачьего сердца», и еще один спектакль, «Горячее сердце», выйдет на Ордынке.
– Ордынка – это филиал Малого?
– На самом деле не филиал, а еще одна сцена театра. У нас четыре сцены: Историческая в здании на Театральной площади, две на Ордынке и еще одна сцена в городе Когалыме, в Западной Сибири.
– А как и почему появилась сцена в далеком Когалыме?
– Это произошло благодаря руководству компании «Лукойл», в котором есть большие поклонники искусства нашего театра. Вагит Юсуфович Алекперов, до недавнего времени президент компании, был частым зрителем на наших спектаклях и затем на средства своей компании построил в Когалыме сцену – вот ее как раз можно назвать филиалом Малого театра. Сцена в Когалыме отвечает всем современным техническим требованиям. Мы ездим туда каждый месяц и показываем спектакли нашего московского репертуара. Помимо этого, у нас там ведется большая работа с детьми: экскурсии по филиалу, где мы рассказываем об истории театра, о театральных профессиях, проводим мастер-классы с артистами театра. Результат этой работы налицо – несколько «наших» детей из Когалыма поступили в Щепкинское театральное училище при Малом театре.
– И как Когалым реагирует на Малый театр?
– Поначалу публика там встретила нас достаточно прохладно: представьте, суровая Сибирь – и приезжает театр. А сейчас, спустя три года, когалымчане по-настоящему полюбили театр, он стал для них не только еще одним местом проведения досуга, но центром притяжения – местом, где они знакомятся с богатейшей историей и традициями русского театра. Молодежь в Когалыме особенно тянется к искусству.
– Как театр планирует отмечать 200-летие Александра Островского, которое будет весной 2023 года?
– Отмечать мы планируем широко, но всё будет зависеть от общего положения в стране. Однозначно проведем творческую лабораторию, в рамках которой режиссеры, которых отберет наша комиссия, получат возможность представить на малой сцене небольшие эскизы. А если комиссия примет эти работы, у режиссеров будет возможность поставить Островского на большой сцене. Также в апреле будет фестиваль «Островский в Доме Островского». Традиционно он проходит раз в два года, но из-за пандемии нам пришлось пропустить один год. В 2023-м мы решили провести фестиваль сразу на трех сценах: на основной, на Ордынке и в Когалыме. Также планируем сделать фильм: наши режиссеры снимут сцены из спектаклей Островского в тех местах, где эти произведения были драматургом написаны. И еще хотим сделать большой гала-концерт на Театральной площади и пригласить к участию другие театры.
– Насколько вообще, по-вашему, Островский актуален сегодня? Кажется, что он очень современный автор.
– Абсолютно современный. Вот такой пример. Старые актеры вспоминают, что, когда в советское время играли Островского, выбрасывали определенные фрагменты, потому что советскому зрителю было непонятно, что это за акции, залоговые аукционы, ложное банкротство и прочие реалии его пьес. А теперь эти реалии стали и нашими реалиями.
– Каково место Малого театра в современном театральном пространстве, где есть авангард, новая драматургия, современное прочтение классики и так далее?
– Современное прочтение имеет право быть, но одно дело – глубокое видение постановщика, другое – простое желание шокировать публику. Если говорить о современности, то вот, например, у нас идет «Ревизор». И я наблюдала реакцию на него людей совершенно разных слоев общества, в том числе серьезных бизнесменов, государственных деятелей, и то, как их захватывал этот спектакль. Мне даже приходилось объяснять, что у нас всё по тексту автора и нет ничего нового, – настолько острая и злободневная эта пьеса, что я не знаю, что тут еще можно добавлять. Необязательно переодевать актеров в современную одежду, чтобы показать актуальность пьесы.
Кстати, об одежде. В нашем театре играют в очень красивых и абсолютно соответствующих своей исторической эпохе костюмах. Ведь это же интересно! Зритель на спектакле получает новые знания. Ты должен что-то получить от спектакля, а не просто быть удивленным. Я недавно видела новую постановку «Гамлета», где Гамлет ходил с кастрюлей на голове и морковку предлагал всем в зале. Не думаю, что это поразило кого-то глубиной мысли, только шокировало.
– Малый театр можно назвать консервативным?
– А что такое консерватизм? Когда была реконструкция здания театра, для меня самым главным было, чтобы, когда зритель придет, он не увидел новодела. Чтобы новодел не бил по глазам. И когда мне передали, что кто-то отозвался о реконструкции, мол, «ну что они там сделали – только стенки немножко покрасили», – значит, удалось сделать как надо. Ведь на самом деле у нас здесь всё перестроено. Значит, мы сохранили театр. Нам также пишут: «Спасибо, что вы сохранили акустику». У нас ведь уникальная акустика. И если консерватизм – это сохранение хорошего, то я очень горда этим. И то, что наши артисты стараются прийти к зрителю своим мастерством, своей душой и, как любит говорить Юрий Мефодьевич, кусочек сердца оставляют на сцене, – если это консерватизм, то я всячески «за».
– Вы наверняка хорошо знаете свою публику. Зритель Малого театра – каков он?
– В основном это люди с высшим образованием или средним специальным, увлеченные литературой, думающие и которые «не ведутся», говоря на языке молодежи, на «хайп». Мы ориентируемся на умного зрителя. Периодически проводим маркетинговые исследования и видим, что сейчас приходит очень много молодежи. Недавно вышел спектакль «Мертвые души», я была на постпремьерных спектаклях и видела, как много в зале молодых людей до 35 лет.
– Вы говорите о Юрии Соломине с большим уважением. Как вы оцениваете свое взаимодействие с ним – каковы отношения директора и худрука Малого театра?
– Знаете, даже боюсь сглазить, но у нас идеальные отношения. Прежде всего честно могу сказать: Юрий Мефодьевич для меня – мэтр. Я его не только уважаю, но и люблю, он для меня как родной. Не могу сказать, что у нас всё гладко, мы достаточно часто ругаемся, потому что характеры у нас весьма жесткие. Но главное, что каждый из нас не лезет в те вопросы, за которые отвечает другой. В его случае это творчество, а в моем – административные вопросы и всё остальное. Моя задача состоит в том, чтобы в год мы выпускали семь спектаклей, его задача – чтобы эти спектакли были продаваемые, интересные зрителю. Каждый делает свое дело, и мы оба очень любим театр. Но театр, я вам могу сказать, – очень большой эгоист.
– Требует к себе полного внимания?
– Да, театр не терпит никого рядом. Только он. Он настолько заполняет всю твою жизнь, что все остальное отходит на второй план.
